Запоздалый дневник. часть 7

.......................................Неожиданно обнаружил, что не разместил
.......................................продолжение "...Дневника.". Долго думал и
.......................................выбирал: убрать всё, или продолжить.
.......................................Решил сделать второе.
.......................................Может быть кому-то пригодится.

А в это время жизнь продолжалась. Вырастали дети. Старший сын, Сергей, закончил школу. Поступил в Московский инженерно-строительный институт (по-моему, не поступив, сначала, в архитектурный?) и в 18 лет женился. Это была первая, еще школьная любовь. Будущая жена училась в школе вместе с младшей сестрой будущего мужа, тетей Леной. Многие родственники старшего поколения не очень-то верили в этот брак. А Сергей с Еленой прожили счастливо всю жизнь. Вместе. До самой смерти. В прямом смысле. До смерти.
(Об этом должны писать, или не писать, их дети. Но должны же знать внуки и правнуки, какими были их предки, как умели любить и как жили!)
Дядя Сережа. Воспоминания о нем вызывают до сих пор у меня сильнейшее ощущение пустоты.
Иногда совесть определяют, как стыд перед собой. Но сначала, ребенок должен научиться стыдиться других. Не всех. Тех, кого он любит. Чьим мнением дорожит. Нет таких людей – вырастает человек без стыда. Без совести вырастет.
Для меня дядя Сережа был одним их тех, на кого я примерял свои поступки.
Женившись в восемнадцать лет, поступив и окончив МИСИ, он остался работать в Москве. Точнее, тогда еще не в Москве, а в г. Леонозово. На вагоностроительном заводе. В те времена, когда я начал разбираться в номенклатурных вопросах, дядя Сережа уже работал заместителем директора по строительству. О том, как он работал и чем занимался, я узнал только на его похоронах. Построил Сергей Романович за свою жизнь целый город на 50 тысяч человек. На похоронах у меня сложилось впечатление, что пришли все. Эта огромная толпа, охваченная общими чувствами благодарности и скорби, осталась в ряду моих самых ярких впечатлений.
Лицом дядя Сережа был очень похож на своего отца. Только усов он не носил. А вместо пенсне – роговые очки.  Около двух метров ростом. Плотного телосложения. Был он очень добр и добродушен. Говорил низким, красивым, негромким голосом. И говорил мало. Не помню, чтобы он хоть раз сказал что-нибудь раздражающее или глупое.
Я видел его редко. Раз или два раза в год. Каждый раз с нетерпением ожидал этих встреч. Был счастлив, существовать с ним в одном пространства-времени. Никогда он не обманывал моих ожиданий. Его появление в Калуге для меня всегда граничило с чудом.
Эти чудеса – картинки из моего детства. Вот одно из них. Коробка, которую привез в Калугу дядя Сережа, получив какую-то премию. Зимой голодного 1955 года огромная картонная коробка была набита 10 килограммами разных шоколадных конфет. Конфет этих хватило, наверное, на полгода. Или больше. Но еще года три или четыре мы играли фантиками этих конфет. Складывали определенным образом. Клали их на ладонь и били снизу по краю стола пальцами. Накрыл чужой – забирай! Придумывали сложные правила. Играли командами.
Не было тогда у нас ни телевизора, ни компьютера, ни игровых приставок. Бильярда, кстати, тоже не было. Были, конечно, карты, шахматы, шашки, домино и лото. Но и "фантики" тоже были. И не лишние. До этой коробки не видели мы ни конфет, ни фантиков. В таком количестве. Размер, как говорится, имеет значение. И каждый раз, играя, вспоминали дядю Сережу.
Жена дяди Сережи, тетя Лена, крупная женщина. Подстать мужу. Во всем подстать. Спокойная, в меру властная. Дом вела, конечно, она. Работала врачом. Всю жизнь болела астмой, пользовалась ингаляторами. Но так вела себя, что никогда и никого не обременяла своей болезнью. И очень любила мужа. Но об этом я уже говорил.
У дяди Сережи и тети Лены было двое детей. Старшего сына по семейной традиции назвали в честь деда – Романом. Очень похож на отца. Плотный, красивый мужчина. С волнистыми волосами. Теперь уже седыми. Роста, правда, не большого. В 1998(?) году он отметил юбилей. Шестьдесят лет. Сейчас, это ведущий в мире геоморфолог, специалист по русловым процессам. Доктор наук, профессор МГУ. Приглашают его на консультации в разные страны.
Роман! Не буду я фантазировать. На эти темы тебе бы самому написать. И не только об этом. И о твоих корнях по линии тети Лены. Очень уж там много интересного. Про твою замечательную жену. Редактора почти всех поэтических книг прошлых лет издательства "Молодая гвардия". О своих замечательных дочерях и их семьях. О неожиданном "подарке" сорока трех летней жены – замечательном сыне, естественно, Сергее. И еще о наших общих родственниках. И еще о детях и внуках. Родных, двоюродных и т.д. и т.п. Ясно, что ты очень занятой человек, и этот призыв может остаться без последствий. Но оставь хоть какие-нибудь записи для внуков и праправнуков. Что помнишь. Пока не забыл. Ей богу, им это будет интересно.
Я напишу о другом. О чем Роман не помнит. О том, чему, видимо, он не придавал значения. Но я любил Романа, как и его отца. Был моложе на одиннадцать лет. Радовался каждому приезду его в Калугу. И запоминал мелочи. Сам не знаю почему. Вот и вспоминаю я сейчас, как студент первого курса МГУ, гордый и очень солидный, пил черный кофе с молоком. Но не просто с молоком. Ровно с тремя каплями! Очень меня шестилетнего эта педантичность поразила. Я и запомнил. А еще, я запомнил, как посещал с ним Калужский художественный музей. В этом музее очень много картин Айвазовского. Роман ходил. Останавливался у каждой картины и записывал что-то в маленькую записную книжечку. Как настоящий, завзятый любитель живописи. Хотел у себя иметь список коллекции. Что он мне подробно и объяснил. И записи показал. Очень это на меня большое впечатление произвело. Правда, лет через двадцать мне понадобилось узнать про одну из картин, не находится ли она в Калуге. Ничего Роман не ответил. И не вспомнил даже. Где та книжечка? Кто знает.
Дочь дяди Сережи, Татьяна Сергеевна Чалова вышла замуж за Валеру Полуночева, но фамилию свою, Чалова, сохранила. Поэтому называют ее калужские родственники "Получаловой". Работает она, продолжая семейную традицию, врачом. Заведующей женской консультацией.( Уже на пенсии. Эх, жизнь!)
Татьяна! Написала бы ты тоже. Сама и с Романом. И про родителей. И про мужа. И про дочек. И про двоюродных братьев и сестер. И про Калугу. И про Полотняный завод. И про все, про все, что вспомнишь.
Сейчас живет Таня в старой квартире своих родителей.(Дом уже снесли. Время идет.)
Квартира эта, сама по себе, заслуживает хотя бы нескольких слов.
Дядя Сережа жил в ней с женой, двумя детьми и тещей. Это была небольшая полнометражная двухкомнатная квартира. Почему зам. директора большого оборонного завода, построивший целый город, не поменял ее на большую, догадайтесь сами. Для меня эта квартира всегда напоминала пещеру Али-Бабы. Не только пианино, но и фисгармония, музыкальная шкатулка, статуэтки. Фарфор и хрусталь. Книги. Здесь, кстати, я впервые увидел честную, по-русски интеллигентную книжную полку в туалете. Для чтения в тихие часы. Ну, полку – это преувеличение. Тем, кто не помнит того времени, скажу. Туалетной бумаги в аккуратных рулончиках тогда не было. Точнее, эти рулончики были большая редкость. Пользовались все обычной бумагой, а чаще всего, газетами. В интеллигентных домах газеты заранее рвали на удобные прямоугольнички формата А5. Мять их для достаточной мягкости заранее, конечно, не мяли. Это каждый делал по мере необходимости сам. Складывали обычно эти листочки в специальные стандартные подвесные ящички, которые продавали тогда вместо современных, не знаю как их назвать, бумагодержателей или в специально сшитые сумочки-мешочки. Без преувеличения можно сказать, что все культурные люди в туалете читали. Зачем зря время терять? Но все, как бы, этого стеснялись. То есть, не читать, конечно. А входить или выходить с любимой книжкой в или из туалета. Ну, семейство дяди Сережи и решило эту проблему самым простым и естественным способом. Зачем книжки туда-сюда таскать? Всегда лежал небольшой постоянно обновляемый запас высокохудожественных произведений в мешочке для бумаги. На меня это произвело неизгладимое впечатление в мои 10 лет. Никто не может предсказать, как наше слово отзовется, так сказать…
Места в квартире было мало. Очень мало. Комнаты были разгорожены перегородками. Для сна была задействована даже трех метровая кладовка. Бывало, там спал и я. Кроме кровати, были там лишь полки с книгами и лампа. Это сейчас я понимаю, что в квартире было тесно. А было тогда только ощущение уюта. И теплоты.
Но не знаю я ни истории вещей, ни истории семьи тети Лены. Об этом вопросы к Роману и Татьяне.
Вечером, к чаю, тетя Лена обязательно готовила очень вкусную "шарлотку".  Я всегда старался привезти с собой песочный торт. И красный, очень сладкий "Мускат". Это был вкус хозяйки, который, в прочем, устраивал всю семью.