В родном краю

               

    Владимир Андреевич, бизнесмен со средними доходами, решительно, без малейших колебаний отложил в сторону все свои дела, и отправился в родную деревню, чтоб почтить память матери. Днем позже исполнялось ровно десять лет, как она ушла в мир иной, и хотелось мысленно побыть рядом с ней после долгого расставания. Рос мальчик без отца, которого давным-давно скосил самогон, и ближе человека чем, взрастившая его женщина, у него не было. На собственной машине бизнесмен ехать не стал. Во-первых, ему не хотелось смущать земляков своим более высоким материальным положением. А, во-вторых, езда на довольно большое расстояние после поминок внушала ему некоторое внутреннее беспокойство. Поэтому он решил воспользоваться услугами пассажирского междугородного транспорта.
    Взял Владимир Андреевич с собой банковскую карточку и несколько тысяч гривен, на которые думал купить в сельмаге выпивку и закуску. Ему хотелось прийти на кладбище с родственниками, которые еще жили в местах его детства. А перед самым отъездом мужчина запасся, на всякий случай, бутылкой водки, булочкой и тремя сосисками в целлофановой обертке. А, вдруг, в дороге захочется кушать.
    В деревне, бывший ее житель первым делом зашел к двоюродному брату Сергею. Он ближе всех жил от автотрассы. Время было уже около полудня, и семья родственника обедала.
    - Вот как я удачно попал к застолью! – обрадовался гость.
    - Ничего не удачно! – заявила Ирина, жена Сергея, - Мы уже покушали.
    С этими словами хозяйка дома собрала все тарелки и унесла на летнюю кухню.
    - Ну, ладно, – почесал затылок, не покормленный путник, - дайте мне нож, пустую рюмку, и я, с вашего позволения, перекушу с дороги сам.
    И с этими словами он выставил на стол бутылку водки и выложил булочку с сосисками, которые начал распаковывать, чтоб потом порезать.
    - О, так сто грамм и я выпью! – заявил Сергей, передумав вставать из-за стола.
    - Ты ж уже покушал! – удивился гость.
    - Одно другому не помеха. – заверил его родственник и крикнул вглубь комнаты. – Папа, идите, и вы сто грамм выпейте. Нас угощают.
    Из-за матерчатой перегородки появился отец Сергея. Старик поздоровался с бывшим односельчанином, и сел рядом с ним.
    - А женщину забыли пригласить? – возмутилась Ирина, и, взяв четыре рюмки со шкафа, присоединилась к мужчинам.
    Все участники застолья молча выпили по полторы рюмки водки, и, закусив (кому, сколько досталось), нарезанными кусочками сосисок, застыли в глубоком раздумье.
    - Я, наверно, по деревне пройдусь, посмотрю: изменилась ли она за время моего отсутствия? – первым заговорил Владимир Андреевич.
    - Ага, пройдись. – поддержал инициативу двоюродного брата Сергей.
    - А переночевать у вас можно будет? – поинтересовался гость. – Я думаю завтра сходить к матери на кладбище.
    - Приходи, чего уж там, – ответила за всех Ирина, – на полу тебе постелем.
    - А цветов у вас на огороде можно будет нарвать?
    - С дома цветы на погост не носят! – авторитетным тоном заявила женщина.
    - Пойдем завтра вместе на кладбище, - встрял в разговор Сергей, - и ты купишь по дороге себе цветов, каких только захочешь.
    От брата Владимир Андреевич отправился к своему родному дому. То, что предстало перед его взором, повергло мужчину в уныние. В просторном когда-то дворе непроходимой стеной, в рост человека, стояла молодая поросль акации. Продравшись сквозь густую лозу растений, вместо знакомых дверей он увидел пустой проем. А внутри, когда-то уютного, жилья пахло сыростью и мышами. Ни мебели, ни ковров на стенах, ни икон в углах комнат - не было. Одну из стен кто-то разобрал, а с кухонной плиты вырвал духовку и металлический уголок, обрамлявший раньше, кирпичную кладку.
    Тут только Владимира Андреевича осенило: «Стоп! Так любимый ковер матери висел в доме Сергея». Полчаса назад, увидев его в родственника, он еще подумал: «Точно такое же настенное украшение было и у нас. Даже чернильное пятнышко похожее на нем есть». Кляксу эту, много лет назад, поставил четвероклассник Володя, когда баловался с соседским мальчиком, чем очень огорчил тогда свою родительницу. Мысль о том, что родственник мог забрать чужую вещь, ему и в голову не могла прийти. Но факт – вещь упрямая.
    Мать никакого завещания, на случай своей смерти не оставила. А когда она умерла в осиротевшем доме осталась жить Ирина, родная сестра Владимира Андреевича. Брат предложил сестре выплатить ему тысячу гривен за то, что он отказывается от наследства. Начинающий бизнесмен тогда только-только налаживал свое дело в столице и нуждался в деньгах. Ирина обиделась на близкого ей человека за его жадность, и сразу же порвала с ним всяческие отношения. Вскоре она, по словам близких знакомых, удачно вышла замуж за состоятельного жителя областного центра, и написала брату короткую записку с четырех слов: «Хата твоя, подавись ею». Владимир Андреевич не ожидал такого поворота событий и несколько раз пытался извиниться за свой поступок и помириться с сестрой, но – безрезультатно. Новый собственник сельского дома предлагал всем родственникам забрать его бесплатно, но на него никто не позарился. После падения Советской власти в деревнях было много пустующего жилья.
    Опечаленный жалким состоянием родительской усадьбы, Владимир Андреевич направился проведать Лиду, жену родного младшего брата, Якова. Яша четыре года тому назад уехал на заработки в Европу, и пропал. По этому поводу среди родственников и знакомых ходили разные слухи, не подкрепленные никакими фактами. Кто-то говорил, что парень попал в рабство. Кто-то подозревал, что он вступил в какую-то банду, и полиция его застрелила. А кто-то вообще считал, что Яшка завел себе за границей другую семью, и не хочет никому писать письма, чтоб жена, не дай бог, не поехала его искать.
    Когда Владимир Андреевич зашел к Лиде, она с незнакомым ему мужчиной играла в карты, а на столе стояла недопитая бутылка вина, и лежал начатый торт.
    - Яков может не бояться, что супруга поедет в Европу его разыскивать. – подумал старший брат.
    «Садись, составь нам компанию». – Предложила хозяйка дома непрошенному гостю. А когда тот сел на свободный стул, представила мужчин друг другу. Напарника в карточной игре звали Федей. «Он был сотрудник по работе и много помогал одинокой женщине по хозяйству».
    - От мужа никаких вестей нет? – спросил невестку Владимир Андреевич.
    - Никаких. Словно в воду канул. Уже и в милицию за помощью обращалась, но там только руками разводят.
    - Хочу завтра сходить на могилку матери. Ты мне компанию вместе с Федором не составишь?
    - Нет. Мы завтра вдвоем в областной центр за обоями собрались. Пора в доме ремонт делать.
    Владимир Андреевич обвел взглядом помещение, в котором находился, и обратил внимание, что кухонная плита была обрамлена уголком с его, брошенного на произвол судьбы, жилья. Железное обрамление он узнал по небольшому браку сварщика. Ругаться с Лидой ему не хотелось, и он лишь поинтересовался в нее:
    - Ты не знаешь – кто забрал все вещи с дома моей матери?
    - Ой! – махнула рукой женщина. – Сейчас в деревне развелось столько бездельников, что ночью страшно на улицу выходить. И все только и смотрят: что, где украсть?
    - Да, да! – поддержал Лиду Федор. – Кушать люди хотят, а работы нет. Вот они и воруют все, что только могут.
    Оставаться дальше в доме брата не было смысла. Тем более что в глазах игроков в карты явственно просматривался вопрос: «Да когда ты, в конце концов, уйдешь?» Оказавшись на улице, бывший житель деревни пошел в сторону озера, где когда-то часто проводил много свободного времени. Хотелось вспомнить счастливые, беззаботные дни далекого детства. Проходя мимо одного из домов, он, вдруг, услышал радостный возглас: «Вовка, чертяка, здоров! Сколько лет, сколько зим мы не виделись с тобой?». Оглянувшись, Владимир Андреевич увидел Петра Семенова, своего школьного товарища.
    Мужчины радостно обнялись, похлопали друг друга ладонями по спине, и принялись рассказывать о своем житье-бытье. 
    - Ты куда это шел? – поинтересовался Семенов, когда разговор друзей от восторженных возгласов перешел к выяснению бытовых подробностей.
    - К озеру. Как наше местное «море» – не высохло еще?
    - Х-хе! – скривился школьный товарищ. – На берегах его теперь раскинулось поместье  местного фермера.
    - По закону ж нельзя забирать в частную собственность берега рек и озер.
    - Ты много знаешь законопослушных богачей в нашей стране? – с иронией в голосе заметил Петр.
    - Давай сходим в сельмаг, возьмем выпивку и закуску, и где-то посидим, поговорим. – предложил Владимир Андреевич.
    - Зачем где-то сидеть? Пошли ко мне. Я живу один. – возразил школьный товарищ. – А в сельпо нечего ходить. У нас баба Ефросинья делает самогон намного лучшего качества, чем государственная водка.
    Мужчины посетили местную самогонщицу и продолжили потом свой разговор в доме Петра. Самогон бабы Ефросиньи, действительно, оказался неплохим, и Семенов еще раз бегал к ней за «добавкой». Где-то только далеко за полночь друзья уснули прямо за столом.
    На второй день Владимир Андреевич проснулся первым. Болела голова, и он решил разбудить Петра, и послать его к бабе Ефросинье за «лекарством от похмелья». Но в кармане не оказалось денег. Гость растолкал хозяина жилья, и сообщил ему о пренеприятном факте. Тот долго ничего не мог понять, но потом, вдруг, как-то сразу протрезвел, стукнул себя ладонью по лбу, и воскликнул:
    - Борька, сын мой приходил вчера ночью ко мне. А ну, пошли к его теще, и там найдем мерзавца.   
    В доме сватов Петра друзья застали Веру, жену Бориса, за кормлением детей. Малышей всех было четверо, старшему с которых наверно не исполнилось и шести лет.
    - Где Борька? – прорычал Семенов, даже не поздоровавшись с молодой мамой.
    - Он вчера ночью как пошел к вам за сигаретами, так еще и не возвращался. – испуганным голосом сообщила невестка. – Неужели что-то успел натворить?
    - Да, да успел отличиться! Моего гостя обворовал.
    «О, Боже!» – протяжно завыла женщина, и слезы двумя ручьями полились с ее глаз. Оставив за столом детей, она начала кричать и бегать по комнате, схватившись за голову двумя руками. На шум выскочили родители Веры. Узнав причину истерики дочери, оба набросились на Петра, и, не стесняясь в выражениях, начали обвинять его в плохом воспитании сына. Когда все немного успокоились, сват заявил:
    - Все! Мое терпение лопнуло! Сейчас иду к участковому милиционеру и скажу – пусть он тунеядца в тюрьму посадит. Нигде не работает, только ест и гуляет, а от безделья еще и воровать начал – мне такого тестя не нужно.
    Но тут, вдруг, Вера бросилась уговаривать отца, чтоб он никуда не шел. Владимир Андреевич взял за руку школьного приятеля, вывел его на улицу и жалобным голосом попросил:
    - Черт с ним, с твоим Борисом. У меня голова болит. Одолжи в кого-нибудь денег, и купи в бабы Ефросиньи две бутылки самогона. Одной мы полечимся, а второй мою мать помянем на кладбище.
    Место захоронение родительницы оказалось в запущенном состоянии. Креста не было. Кто-то, по-видимому, нашел ему другое применение в собственном хозяйстве. «Ирина, наверно давно посещала мать» - подумал Владимир Андреевич, и спросил Семенова:
    - Ты сможешь в свободное время подправить могилку? Я деньги тебе за работу вышлю. Заодно и крест деревянный поставь, а то металлический все равно сопрут, как и тот, который до этого стоял.
    - Я все бесплатно сделаю. – заверил Петр.
    - Твой Борис вообще работать не хочет, или работу найти не может? – поинтересовался Владимир Андреевич у школьного товарища, чтоб сменить тему разговора.
    - Работу, мне кажется, всегда можно найти. А если даже и нельзя на завод или на фабрику устроиться, то никто не мешает сельским хозяйством заняться. Ведь у каждого жителя нашей деревни есть по три гектара земли, которые им достались в виде паев после расформирования коллективного хозяйства. Сейчас всеми паями, за небольшую плату, пользуется местный фермер. Но их ведь можно забрать, и самому обрабатывать. Да и помимо паев в деревне много свободных приусадебных участков. Трудись – не ленись. Но, не тут-то было. Какая-то на крестьян апатия напала. И таких людей, как Борис, много в деревне. Вот взять хотя бы твоего двоюродного брата Сергея. Он может, помимо своего, обрабатывать еще земельные участки тещи, твоей матери и двух соседей, живущих в городе, но не хочет заботами себя обременять. А двери с твоего дома себе забрать – за труд не посчитал. Я думаю, что при Советской власти крестьян, как таковых, не существовало. Их во время коллективизации всех истребили. А остались просто работники на государственных угодьях, где не грешно было что-то своровать. А как не стало колхозов – люди и растерялись. Может лет через пятьдесят среди наших граждан появится прослойка населения, любящая землю, а сейчас ее нет.
    Петр еще что-то говорил о высокой чести – быть хлеборобом, но Владимир Андреевич его уже не слушал. Он подождал, когда приятель умолкнет, пожал ему руку, и пешком пошел в сторону районного центра. Там он в банкомате снял нужную ему сумму и уехал домой.