Немая повесть Глава 10

Дмитрий, как и обещал вернулся вовремя домой и вышел на работу в понедельник. Он зашел в кабинет тихо-тихо, словно крадучись.  Поздоровался с коллегами, еле заметно кивнув головой, сел за свой рабочий стол и принялся разбирать письма, скопившиеся за время его отсутствия. Его было принялись расспрашивать о том, как он провел свой короткий отпуск и про тетю, о которой уже распространился слух в отделе, видимо с подачи Александра Валерьевича, но на его лице сияла блеклым светом утомленность и даже отрешенность, что невольно сдержала чересчур любопытных коллег.
Рад вас видеть  Дмитрий Яковлевич! - громко поздоровался Александр Валерьевич, зайдя в кабинет, где сидели менеджеры продаж, прежде, чем пройти в свой отдельный кабинет, вход в который был расположен здесь же. Заждались вас уже все! Телефон у меня разрывался всю неделю, как назло, когда вы уехали.
Здравствуйте..., - слегка как-то даже вздрогнув, поздоровался Дмитрий со своим начальником и встав со стула, подал неуверенно руку, словно удивившись таким вниманием. - Я уже приступил..Все сейчас исправлю! Тетя хорошо! Спасибо большое!
И слава Богу! Да ничего страшного! Я видел по переписке, что вы сложа руки не сидели, а работали! -  произнес Александр Павлович, лицо которого еле заметно вздрогнуло. Виною тому была потная ладонь Дмитрия, которую он пожал. - Вы тогда ко мне зайдете, как дела разгребете!
Хорошо! - дрожащим голоском заверил Дмитрий и с таким взглядом, словно  прося разрешения, сел заново на стул и продолжил копошиться в бумагах.
     У Дмитрия потекла обычная жизнь, какой она и была за несколько месяцев до того момента, как Павел Полетаев по воле случая набрал именно его номер телефона, чем и всколыхнул, мирно дремавшее море человеческих чувств, спровоцировав тем самым волну, которая накрыла его с такой силой, что его жизнь до неузнаваемости изменилась. Что же касается Дмитрия, то он как будто опять стал превращаться в то серое незаметное человеческое создание, коим и был всегда, только лишь буквально на миг превратившись в некоего другого человека. Он также продолжал работать, но его ритм снова стал чрезмерно умеренным и можно сказать безынициативным. Он перестал следить за собой и его внешний вид стал скатываться к было позабытому, мятому состоянию. Ворот рубашки стал чернеть, руки потеть, борода расти клочками, а на голове образовываться, что в виде взлохмаченных зарослей. Он снова начал сутулить плечи, хотя вроде как они и расправились, словно человек готовился сначала к полету, но когда полет состоялся, крылья вновь стали не нужны . Новый его костюм без надлежащего ухода, стал быстрыми темпами приходить в негодность. Ходить в спортзал он перестал, перестал и бегать по утрам, так же как и перестал или почти перестал заглядывать в интернет, а также, как и раньше, стал зачитываться классикой и в его руках по вечерам, когда он приходил домой с работы и ложился на диван, снова оказывались старенькие книги, пожелтевшие страницы которых были насыщены смачными извержениями  человеческой души. Коллеги на работе постепенно вернулись к привычному своему взгляду, имевшемуся у них по отношению к Дмитрию. В их словах снова стали появляться ехидные оттенки на которые собственно Дмитрий и не реагировал, потому что в его душе теперь было много свободного места для всяких разных гадостей и можно было преспокойно складывать их туда. Дела его на предприятии шли не шалка не валка, но работать он работал, стараясь, как мог. Над ним висел немаленький кредит, который ему нужно было все равно закрывать и сын его уже вскоре должен был идти в институт, а учеба требовала средств. Александр Валерьевич тоже конечно сменил к нему свое отношение, но не сразу. В его памяти плотно засело, выраженное в его адрес негодование его подчиненного, что он инстинктивно боялся повторения подобного случая, поэтому он дольше всех в коллективе терпел свое лицемерно-уважительное отношение к Дмитрию. Но и он вернулся к старым отношениям. Сначала изредка совсем, но потом все чаще и чаще, он стал покрикивать на Дмитрия, выражая тем самым свою несдержанность в отношении того, кто не в состоянии был достойно ответить! Александр Валерьевич снова перешел на ты и больше не здоровался, а лишь кивал иногда, когда у него было приподнятое настроение, но руку больше он совсем не жал: она отныне теперь всегда потела у Дмитрия и только пот исчезал почему-то, когда он лежа на диване у себя дома, читая произведения народных мыслителей девятнадцатого века. Недавними событиями, приключившимися в жизни Дмитрия, он ни с кем не делился — да и с кем ему было делиться, если он жил настоящим затворником, боясь лишний раз показаться на людях. И сам он почти не вспоминал о том, как однажды в Питере устроил расправу над одним нехорошим человеком, чтобы направить того на путь истинный, показав, как может быть больно на самом деле тем, кого он и подобные ему обманывали ради, трижды проклятых, материальных регалий. Вся это история, казалась теперь Дмитрию, произошла не с ним, а с кем-то другим, а он всего лишь прочел ее в каком-то журнале и представил, что он был тем самым мстителем. Он вообще частенько так делал - представлял в своем воображении разные события. Бывает прочтет завораживающий рассказ и потом днями на пролет, ставя себя на место одного из героев, прокручивал в голове заново, прочитанную историю. Немного что-то там дополняя и изменяя, посчитав что так будет правильней. Расследования преступления, которое совершил Дмитрий, его не пугало, потому что все прошло на его взгляд так чисто и без единой помарки, как будто сам Бог был за то, чтобы он именно так и поступил и он всего лишь был слепым орудием в Его руках. Хотя...наверное, Светило небесный, участвует в каждом поступке человека, будь он хорош или плох, потому что все, что есть на свете — это Его, а значит без Его ведома ничего не происходит — ни-че-го! Так значит и поступки Полетаева были чем-то оправданы? Был в них значит какой-то смысл, известный только Творцу!? Ведь не только лишь в том, что жалкий и неприметный человечек по имени Дмитрий решился на не свойственный его природе шаг, устроив кровавое месиво — не иначе!? А может быть самый главный смысл был в том, чтобы таким вот кровавым решением, закрыть рот Павлу и открыть сердце, чтобы он смог чиркнуть недостающий штрих в портрете Мироздания?!
     По истине  неисповедимы пути Господни...неисповедимы...