Мессар Акше. Хроника правления Серафима IV. 18

44.

     Лазутчиков у Королевского маршала, было множество, а что делать – оборона Королевства дело ответственное, а разведка – значительная часть этого дела. Но вот здесь, в отрогах Западных гор, их было всего двое. Больше набрать не просто не получилось, не соблазнялись местные жители ни Королевскими наградами, ни чувствовали себя обязанными по отношению к Королевству, да и то сказать, были они не очень сообразительными. Вот так и получилось, что удалось набрать только этих двоих.

     В лицо они друг друга не знали. Скорее всего, догадывались, есть кто-то еще, кроме…, но наверняка – не знали. А отсюда, и сводить их вместе, Королевскому маршалу не было никакого резона. Первому, старику, Королевский маршал назначил встречу в деревенской корчме. Это было надежное, проверенное место. Сама деревня стояла на пересечении нескольких хоженых-перехоженных дорог, поэтому на чужаков здесь не особенно обращали внимания – мало ли кому и по какой надобности потребовалось отправиться в дорогу, а отмерив ногами, или в седле часть дороги, почему бы не зайти доброму страннику в корчму, прополоскать горло пенным, закусить пенное жирной, горячей, прямо с вертела птицей, а потом не выпить еще…. Правда ведь? А корчмарю от таких посетителей забот немного, даже наоборот, один достаток…

- …проверить. Перейдешь через границу, походишь, посмотришь…
- Ясно.
- Смотри, слушай. Интересует нас вот что, собираются ли войска? Если собираются, то какие?
- Понимаю.
- Если получится, не вызывая подозрений потолковать с солдатами, то потолкуй, но очень аккуратно. Видишь, не хотят говорить с тобой, не настаивай. Далее, ничего не трогай, даже если увидишь на земле – не подбирай – иди мимо. Только глаза и уши. Понял?
- Да.
- Монета на старом месте, все мелкие, старые, в общем, как обычно…
- Хорошо.
- Как только вернешься – дай знать. Но очень долго не броди, постарайся до слякоти…. А если вдруг увидишь, что там уже все готово, то тогда уж сам понимаешь – не мешкай, ты должен будешь успеть раньше, чем они начнут…
- Понимаю. Не впервой, - старик пригладил бороду, взглянул на собеседника, и как бы размышляя, произнес, - выходит, не даром старухи войну нагадывают…
- Надеюсь, что сведения ты не у них получаешь, - хмыкнул Королевский маршал.
- Нет, не у них, - старик начал собираться, - не у них, но никогда от слов уши не прятал – занятие у меня такое…
- Ладно старик, не обижайся на меня, так я это, по-пустому, от усталости…
- А я и не обижаюсь, просто каждому, нужны обутки по дороге…
- Это верно, а теперь иди. Я еще посижу, огляжусь…

     Старик, седой, как лунь, но в тоже время какой-то кряжистый, тяжелый, несмотря на худобу, подобрал свой посох, темный и гладкий, от дорожной пыли и частых переходов, когда этот посох из рук даже и не выпускали. Прихватил со стола шапку, оставил на столе мелкую стертую монетку и вышел из корчмы…

     Министр, так же одеты в простое платье, с подвязанной бородой и шапкой, которую он, как и многие в корчме, не пожелал снять, допил свою кружку, огляделся и нехотя, покинул заведение. Теперь Королевскому маршалу предстояла еще одна встреча…

     Селение, где жил второй лазутчик, располагалась прямо на границе. А граница проходила по широкой и бурной реке, которая брала начало где-то высоко в тех самых Западных горах. Здесь через нее не переправлялись, не было здесь и моста, поэтому, несмотря на близость границы, было здесь тихо и спокойно…

     Встречу, Королевский маршал, назначил в заброшенной крепости. Впрочем, это когда-то давно, она была заброшенной, теперь же, это были развалины. Просто камни, или невысокие кучи камней, поросшие мхом и низенькой травой. Да еще, не известно, каким чудом сохранившийся, домик с колодцем, так же осыпавшимся и непригодный для использования, во дворе.

- …все понятно?
- Да.
- Я знаю, что у тебя там знакомцы имеются?
- Есть такие.
- Люди надежные?
- Так себе, - махнул рукой лазутчик, - поговорить с ними можно, а доверить им чего-нибудь – нельзя. Пустые и глупые, а главное болтливые…
- Ты с ними того, аккуратно…
- Я знаю.
- Это хорошо и все-таки…
- Да, ладно, не впервой…
- Дальше. Вперед не забегай, иди следом, и только если поймешь, что идут к нам – обгоняй. Можешь, если будет нужда, пойти в рекруты.
- У меня там есть один человек, богатый, с родом…
- Знаю я о нем, но только в самом крайнем случае. А так, обойдись своими дураками и пустозвонами.
- Я все же думаю, что и его надо навестить.
- Почему?
- Он снабжает армию лошадьми, фуражом, большое количество…
- Только в том случае, если других вариантов не будет. А если придешь, а там все как на ладони, то даже и не суйся. Ни к чему. Понимаешь?
- Да.
- Ну, вот и ладно, иди…

     Вот и все. Дело сделано – можно было возвращаться в столицу и ждать результатов. Так бы оно и случилось, но решил Королевский маршал, просто по пути…

45.

     …деньги, что были, закончились быстро, хотя, там и было-то, что кот наплакал. Деньги-деньги, зато без них спокойнее. Где поплачешься, где, просто поговоришь. Где народ добрый – накормят, где злой – отгонят от дома, и все дела. Правда, теперь, даже с народом проблемы пошли, безлюдная какая-то сторона…

     …и не предполагал, что такая безделица может приносить деньги. Маленькие, но, главное, что их хватает заплатить за ночлег и за еду. Эх, вот бы поднабрать побольше, да купить какую-никакую лошаденку с повозкой, глядишь, можно было бы и развернуться. Относительно всех этих фокусов-чудес надо крепко подумать, может быть, действительно, заняться ими серьезно. Сам же слышал когда-то, что есть бродячие театры…. Путешествуют себе весь год, показывают разные выступления, зарабатывают…. Встречаться с ними, правда, ему не приходилось, но ведь народ-то рассказывал…

     Такого поворота я ни в одном старинном романе не встречал. Даже и не помню, как называется этот городишка. Не скажу, что был он совсем маленький, нет, несколько улиц, центральная даже камнем замощена, а вдоль нее дома, все больше двухэтажные, каменные стоят. Не маленький городишка, одним словом. И вот, сижу я после выступления в корчме, потягиваю пенное. Корчмарь поднес мне за счет заведения, и даже предложил, что если я у него и завтра выступлю, то за сегодняшнюю ночевку вернет деньги. А мне какая разница, где выступать, а у этого даже удобно – зала большая, потолки высокие, и света хватает. Я ломаться не стал, и согласился. Выступил. Теперь народ разошелся, можно и мне пенного попить и птицу какую-нибудь употребить, а то считай полдня на голодный желудок. И вот, значит, сижу я, радую себя, а тут подходит ко мне человек. С первого взгляда, так, бродяга, а присмотреться – нет, вовсе и не бродяга. И перчатки у него тонкой кожи, городской выделки, и сапоги точеные. Но главное, заметил я, у него на шее цепь гербовую – большой, значит человек, столичный…. И вот, этот большой человек подсаживается ко мне, угощает пенным и заводит разговор:

- Видел я, - говорит, - как ты выступал. Хорошо – смешно, где надо, грустно, где надо.
- Спасибо на добром слове, - говорю, - старался, лишь бы публику позабавить.
- Давно ли занимаешься, - интересуется.
- Нет, - говорю, - совсем недавно.
- А так и не скажешь, значит, есть талант, дар Божий то есть…
- Премного благодарен…
- Однако, доход, мал, насколько я понимаю.
- Верно, - соглашаюсь, - вот бы в столицу. Там можно было бы и людей поднабрать, а может, и театр открыть. А тут народ серый, в основном, по мелочи…
- Согласен. Но у меня есть к вам другое предложение, скажем так, деловое.
- И, какое же, - интересуюсь.
- Мне, в столице нужен человек для одной серьезной роли. Предупреждаю сразу, роль не простая, а если быть откровенным, рискованная. Если не поверят сразу, могут и жизни лишить…

     После таких слов, я понятно, сразу начал отказываться, но незнакомец остановил меня.
- …сначала послушай. Если не удастся – понятно, тут и обсуждать нечего, а вот послушай, что будет, если все удастся. Во-первых, у тебя будут деньги. Много, хватит не только открыть собственный театр, но и нанять актеров. А кроме того, у тебя будет первый и единственный Королевский театр в столице. Понимаешь, первый Королевский театр. Кроме того, ежегодно будешь получать субсидии из Королевской казны. Будешь держать Королевскую ложу…
- Кто же Вы, если серьезно можете предлагать такое?

     Незнакомец чуть распустил шнуровку плаща и представил золотую цепь с Королевским гербом.
- Знаете, что это?
- Слышал, что такие штуки только у Министров бывают, но настоящих никогда не видел.
- Эта – настоящая, а я сам – Королевский маршал, а зовут меня Адин Гоор…

     Мне даже не по себе сделалось, когда незнакомец представился. Тут ведь вот какой вопрос сам по себе напрашивается – с какого это перепугу Королевскому маршалу интересоваться театром…. А он, тем временем, продолжает, то есть, расписывает красками, рисует такие возможности – и получается у него очень даже заманчиво, даже очень…

- Я понимаю, что тебе надо подумать, такие решения сразу не принимаются. Давайте так, встретимся здесь же, завтра, как раз после выступления. Я сам подойду. От тебя же требуется очень хорошо подумать и сделать правильный выбор…
- А что же мне такое надо будет сделать-то?
- В том-то вся и штука, если я сейчас скажу Вам, - почему-то Королевский маршал перешел на вежливое обращение, - что мне нужно, то отказаться, у Вас уже не будет возможности. Понимаете?
- Не очень-то, - признаюсь.
- Ладно, скажу лишь одно – это дело государственной важности. И что еще важно, высочайшей секретности. Если все получится, обещаю, точнее, даю честное слово, будете среди самых богатых и почитаемых людей Королевства. Не получится – можете погибнуть. Я не пугаю, просто говорю честно. Так что, дело Ваше, решать Вам, может быть, стоит рискнуть… так что, до завтра…

     Сказал, расплатился и ушел. А я вот остался. Что говорить, жутко соблазнительное это было предложение. Мне даже мнится начало и собственный дом в столице, и собственный театр…. Со сценой, декорациями, специальными комнатами для актеров и даже, а чем черт не шутит, с настоящим театральным буфетом…. Закончилось пенное, корчмарь начал гасить факела. Отставив кружку, я поднялся в отведенную мне комнату. Да, что здесь говорить, понятно же, какое решение я принял. Я готов был рискнуть. Всегда попадало мне от батюшки за это, но отказаться я просто не мог, выигрыш-то маячил, ого-го-го какой! Да я даже и мечтать о таком никогда не мечтал, и вдруг, вот оно, само в руки…. С этим мыслями и уснул, а снилось мне, что все уже сбылось, и что сижу я в зале и командую репетицией, а на сцене… Необыкновенное чувство!

46.

     В каждом большом храме. А если совсем точно, то и не только в большом, а вообще, в каждом. Особенно, построенном не позднее второго года правления Королевской династии, как правило, в левом крыле строения, обязательно имеется тайная комната, или, даже несколько, в зависимости от того, какую роль играл данный…, впрочем, это уже никому не интересно, потому как история давняя, можно сказать, седая. Теперь же, когда все изменилось, эти комнаты, так же, потеряли и прежнее назначение, и прежний смысл, а каждый священник использует их исключительно по своему усмотрению…

- Я что думаю, выгодное дело мы затеяли…
- Еще какое выгодное, святой отец, вот только бы Король не передумал.
- Нет-нет, за это можешь не беспокоиться. Он не передумает.
- Откуда ты знаешь?
- Это тайна. Большая Королевская тайна, хочешь знать ее?
- Черт меня возьми, да я половину слов не понял…
- Это я не понял – ты хочешь узнать или нет?
- А зачем мне?
- Вот за что ты мне нравишься, за то, что не любопытен.
- Сам же повторяешь все время – меньше знаешь – спокойней спишь.
- Вот именно, братец мой, вот именно…

     Я всегда считал, и до сих пор для меня это истина непреложная, и одна из первых – священник должен жить во благо Королевства и подданных, только так, никак иначе. Ну, с этим многие согласны, а вот что такое благо, а что такое вред…. Так сразу и не поймешь. Для этого мы, священники и существуем, что бы самим запомнить и другим объяснить. Именно для этого мы и учимся, именно для этого долгие ночи проводим в молитвах. Такова наша доля. Между прочим, нелегкая, как позволяют себе говорить некоторые непосвященные…

     Настоящих священников, ну то есть таких, которые с понятием, я точно могу сказать – не так уж и много. Я например, всего троих встречал, а повидал я уж всяких-всяких…. И поэтому могу говорить, что священник священнику рознь. Есть, например такие, которые без должного внимания относились к слову Божьему, а, между прочим, Господь наш все нужное уже сказал. Ну, имеется в виду, все, что надо было сказать – ни добавить к этому ничего нельзя, ни убавить от сказанного. И то будет грех, и другое тоже. Все только в соответствии со словом Божьим… спросите, а как же это понимать – отвечу. Я, между прочим, много времени провел в размышлениях на эту тему, ночи не спал, специально даже ходил паломником, советовался и со святыми отцами, и с братьями, и вразумили они меня, истину говорю – вразумили…

     И вот что интересно, каждый, то есть, почти каждый, говорил – нельзя относиться к людям одинаково. Есть разница в том, как следует подходить к тому же самому крестьянину или, например, к самому Королевскому министру. Каждому свой крест, а значит, и с каждого свой спрос…. А значит, и грех греху рознь. Понимаете, о чем я говорю? То есть, если не разбираться, а просто, огулом, то получается, что вот взял крестьянин и убил в хозяйском лесу оленя, что по сути дела, означает украл, будет это тоже самое, что нищий украл копеечку в корчме, и в тоже время, староста взял и недодал какому-нибудь крестьянину за работу…. Огулом-то ведь получается, что каждый из них вор, и следовательно, и наказывать их надо одинаково, и молиться об их спасение одной молитвой, а значит и за молитву плату взять одну и ту же. Понимаете, о чем я говорю? Понимаете, что получается. Или, взять того же разбойника, который от долгов в лес ушел, и солдата, который Королевской службой живет, а ведь каждый подобного себе убить может. Что же, выходит и их одной и той же молитвой отмаливать? Вот ведь какие вопросы, а священник должен знать обо всем этом, должен сначала подумать, и только потому уже обращаться к слову Божьему…. Да…

     Нелегко? Да, не легко. А если еще сюда и священников, которые, между прочим, тоже люди, а крест их такую тяжесть имеет, что не приведи всякому… Что же тогда выходит и их горемычных страдальцев, тоже, на одну лавку со всеми сажать? Нет…. Это будет неправильно, не по слову Божьему, не так, как в Великой книге написано. Здесь все имеет свое значение место, время, обстоятельства, даже должность мирская, и то, имеет значение…. Вот например, крестьянин, он работает, хозяйство держит, а платит ему староста, которому положено печься о работниках своих – с кого же спрос больше, с крестьянина сиволапого или со старосты. Сами ответите – конечно, со старосты. А раз так, то и грех его иначе цениться, тем более, что и в церковь староста ходит чаще, и жертвует больше…. А значит, и простить ему можно такое, за что крестьянина не грех будет высечь лишний раз, том более, что шкура у них дубленая, и сама по себе заживает…

     И уж совсем другое дело – священник. Сколько на нем забот, а кормиться он только тем, что люди ему несут, при чем особо хочу заметить – сами несут, потому как народ, вообще, народ, он правильное понятие имеет. А не несли бы, был бы священник беднее самого нищего на городской площади. Так за что же с него, с мученика еще и плату брать, спрашивается…

     А так, огулом, под один гребень всех, на одну лавку…. Нет, не правильно…. Не по Божьему…

47.

     …кормилица несколько раз громыхнула по двери.
- Тор, открывай, зараза ты такая!
     Однако за дверью было тихо.
- Тор, открой, черт тебя подери, поговорить надо…

     Снова тишина. Старуху не выдержала и со всей силы ударила по двери ногой, и тут же взвизгнула и заругалась. Большим пальцем ноги она как раз угодила по шипу, который удерживал металлические полосы на двери. Боль была нестерпимой, ей даже показалось, что она сломала палец. Чтобы рассмотреть его, она вынуждена была присесть на каменный пол, благо, что ее никогда не беспокоила чистота того, на что присаживалась или ложилась…
- Вот зараза, - пробормотала она, пытаясь рассмотреть пульсирующий болью палец, - ни черта не видно…

     Свет и, правда, был тусклым, особенно там, внизу, возле самого пола. Как она не изгибалась, как не подтягивала ногу – все было попусту. А попытка ощупать палец привела только к очередной вспышке боли, правда, теперь еще и с искрами перед глазами…
- Наверное, и правда сломала, - пробормотала она.
 
     Кормилица захотела подняться, да поторопилась, рванулась, прямо как в молодости – и это не понравилось пояснице, которая мгновенно отозвалась таким прострелом, что у кормилицы перехватило дыхание…

     Потребовалась, наверное, минута, а может и все пять. Дыхание возвращалась медленно, по чуть-чуть…. Старуха повторила попытку, но на этот раз как можно осторожнее – в спине что-то хрустнуло, и снова прострелило…
- Не хватало еще остаться здесь и подохнуть около этой чертовой двери, - прошипела она, испуганно оглядываясь по сторонам – коридор был пуст, впрочем, здесь никогда не бывало многолюдно.

     Кормилице пришлось изменять тактику. Уж если подняться сразу не получилось, она решила это сделать по-другому. Сначала надо было встать на четвереньки, добраться в таком положении до стены, и потом, медленно, доверяя больше прочным стенам и рукам, нежели чем собственным ногам, начать подъем…

     Все получилось, то есть, почти получилось – кормилица поднялась, осталось только переступить ослабшими ногами ближе к стене…. Осторожно, шаг за шагом, да еще и с передышками…. В этот момент, из-за поворота возникла тень. Ее обладатель неслышно вышел из-за поворота, и какое-то время наблюдал за мучениями старухи. Высокий, в черной накидке и даже в поднятом капюшоне – хотя в том полумраке, который царил в переходе, делать это, было совсем не обязательно.  Кормилица почувствовала, что позади нее кто-то есть, но быстро оборачиваться не рискнула. Сначала приблизилась вплотную к стене и скорее перекатилась стоя, нежели чем развернула тело…
- Ты кто…

     В следующее мгновение, человек в черном быстро шагнул вперед, мелькнул длинный искривленный нож, и старуха перестала видеть. Жизнь покинула ее тело сразу, как только в нем появилась лишняя, не предусмотренная природой дыра.  Выплеснулось, правда, еще крови, но совсем мало, на кошачью кормежку, и все – жизни не стало. Тело старухи сложилось и сползло, смешавшись с тем тряпьем, которое она обычно носила.

     А убийца не спешил, сначала он вытер о тряпье старухи нож и вернул его в ножны, закрепленные на поясе, под накидкой. Затем, наклонился и, начал, никуда не торопясь, осматривать содержимое карманов. Незначительные, мелкие предметы один за другим перекочевывали из карманов кормилицы в его карманы. Потом убийца обыскал тело и прибавил к трофеям пару цепочек, серьги, дешевый браслет и дорогое кольцо – старинный подарок Короля…. Еще была тройка тонких, белых платков, которые старуха мимоходом прихватила в Королевской прачечной, несколько мелких монет и пара уж совершеннейших безделушек – вот и весь прибыток. Однако, этого убийце показалось недостаточно, потому, со старухи была сдернута верхняя юбка, из которой убийца изготовил некое подобие мешка, завязав верхний проем узлом, и туда, в получившийся мешок, было сброшено все, что старуха носила на себе… Мешок был заброшен за спину, и только после этого убийца оставил труп в покое. Даже не потрудившись, хотя бы из осторожности, осмотреться по сторонам, убийца покинул место…