Дневники хозяйки... 9. Ветклиника

Дневники хозяйки мелкой пакости. 9. Ветклиника
    
Есть люди, которые любят лечиться. Они озабоченно исследуют свое тело, свои ощущения, радуются, если им кажется, будто организм дал какой-то сбой. И тогда все уходит на второй план. Люди бегут к специалистам, люди проходят неприятные процедуры, люди глотают горькие лекарства. Чувствуют себя счастливыми, наверное.       
Я не такая. Заманить меня в больницу почти невозможно. Я, тсссс! Боюсь врачей и ненавижу очереди. Единственный, кого посещаю регулярно – это стоматолог. Потому что он классный дядька и потому, что зубной боли я боюсь больше, чем его.         
А вот ветеринаров я не боюсь. И потому, хотя моя живность полностью разделяет мое личное отношение к медицинским процедурам, едва мне что покажется неладным в их здоровье, тут же хватаю хвостатых в охапку, запихиваю в машину и несусь в ветклинику. Благо, тут недалеко.   
   
Самый беспроблемный пациент – собака. Берти, стоит ее поставить на стол для осмотра, опускает уши, изображает на морде вселенскую скорбь и начинает печально вздыхать. И все. Позволяет производить любые манипуляции с собой любимой. Само послушание. Само смирение. Пока со стола не спустишь. Вот там очаровательная девочка превращается в ворчливую бабушку и начинает объяснять другим, трясущимся в преддверии приема, животным, кто они, что они и как себя ведут. В целом же посещение ветеринарки с Бертиком – практически в удовольствие.   
   
Я ни разу не возила в клинику сфинкса. И очень надеюсь, что и не придется. Потому что не знаю, как буду удерживать на столе эту скользкую заразу. Наблюдала тут на днях, как муж его мыл в ванной. Кот защищался от агрессора, как маленькая горная страна.  Он орал, он скакал по стенам, он делал все, чтобы его отпустили. Наверное, я бы сдалась и выпустила эту мокрую гадость крушить квартиру. Но муж мой человек упорный, и баталия завершилась не в пользу кота. 
      
Так вот, я живенько представляю себе, что устроит это трехкилограммовое чудище в ветклинике, когда почувствует угрозу своей шкурке. Представляю, а видеть не хочу.       
А бедного нашего мейн куна недавно пришлось возить.   
    
Кот перестал есть. Вернее, он сначала еще пытался, но его рвало. Киоши, недоумевающий, несчастный, приходил ко мне, просился на ручки, урчал и требовал, чтобы я гладила ему животик. И это наш Киоши, у которого твердый лимит на глажку – десять секунд.      
 
Потом он и вовсе перестал есть. Его великолепный хвост опустился и волочился за котом по полу, собирая пыль. Глазки слезились.   
   
И вот, мы приехали с работы, увидели, что наше бандито-хулигано совсем плохо себя чувствует, запихнули его (сил упираться еще хватило) в сумку-переноску и рванули к врачам. Там – рентген, который показал инородное тело в кишечнике, срочная операция.       

Через два часа, которые мы провели дома, перепуганные, считающие минуты до того момента, когда можно будет позвонить, нам сказали, что операция прошла успешно, кота можно забирать.      
 
Полетели туда, схватили отходящего от наркоза, упакованного в попонку Киоши, завернули его в одеяло и домой, домой, домой. 
      
Больной быстро пришел в себя. Он еще ходить толком не мог, шатало, но уже пытался прыгать. Когда ему совсем стало хорошо, залез на подоконник и заявил, что он хочет есть.      
 
Ой, не помню, писала я об этом или нет, но котов я кормлю на подоконнике. Потому что иначе это будет поедание кошачьего корма на скорость. Берти твердо убеждена в том, что кошачий корм – это лакомство такое. И делиться им с котами не обязательно. При этом, что забавно, таскать еду из ее миски разрешает.         
Ну так вот, больной сел на подоконник и вопросил у меня взглядом: «Где миска?». «Прости, родной, - ответила я, - тебе еще неделю есть нельзя».    
   
На протяжении всей этой недели я чувствовала себя ооочень большой редиской. Особенно когда кормила других членов стаи. Как-то застукала Киоши за выеданием остатков гречки из собачьей миски. Собака сидела рядом и сочувствующе смотрела. Пришлось прогнать обоих.   
   
Но бог с ней, с едой. Каждый вечер кота следовало возить в клинику на капельницы. Вот это был кошмар. Процесс втыкания сперва иголки, а потом катетера в вену – очень увлекательный и чрезвычайно травмоопасный. Увидев врача, Киоши прижал уши, сузил глаза и стал шипеть. Не у каждой гремучей змеи, скажу я вам, получится такой угрожающий звук. При этом котик наш размерами чуть меньше рыси, соответственно, представьте, какие у него зубки. Так вот, он шипел и показывал зубки. Все. Я впечатлилась. Врач - нет. Врач сказал: «Ой, а то я вас таких не видел. А то ты первый!». И щелкнул шипящее злобное нечто по носу.  Нечто затаило обиду.       

Врач велел мне держать мордочку котика, а сам стал тыкать бедное животное иголкой в вену. И тут кот отомстил. Почему-то, мне. В одну секунду он дернулся, иголка взлетела в воздух, врач шарахнулся, а я как-то нечаянно вдруг оказалась с прокушенными пальцами. Но кота не выпустила и собой горжусь чрезвычайно.  Даже всю последующую неделю гордилась, когда у меня ладонь в кулак не сжималась. Пальцы распухли и не складывались. 
    
Но вернемся к нашим животным. Доктор кликнул коллегу. Меня переставили к кошачьим задним лапкам. Лапками Киоши бился, как кенгуру. Но мы уже были наготове. В общем, после четвертой попытки катетер был поставлен. А дальше уже совсем другое развлечение. Капельница. Полтора часа нужно сидеть с котиком, держа его в лежачем состоянии, и чтобы лапка был вытянута. Полтора часа мы с мужем сидели в отдельной комнатке, развлекая кота и друг друга. Каждый вечер. По полтора часа. Ужас.      
Дома кот требовал еды и боролся с попонкой. Он ее грыз, он ее стаскивал лапами. Он научился развязывать бантики на спине, и протестовал, когда я его ловила и завязывала их обратно.    
   
Я же каждый вечер ныла докторам, как мне жалко бедного котеночка, какой он голодный, ябедничала, что он объедает собаку. Наконец, нам было разрешено покормить Киоши специальным ветеринарным паштетом из баночки. По чуть-чуть, разбавив водой.      
 
Мы принеслись домой, я положила в мисочку паштет и, чрезвычайно довольная, сунула миску страдальцу. Киоши понюхал корм и сморщился. В его взгляде читалось «Лучше гречка». «А вот нетушки, кисонька, не будет тебе гречки!» - заявила я, раскрыла коту пасть и сунула в нее палец, обмакнутый в паштет. Мейн кун сделал тьфу и смылся.
      
На протяжении десяти минут я гонялась за котом по квартире, пытаясь хотя бы намазать паштетом лапы. Киоши чистюля, в любом случае вылижет. Наконец, кот сдался. «Ладно, - сказал он, - фиг с тобой. Буду я есть эту гадость». Кстати, когда у нас закончилась эта гадость, я попыталась дать коту другую – из той же серии, но кусочками. Не догадывалась даже, что кот может плеваться, как верблюд. На дальность. Теперь в курсе. Там уже никакие хитрости не помогли, кот был готов умереть от голода, но есть отказался. 
      
К счастью, ему скоро разрешили лопать сухой корм.   
   
Как он был счастлив, когда сняли швы и его избавили от попонки! Едва приехали домой, Кош вихрем пронесся по квартире. Напал на сфинкса, загнал его на когтеточку. Настучал собаке лапами по ушам, получил от собаки. Взлетел на духовку, пробежался по подоконникам. А мы смотрели и умилялись: котик выздоровел. Как хорошо, все-таки, когда дома никто не болеет.   
   
Сейчас вот валяется у моих ног на коврике, обернувшись хвостом. Об операции напоминают лишь лысое пузо и подстриженные лапы. Но сверху этого не видно. Кот типа спит, но уши дергаются. Все под контролем. Мейн кун выздоровел и заступил на службу.