8. Беда

         Танцы начались, а Наташа с Аллой как в воду канули. Обежав округу, Лёшка ещё раз проверил танцплощадку. Девочек не было! Внутренний голос нашёптывал ему, что Боб способен увести Наташу: наглость, мол, — второе счастье. Лёшка злился. И песня Мулермана звучала теперь, как издевка:

Представить страшно мне теперь,
Что я не ту открыл бы дверь,
Другой бы улицей прошел,
Тебя не встретил, не нашел.

Охваченный дурными предчувствиями, Лёшка бросился в клуб. Там он ещё не был. На женской половине стояла Варвара Степановна, расправляя свой сохший после моря купальник с поролоновыми чашечками для грудей. Увидев дико вращавшего глазами Лёшку, она спрятала купальник за спину.
— Шатов? Ты пьян?
Лёшка не отвечал. Кровати Наташи и Аллы. были аккуратно заправлены. Он метнулся на сцену, за занавес. Мужская половина была пуста, а в каморке, где жила компания Боба, горел свет. Лёшка — туда: четыре пустые кровати со свисающими на пол одеялами, в углу куча белья, на подоконнике банка с окурками. Хозяева были где-то в другом месте.
Лёшка вернулся на танцплощадку. А там обычная жизнь: смех, улыбки, горящие взгляды. Мулерман пел всё ту же песню:

И это, кажется, не тайна,
Что люди с болью и мечтой
Всегда встречаются случайно,
На равных — грешник и святой.

Время шло, а девочек всё не было. Лёшка побежал за клуб, чтобы немного остудиться на водопроводной колонке. В темноте журчал ручей. Под окнами клуба лежали прямоугольники света, и блестела лужа вокруг колонки. Расставив ноги над лужей, Лёшка нажал на рычаг. Хлынула струя воды. И вдруг затрещали кусты. Он резко выпрямился, вглядываясь в темноту. К нему вышла девочка в белом.
— Наташа! — узнал он.
Наташа едва держалась на ногах. Поравнявшись с колонкой, она покачнулась, Лёшка подхватил её за плечи. Она подняла глаза и криво усмехнулась.
— А, это ты…
От неё пахло вином. Сделав шаг, она опять повалилась. Лёшка поймал её.
— Уйди, — пролепетала она, — не смотри на меня… — И схватилась руками за живот.
— Попей, лучше станет! — Лёшка поднёс ей пригоршни с водой.
Она содрогнулась.
— Тошнит… а вытошниться не умею.
— Пальцы в рот засунь...
— Не получается.
— Болит голова?
— Болит.
— Надо намочить. Наклонись.
Он завёл её голову под кран. Когда Наташа выпрямилась, мокрые волосы плотно обтянули её череп; длинные пряди прилипли к щекам; из-под ресниц текла тушь… Но, боже, как она была красива!
— Не смотри. Уйди!
— Зачем ты это сделала?
— Не твоё дело.
Она дрожала, как мокрый воробышек.
— Тебе надо в постель. Давай я тебя отведу.
— Отстань!
И вдруг рядом раздался голос:
— Ольга! Ты?
Это классная, Варвара Степановна, искала свою дочь. Лёшка стал прятать Наташу, но та отталкивала его и шипела:
— Куда ты меня тащишь? Отпусти!
— Тоцкая? — удивилась Варвара Степановна, зловеще произнесла: — Ну-ну!  — И пропала во мраке.
Наташа мигом протрезвела.
— Отведи меня, — сказала она покорно.
Через пять минут Лёшка, уложил её на кровать.
— У меня потолок вертится… — чуть слышно проговорила Наташа, закрывая глаза.
Лёшка повернул её на бок, помня, что пьяному нельзя лежать на спине. Некоторое время он слушал её. Когда дыхание стало ровным, Лёшка на цыпочках пошёл прочь. Внезапно Наташа проговорила вослед:
— Лёш-ка… я ду-ра…
Он покачнулся, как от удара. По имени назвала! Будто судорога пробежала по телу, подбородок задрожал, губы скривились… Чтобы не разрыдаться, он задышал глубоко и выбежал из клуба.

А произошло вот что: Боб и его компания купили у местных канистру вина. Пригласили Наташу, Аллу и Ольгу, дочь классной руководительницы. Расположились на берегу речушки, пели под гитару, пили стаканами. Привычная Алла не отставала от мальчиков. Ольга пропускала и была скорее трезва, чем пьяна, а Наташа захмелела быстро и сильно. Что-то не понравилось ей вдруг, она оставила весёлое общество и, отказавшись от сопровождения, долго плутала по округе, пока не набрела на Лёшку Шатова…