III. Наследство. Сундучок с приданным

Сундучок с «приданным», который достался Марине, был не самым тяжелым, однако содержимое его было малоприятным. Эмоциональное голодание, которое девочка испытывала при остром дефиците внимания со стороны взрослых, научило ее бороться за персональное внимание самыми примитивными способами. Если она не терроризировала меня бессмысленными вопросами, взрывами «бешенства», намеренным вредительством и - о, чудо! – шла играть с братом, то расслабиться она мне все равно не позволяла. Через каждые десять секунд я слышала:
- Мама, а он мне машинку не дает!
- Тебе нужна именно эта машинка?
- Да!
- Значит, подожди, пока малыш поиграет в нее, потом возьмешь.
- А я хочу сейчас!
- Предложи брату поиграть вместе.
- Я не хочу вместе!!! Я хочу сама!
- Тогда подожди.
- Нееееет!!!! Я хочу сейчааааас!
 – Значит, скажи ему об этом. Может быть, он тебе уступит.
- Мамаааа! Забери  у него машинку!!!!
- Марина, я люблю вас обоих одинаково. Я не могу обижать одного ребенка, чтобы доставить радость другому. В нашей семье такое правило: кто первый взял, тот и играет.
-ААаааааыыыЫЫЫЫ!
- Иди, я тебя пожалею.
- Нееет, лучше накажи сыночкааааа!
Это повторялось постоянно в разных вариациях.
- Мама, а братик на меня рукой замахнулся!
- Мама, а он на мою вешалку свою куртку повесил!
- Мама, братик заглядывает в мой шкаф!
- Мама, а он хочет сесть на мой стул!
- Мама, я построила башенку, а он ее сломал.
- Мама, а братик не хочет со мной играть!
- Может он хочет поиграть сейчас сам? – интересуюсь я.
- А я хочу играть с ним! Пусть со мной играааает!
Ябедничество было постоянным и тотальным. Марина всегда стремилась привлечь внимание и доминировать любой ценой, а с помощью этого оружия была возможность еще и принизить брата. Но я не сдавалась. В конце концов, провела с девочкой беседу о том, как это плохо ябедничать. Даже вспомнила поговорку: «Ябеда-корябеда, соленый огурец, на земле валяется, никто его не ест!»
- Марина, знаешь, почему в этой дразнилке столько обидного про ябеду?
- Нет.
- Потому что ябед никто не любит и не хочет с ними дружить. И взрослым ябедничество тоже не нравится. Так поступать плохо. Ты поняла?
- Да.
- Что ты поняла?
- Ябедничать плохо.
- Ты будешь еще ядебничать?
- Буду.
Зато честно. По-другому она совсем не умела. В Детском доме ябедничество было нормой, теперь она просто воспроизводила отработанный алгоритм действий, каждый раз удивляясь, что моя реакция не соответствует ее ожиданиям. Тем не менее, когда я обнаружила на теле Марины расплывшийся фиолетовый «синяк» (девочка из-за плохой координации движений постоянно ходила в синяках, но они были, как правило, небольшие), то допытаться, что, как и где произошло, не представлялось возможным. Впечатление было, будто сын ударил ее чем-то тяжелым. Но никто не ябедничал и не признавался, оба молчали, как партизаны. Желание скрыть свои проказы сплачивало детей в одну команду…. против мамы.
Другая противная привычка Марины была – доносы. По существу и без, при этом она всегда ждала для себя какого-нибудь поощрения (как правило, конфету), а для других – наказания.
- Мама,  а братик грызет карандаш!
- Мама, а он сбросил подушку на пол.
- Мама, малыш трогал твой телефон!
- Мама, а он машинку разобрал.
- Мама, а братик разбрасывает конструктор.
- Марина, а ты можешь сама ему сказать о том, что он поступает плохо?
- Нет, накажи его!
- Он не сделал ничего, что действительно заслуживает наказания. А вот доносы меня расстраивают. В таких ситуациях вы можете все решить без моего вмешательства.
- Нет, не можем!!!
- Почему не можете? Ты разговаривать умеешь?
- Да.
- А твой брат умеет?
- Да.
- Так вот и скажи ему в следующий раз сама, что так, как он поступает, делать плохо. Хорошо?
- Не буду! Накажи его.
- Марина, есть такая поговорка: «Доносчику первый кнут!» Если я накажу сына, мне придется наказать и тебя тоже.
- Я согласна!
- Ну, тогда иди в угол первая.
Марина плакала навзрыд и шла отбывать наказание, по пути сворачивая шею, чтобы убедиться, поставлю ли я в угол сына. Ставила ради справедливости, хоть и считала, что он не заслужил. Приходилось демонстрировать, что я детей люблю одинаково.
Малышу не хотелось быть наказанным, поэтому он быстро соображал, как надо исправить ситуацию и подходил ко мне:
- Мама, я больше не буду разбрасывать конструктор. Можно я его быстренько соберу?
- Можно, иди собирай. Марина, ты будешь дальше стоять в углу или тоже извинишься и пойдешь играть?
- Буду стоять.
- Тебе нравится стоять в углу?
- Нееет! – горькие слезы, - Мне нужна конфета!!!
- Значит, ты поняла, за что стоишь, и больше так делать не будешь?
- Буду!
Начиналась очередная история с упрямством и желанием любой ценой переломить ситуацию в свою пользу. Причем Марина готова была сама пострадать, будучи твердо настроена добиться своего. В данном случае привилегии ябедничать и доносить с последующим поощрением, похвалой и наградой. Думаю, в глубине души она действительно чувствовала свою правоту, так как в детском доме дети были просто выдрессированы на доносы. Это позволяло воспитателю контролировать ситуацию в группе, и Марина так привыкла жить. Однако в своем доме мы это терпеть не желали и никоим образом поощрять не собирались, поэтому сразу же подобные поступки старались пресекать на корню.
И опять же, когда сын вытворял какую-нибудь серьезную шалость, то Марина становилась «нема как рыба». Она заглядывала в детскую, проверяла, закончил ли брат свои проказы, и возвращалась ко мне, как ни в чем не бывало. И так до тех пор, пока я сама не обнаруживала, что, например, сынок разгрыз фломастеры и наелся цветного содержимого. А предварительно перед этим раскрасил ими стол, занавески и мольберт (вокруг бумаги).
Когда я увидела сына, у которого весь рот, лицо, руки и одежда были залиты едреными красками, я с ужасом спросила:
- Ты чего наелся?
- А это он разгрыз фломастеры, - тут же подсказала Марина.
- Ты видела, что он их разгрызает?
- Видела.
- А почему не вмешалась?
Марина пожала плечами, а у самой при этом были довольная усмешка и огоньки в глазах. Ей нравилось, что мама недовольна поведением сына, а еще больше - что они с братом опять сработали как единая команда против взрослых. По реакции детей было видно, что они прекрасно осознавали, что происходит что-то серьезное, и именно поэтому Марина молчала - ждала развязки. А сын, он никогда раньше ничего не грыз и не ломал, как-то так повелось, а теперь видимо тоже отчаянно требовал внимания. Я попыталась объяснить детям, как сильно ими дорожу и как я испугалась.
Вообще дружба против мамы была самой неприятной «драгоценностью» сиротского сундучка. Довольно часто я слышала, как Марина настраивает брата против меня и подговаривает его сделать что-нибудь, чтобы «позлить ЭТУ». Благо сын был еще маленький и дорожил маминым вниманием и расположением, поэтому не всегда «велся» на такие предложения.

Помимо отработанных привычек доносить и ябедничать, у Марины была сильная энергетическая зависимость от похвалы. Все, что она делала хорошее, было только ради заветных «молодец!», «умничка!» и конфет. Никакого искреннего желания помочь, сделать что-то хорошо, быстро или качественно у нее не было, что в принципе было не удивительно. Необходимо было  помочь Марине избавиться от этой пагубной привычки, мешающей формированию здоровой самооценки.
 - Мама, я съела суп!
- Хорошо, поставь тарелку в раковину.
- Мама, я молодец?
- Марина, я рада, что ты хорошо поела.
- Но я ведь молодец, правда, мама?
- А ты сама как думаешь?
- Я МО-ЛО-ДЕЦ!
- Значит так и есть. Ты хотела кушать?
- Да.
- Ты была голодная, а теперь сытая и довольная. Я этому очень рада.
- Так я молодец, мама?
- Ты моя любимая девочка! – нежно потрепала за щечку.
- Значит я  - умничка?
- Ты – моя радость, моя доченька, моя  принцесса!
- А твоя принцесса – молодец?
- Я люблю свою принцессу, когда она молодец и когда не молодец. Я просто тебя люблю и все. Потому что ты моя.
- Мамааааа!!!! Ну, я же съела сууууп!
- Марина, суп был вкусный?
- Да.
-Тебе он понравился?
- Очень!
- Так почему же ты думаешь, что ты молодец? Ты съела вкусный суп, когда была голодна. Это хорошо и правильно. И я этому очень рада.
Вздыхает, неудовлетворенная. Сидит, смотрит, как я ем.
- Мама, а ты суп съела.
- Да, я уже все съела.
- МАМА, ты – МО-ЛО-ДЕЦ!!! Теперь поняла?
Тоже вздыхаю…
Другой способ добиться похвалы было хвастовство.
- Мама, а я уронил краски, – обращается ко мне сыночек.
- А я НЕ уронила.
- Мама, а у меня трусики мокрые.
- А у меня НЕ мокрые.
- Мама, я не хочу больше есть.
- А я ВСЕ съем.
- Мама, у меня испачкались перчатки.
- А у меня НЕ испачкались.
Вот такое постоянно противопоставление себя.
Или выпендреж. Желание выслужиться там, где не просят.
- Дети, кто собирал паззлы и оставил их на полу.
- Я, - отвечает сын.
- Убери за собой, пожалуйста.
- Я уберу! – Марина кинулась к паззлами и начала их складывать.
- Марина, каждый убирает после себя сам. Если хочешь помочь, просто предложи свою помощь.
- Нет, я сама все уберу!! – оттолкнула брата. Дело дошло до потасовки. Но самое интересное, что после всего этого она с нетерпением ждала, когда же я ее похвалю. А за что хвалить-то? Расстроилась…
Чуть позже.
- Дети, кто не вылил за собой горшок?
- Я щас! – Марина, пробегая мимо, на бегу схватила горшок и понесла выливать в туалет.
- Малыш, кто в горшок пописал?
- Я.
Вскоре вернулась дочка.
- Марина, кто пописал на горшок и не вынес за собой?
- Братик.
- А почему ты пошла выливать?
Марина посмотрела на меня, как на восьмое чудо света.
- Потому что я – мо-ло-дец!
- Нет, не молодец. Каждый должен убирать сам за собой. Марина ты слышишь? Для меня очень важно, чтобы все в этом доме умели ухаживать сами за собой. И мне важно, чтобы мой сын приучился сам убирать свои игрушки и вещи, и выносить за собой горшок. Ты поняла?
- Да, - грустно и понуро. Не похвалила.
- Ты не обязана делать что-то ЗА него. Малыш может тебя попросить помочь или ты сама можешь предложить ему помощь.
Выслуживание перед мамой продолжалось и дальше. Но каждый раз Марина натыкалась на одинаковую, непонятную для нее, реакцию с моей стороны. Похвалы за неправильные поступки она так и не дождалась. Я была тверда в своем решении. Зато поведение сына недели за две кардинально изменилось.
- Малыш, собери, пожалуйста, свои машинки в коробку.
- Не, пусть Марина собирает.
- А почему Марина должна собирать?
- Потому что я не хочу.
- Каждый должен убирать сам за собой.
- А я не хочуууу. Пусть Марина убирает!!!
После себя девочка, напротив, никогда не убирала, видимо раньше за это не хвалили и конфетами не поощряли. Взрослых Марина по привычке воспринимала как обслуживающий персонал. Вот такой перекос.

Дразнилась Марина, смакуя, при любой выпавшей возможности. Если в ее руки попадало лакомство, то девочка не спешила его кушать. Она начинала его картинно вертеть в руках, откусывать по крошечке, потом оставляла на столе (или в другом месте), шла играть, время от времени возвращаясь, чтобы в очередной раз на глазах у всех лизнуть-куснуть и обязательно помахать им перед носом у окружающих. Весь этот процесс мог затягиваться на несколько часов. В такие моменты Марина получала удовольствие не от самого лакомства, а от зависти окружающих и чувства собственного превосходства: в ее руках был желанный ресурс!
Несложно догадаться, что не все дети могли терпеливо наблюдать такое поведение, они сначала просили поделиться, а потом и отнимали предмет всеобщего вожделения. Подобные ситуации «сам не гам и другому не дам» случались довольно часто, и не только с едой, но и с игрушками. Такое негативное раззадоривание окружающих, обычно заканчивающееся слезами и жалобами Марины, нам тоже приходилось пресекать и приучать девочку к другим формам поведения.

В качестве вишенки на тортик в «сиротском сундучке» красовалась тотальная неблагодарность. Всем и за все. Марине все были должны. Благодарность и бережливость были совершенно за пределами ее понимания и возможностей.
Для начала то, что ей покупалось и дарилось, тут же могло в считанные минуты или часы прийти в полную негодность, куда-то быть заброшенным и потерянным.
- Марина, ты будешь складывать новые паззлы?
- Нет.
- Тогда собери их, пожалуйста, все в коробку.
- Я не могу.
- Почему?
- Я их разбросала и теперь не знаю, где искать.
Была у Марины красивая зеленая кофточка с бантиком и кружевами, подарок другой приемной мамы. Наконец нашелся повод нарядить в нее доченьку. Марина была в восторге от новой кофточки - красивые вещи она любила. Тем не менее, пока я делала ей прическу, девочка успела оторвать бантик и растрепать все кружева.
- Марина, тебе нравится твоя новая кофточка?
- Да!
- Так зачем ты оторвала бантик?
- Зачем-то оторвала…
- А зачем кружева порвала?
- Зачем-то порвала…
При этом Марина была совершенно искренней. Часто она действительно не знала, почему портит вещи, и делала это без сознательного умысла. К тому же девочка совершенно не умела беречь вещи и даже не понимала, как это делается и зачем это нужно. Со стороны ее поведение выглядело как умышленное вредительство и полное равнодушие ко всему: к вещам, игрушкам, книгам, карандашам-фломастерам. Ко всему, кроме еды. За еду готова была биться смертным боем, даже если ей на самом деле чего-то не хотелось, что-то не нравилось, было много или невкусно. В остальном же…
Однако это равнодушие моментально исчезало при любой попытке брата взять ее вещь или игрушку. А если они ломались по вине другого человека, страдания Марины об утрате были глубокими и искренними. Цель девочки была завладеть ресурсом и уничтожить его самой, чтобы он не достался никому другому. Как военную технику и заводы взрывают перед наступлением врага, так Марина уничтожала все, что попадало к ней в руки. Ее привлекала именно постоянная погоня за ресурсами, а не их использование по назначению, хранение, и преумножение. Соответственно действия других людей девочка оценивала с этой же позиции.
Потребительство и неблагодарность касалась и напрямую родителей. Без зазрения совести Марина могла напачкать на только что вымытом, заляпать свежевыстиранное, выбросить свежеприготовленное (мама вымоет-постирает-приготовит еще). Девочка даже не пыталась беречь и ценить то, что делалось руками мамы и папы.

Однажды Марина что-то испортила в квартире. Я постаралась объяснить дочке, что все в этом доме сделано руками папы, что для ремонта требуются время, силы и деньги, которые тоже еще надо заработать.
- Надо извиниться перед папой. И постарайся впредь так не делать.
Марина подошла к отцу:
- Папа, ты нам не нужен. Не приходи больше ночевать домой. Лучше работай по ночам и приноси побольше денег.

В течение всего первого месяца, мы не слышали от Марины абсолютно ничего положительного или даже нейтрального. Вся ее речь состояла их постоянных «пустых» неинформативных вопросов липучки-приставучки, ябед, доносов, хамства и хвастовства. Сплошное заполнение пустоты, зависимость от поощрений и энергетический вампиризм. Тем не менее, это «приданное» было самым легким из того, что нам досталось в качестве детдомовского наследства Марины. Со временем мы надеялись показать девочке новые ориентиры, наметить путевые маячки, найти новую понятную Марине мотивацию, и медленно, но уверенно вместе с ней продвигаться вперед.