Diablo Franko - 3

(Дъявол Франко, из серии "параллельные миры")

Право лик в облаке было толком из-за сияния тоже не разобрать, как и не разобрать то, что тот ему как бы вещал. И чем он более воспарял над землёй и приближался к сему облаку, тем более отчётливее стал чувствовал, что тут что-то не то или не так. И тут в купе с чувством рая он стал испытывать в таком состоянии невозможное, исключающее, противоположное, отталкивающее. Облако внутри как бы начинало сгущаться и с того темнеть и с тем он стал как бы слегка задыхаться от воспарения, от предвосхищения в купе с чем-то сильно отталкивающим. И когда он казалось разобрался о чём ему вещал сей лик, что начал всё ярче проступать на фоне темнеющего облака, он вдруг понял что задыхается от несколько едкого дыма из которого и состояло сиё облако. И он не мог вернуться, уйти от облака, опуститься ниже, пока спазмы дыхательных путей его не стали всё более душить...
...Пару хороших оплеух по щекам и он вынырнул в реальный мир, ис­тошно стремясь прокашляться. Потом его колотили ладошкой по спине, пока спазмы не спали и дыхалка не восстановилась и вот те­перь его пробрал холодный липкий пот и животный страх ужаса. Это был дядюшка Томи, который успел снять его с петли и помогал прий­ти в чувства. Затем дядюшка его растряс и вытряс из него всю прав­ду, что же с Франко случилось, с чего тот решил наложить на себя руки. За это дядюшка ему ещё надавал тумаков и отвёл обратно до­мой. Хмель с Франко как рукой сняло, словно он перед этим актом и не напивался. Но Франко был ещё в прострации и ему было как-то всё равно, кроме только одного навязчивого наваждения, вспомнить что же ему вещал тот лик в облаке, которого теперь Франко уверенно принимал за сатану, выдающего себя за бога. Но память к нему пока не шла, и Франко как не силился вспомнить, не мог и с того был даже немного досадлив на дядюшку, что тот немного поторопился его вы­таскивать с того облака. А на деле, опоздай дядюшка хоть на чуток и Франко уже спасать было бы поздно. Дома дядюшка напоил Франко чаем с каким-то лекарственным настоем и загнал спать...
–  «Я собственно не ради матери, а ради отца твоего взялся тебе по­могать. Мы с ним воевали когда-то в одном полку и он спас меня от смерти. А потом, он сам погиб... у меня на руках. И он очень про­сил перед кончиной, чтобы я помог тебе подняться на ноги. Но чтобы не баловал тебя как мальчишку. Он всё сделал и для того, чтобы ты родился и жил тут в самой мирной и спокойной стране на земле и потому добился расположения местной девчонки, что и стала твоей матерью. Но на нашей планете нет ни единой земли где всё было бы идеально мирно и спокойно, так и тут, мир и спо­койствие весьма относительны, но хотя бы лучше чем на других землях. Я уж думал прямо карма какая родовая – отец погиб отно­сительно молодой, теперь и ты дурачок... С матерью, это другая история. Ах, кто сейчас уже вспомнит ту Каледонскую Войну? Твой отец был человек больших достоинств и чести, и всё ради чтобы жил ты... а ты... Ради каких-то денег душу дьяволу решил отдать. Не мог сразу со мной посоветоваться, дурень», - уже более миролюбиво отвёл душу дядюшка за завтраком и Франко только вздохнул и потом, помолчав, всё же высказался, -
«Да не ради денег я... С чего-то перед матерью стало так стыдно... из-за матери я. Ибо теперь и её наследство должен был отдать как последнюю надежду и связь с родной душой. Если бы я знал что Додди так меня предаст, так подставит... Друзья детства всё-таки были. Я отца почти и не помню совсем, мал был очень...»;
– «Слепой ты всегда был из-за своей наивности, это был для тебя друг, но для Додди ты никогда другом и не был. Он играл всегда на твоей доверчивости. Дурачил тебя. Я же видел как ты рос и с кем дружил. С наследством дело куда как сложнее, потому ты сам должен был сначала стать самостоятельным мужем и зарабо­тать его. Доказать, так сказать, право на это наследие», - вновь пожурил Франко, дядюшка Томи, задумчиво и потом решил, - «Ладно, вижу проку с тебя самого мало, придётся тебя отдать в более жёсткие руки, ибо шибко я либерален, да и воспитатель с меня никакой. Запомни одно дурень, мы воевали, жизни отдавали, ради того, чтобы ты жил и нес линию рода в будущее. И никогда не имеешь право вот так лишать себя жизни вопреки воле предка»;
– «Странно, жалко мне с чего-то Додди стало, ибо дружба с ранних лет так просто не забывается. А если я сейчас пропаду его точно мафия прикончит. Ибо и сам отчасти облажался из-за этих денег. Я ведь тоже кое-что успел понять и о себе и о людях, о богатых и бедных. Одно пока ясно, что таким как богатые мне не стать. На­тура у мня не такая. Я тоже за ними наблюдал, сравнивал, пытался понять с чего я не могу таким. Отчего меня отторгают, косятся, носы от меня воротят. Многое что понял...», - высказал что на душе болело и Франко, ибо видимо самого себя он не жаловал и уже похоже в себе разуверовался. Дядюшка лишь, -
– «Дурень ты, дурень молодой. Чтобы быть богатым надо быть таким как твой Додди. Такими уже рождаются. И не всё богат­ство, что деньги. Я вот тоже в богатых не живу, а с чего? Потому как не хочу сам. Бездушным надо быть, чёрствым, не доверять ни­кому. Мне военную пенсию как ветерану неплохую платят. Ладно пойдёшь пока к Бруно. Он парень хороший и мужика из тебя сделает. Он был в моём полку из молодняка, я его как сына родного знаю. А с мафией разберёмся, может и Додди твоего раскрутим. Не ста­нет его мафия почём зря убивать, ибо им ахти как тут в Сан-Тре­мо свои люди нужны. Стращали они только...»;
– «Да уж стращали... меня так два раза отделали, до сих пор болит. Весь дух из меня вышибли. С чего я и на верёвку решился...», - подосадовал Франко, но дядюшка посуровел как военный и, - «Хорош скулить. Дух из него вышибли. На верёвку далеко у кого духу не хватит. Ты сам себя в грош не ставишь, потом другие хо­рошие. Они умеют бить, только чтобы застращать, сломить волю, нагнать ужаса. Никто тебя не станет убивать. Всё!»;

– «Додди ни мешает наказать, давно он видать прогнил, научился на таком как Франко, людей дурачить, в доверие втираться. Долг Франко ему не так страшен, ему страшнее свой доход потерять. А доход у него только из-за границ Сан-Тремо. Тут в городе он зара­батывать видать не научился толком. Да и что он сам, пешка дешёвая. Тут акулы сидят на самом верху теневого мира, кто всю эту воду с мафией крутит. Потом на тайных переговорах можно хорошо нажиться, если информацию об оных тайно красть и про­давать кому надо на сторону. Потому те акулы, что у нас водят­ся, не будут с такими как Додди знаться и платить, чтобы в случай чего к ним не подкопаться было. Вот потому так систему злодеи и построили, чтобы Додди и ему подобным за пределами Сан-Тремо платили и с того, они тут в городе оказываются более зависимыми от своего левого дохода, как на поводке. А за предела­ми Сан-Тремо жить – для них пуще ада, ибо это чужой для них мир. Додди прекрасно понимает, что он как воздух нужен мафии только пока он тут, в городе, свою марку и место держит. Поте­ряет гражданство Сан-Тремо его сразу грохнут. И ему легче, мол, тут на родине у него ручки чистые», - рассуждал дядюшка Томи в кругу из Бруно и ещё одного сурового вида мужчины. И Франко только варежку разевал, силясь понять, -
– «И что теперь, как на Додди эту мафию ловить? И разве меня тут не найдут? Всяко у мафии наверное есть тут свои люди»;
– «Вот как мафия паренька запугала, аж едва не дрожит бедняжка. Не волнуйся, у нас тоже тут своих людей полно. Расслабься», - скептично ухмыльнулся Бруно, но дядюшка всё же пояснил, - «Ты думаешь откуда у нас тут такой мир и покой поддержива­ется? Власти всегда знали, что сюда будет стремиться крупная мафия и прочая нечисть, где самые богатые и стабильные банки планеты. Для того в самых низах народа, где публика самая не­надёжная, всегда своих тайных агентов держат и так, что ма­фия со стороны их вычислить не может. И для верхов, они как ин­когнито. Даже теневые акулы понимают, что равновесие в Сан-Тремо как воздух держать надо, иначе нестабильность и плакали их большие денежки. Потому все теневые каверзы только за пре­делами Сан-Тремо проворачивают. И заодно страху на простых горожан такой мафией, как на тебя, нагоняют. И всем выгодно и хорошо порядок поддерживать»;
– «А вы тоже в тайных агентах? Или...», - начал было Франко и все рассмеялись, а дядюшка, - «Я ж тебе только что дурень пояснил, что имена агентов никто знать не должен вообще. А для того, кто хочет помочь властям, упредить какие беспорядки, есть телефон доверия. И если твой сигнал на пользу пойдёт, то и ты как инкогнито денежку за это получишь. Но без огласки»; 
– «Ты лучше скажи парень, мне просто интересно, отчего ты не за­думался, откуда у тебя такие деньги вдруг объявились? И ты по­бежал их тратить. Как говорит древняя мудрость – за всё надо платить. Это скорее была афёра связанная с банком», - выдал таинственный тип, которого порой называли Хуго, обра­тясь к Франко и тот почесался, думая что ответить.