Три синдрома для написания рассказа

         

Три синдрома для написания рассказа
            или
Рассказ — искусство краткого сюжета

На предмет рассказа, его сути, тонкостях, особенностях, скрытых тайнах и жанровой разноколиберности существуют разные мнения. Когда эти мнения высказывают, их число в несколько раз превышает число высказывающихся. В принципе, чтобы писать хорошие рассказы, чужие мнения слушать не обязательно. Моё тоже. Но... в данном случае я хочу поделиться не лично своим мнением, а накопленным опытом за счёт других. И в этом накоплении мне помогли товарищи по прошлым литературным клубам (в том числе старые журналисты и старые писатели-профессионалы).
 
Старые профи очень часто советовали разрабатывать свои классификации приёмов написания текстов собственного сочинения. На первый взгляд, странно. Есть же много готовых методических рекомендаций, статей, мемуаров писателей (где тоже приводятся приёмы стихосложения и сочинительства прозы).
 
Немного прошлого. Когда Михаил Зощенко (в начале 20-х годов прошлого века) стал покорять советских читателей своими короткими рассказами, ему стали писать письма с просьбами, чтобы он поделился секретами и тайнами своей, зощенковской техники написания рассказа. Я думаю, что Зощенко никогда не смог бы выдать своих секретов, даже в кабинетах НКВД. Секретов не было. Был конкретный, неповторимый литературный стиль, — особый писательский дар, которому обучить не возможно.
 
Поэтому о персональных литературных стилях говорить не будем. У каждого писателя он свой. Но о приёмах написания текста говорить можно, не взирая на его коммерческую ценность. 
 
Не сразу, не в пять мину, постепенно (в рамках литературных посиделок) обозначились три основных правила, которые вступают в силу при написании рассказа. Эти три правила были названы синдромами. Ну... если говорят: графомания, стихомания, образомания и т. п., — почему бы специфический писательский приём не обозначить словом синдром. Все писатели — шизоиды.
 
А теперь по-порядку.
Наиболее часто современные писатели-рассказчики при написании рассказа (сами того не зная) пользуются синдромом Лондона-Зощенко. Его принцип прост. Джек Лондон, во времена «золотой лихорадки» на Аляске, видел интересную среду из окружающих его людей. Этих людей он сделал героями своих рассказов. Михаил Зощенко жил в Советской России, и тоже, как Джек Лондон, видел вокруг себя великое множество по-своему интересных людей. Они стали героями его рассказов. В обоих случаях проявляется конкретный синдром: осмотрелся, присмотрелся, запомнил, задумался, вдохновился, написал.
 
Второй синдром тоже широко распространён. Он называется синдром книжного ментора.
Для этого нужно взять книгу рассказов известного или любимого автора и, читая его рассказы, писать свои. Конечно же, переписывать слово в слово чужие рассказы не следует. Неразумно. Нужно только использовать сюжеты, образы, психологические портреты героев, и особенности завязки и развязки читаемых рассказов. Следует заметить, что умные писатели добивались хороших результатов, пользуясь этим синдромом.
 
Третий синдром наиболее сложен. Но он мне нравится более всего. Это синдром блуждающих сюжетов. Его суть несколько мистифицирована: что-то вроде блуждающих душ. Где-то там, в глубине сумеречного сознания, во время разных работ, еды, питья, сна, и даже (прошу прощения) сиденья на горшке, — что-то копошится, продирается, лезет, прорастает и формируется. Вроде бы как само собой. Обычно блуждающие сюжеты рождаются в жанре фантастики. Но могут быть и вполне реальноподобны.
 
Скажем, вы вообразили себя вполне реальным, живым младенцем, пока ещё сидящим в утробе матери. Вы там сидите и рассуждаете: вот, мол, скоро появлюсь я на свет и... и чего я там буду делать? Конечно, я могу стать лётчиком, космонавтом, разведчиком... А если не стану? А если моя маманя перебрала на прошлой вечеринке и я рожусь с этим... с ДЦП? — и она меня оставит в роддоме? — или сдаст в дом малютки? А там... Лежи днями и ночами, и соси свой большой палец на маленькой левой ноге. Вот так подумаешь, подумаешь, и... Нет, не стоит родиться. Останусь-ка я здесь...
 
Этот сюжет, примерно в такой же модификации, уже обкатан в американском кино. Но в нём действительно нет фантастики. Вместо ребёнка, ещё не родившегося, думаете вы, и думаете вполне реально, без фантастических образов и персонажей. Всё, как в жизни.
 
Антон Чехов конкретно намекнул будущим писателям: "Краткость – сестра таланта".
Сестра — ещё не талант. Он же мужского рода. Следовательно, должно быть что-то мужское, несгибаемое, железное. В рассказе этим железным может быть только сюжет. И не абы какой. В романе, например, сюжет длинный, запутанный, часто не понятный, временами не логичный, да ещё разбит на несколько сюжетных линий (причём, одна хуже другой). Для рассказа такой номер не проходит. Хороший рассказ — это хороший, краткий сюжет, где есть всё: завязка, кульминация, развязка, интрига, конфликт — всё, что делает рассказ интересным. И любой читатель скажет: я читаю эти рассказы потому, что они интересные, привлекательные, увлекательные.
 
Да. Привлечь и увлечь своим творчеством — это искусство. Но ему можно учиться. Есть же школы изобразительного искусства. Есть классы литературного мастерства. Ещё много, чего есть. Поэтому, дорогие писатели, учитесь искусству построения сюжета. А героя как-нибудь придумаете. В крайнем случае, спишите со Штирлица. В коротких анекдотах (родоначальников коротких рассказов) Штирлиц смотрится прекрасно. А всё, что прекрасно, это и есть искусство.
Удачи!
 
13 ноября 2015 г.
В. Сандовский
--------------------------------