Павленко Александр Андреевич, командир отделения

Павленко Александр Андреевич, командир отделения, старший сержант 101-го гвардейский стрелковый полк, 35 гвард. стрелковая дивизия.
___________________
Крым, 30.03.70.
Дорогой и уважаемый Андрей Осипович, здравствуйте!
Получил Ваше письмо. Читал его и сердце стучало так же, как и в те дни - каждая строка волновала меня и хотелось кричать от радости, что есть братья по оружию и испытаниям.
Сообщите адрес ст.лейтенанта Степанова, ведь я до армии учился там и быть может мы знаем друг друга по призыву и элеватору.
Итак, о себе.
В то время был ст.сержантом и прибыл на элеватор от 101 гв.стр. полка, 35-й гв.стр. дивизии, а через 2-3 часа прибыли и Вы. Элеватор обороняли наши бойцы 100 полка. Комиссар этого полка Красносельский Владимир Алексеевич был ранен до нашего прихода и сейчас живёт в г.Сочи. Я прибыл с группой (отделением) в 10 человек. Это были разведчики и бойцы охраны штаба полка. Сейчас помню одного из них - это бойца Красильникова. Когда прибыла Ваша группа, он шутил и первый начал бросать немецкие гранаты, подхватывая их на лету. Это в то время, когда немцы гранатами прочищали себе дорогу со стороны насыпи и консервного завода.
Что было на элеваторе, Вам не стоит рассказывать. Но я со своими орлами в основном держал проёмы и люки нижнего этажа, у главного входа, где лежали кучи немецких трупов и горящего зерна в последний день.
Это десантники-парашутисты, которые были с голубыми петлицами и финками. Да и наши друзья по дивизии были похожи на нас. Правда, копоть всех сделала похожими, но нашивки на петлицах всё же виднелись.
У маршала Советского Союза т.Чуйкова В.И. написано, что выход начали в ночь на 21 сентября, но, насколько я помню, мы выходили на четвёртый день, т.е. 22 сентября. Когда мы вышли, то в этот день были тяжело ранены наши командир и комиссар полка, и нам с Красильниковым пришлось и здесь здорово поработать. Как сообщил мне комдив т.Дубянский Василий Павлович, то мои сроки подтверждаются всеми фактами, которые я знал в день выхода.
Как же мы вышли?
Я прикрывал с группой тыл нашего выхода, т.е. шли последними. Когда нарвались на миномётные рассчёты, то мы дальше встретили упорное сопротивление. Решили отходить снова к элеватору и там умереть, но, когда вернулись к насыпи, то по нашему первому следу пошло 3-и немецких танка. Это и подсказало мне план выхода. Беру командование на себя, и перебежками, вдоль насыпи идём к мосту, затем под мостом и к ( размыто, не удалось прочитать). У Волги нарвались на заслон. Бросаем три трофейных гранаты и, расстреливая последние патроны, бросаемся в рукопашную. Буквально по головам, орудуя прикладом и финками, мы вырвались к Волге.
Всего нас вышло 9 человек (подчёркнуто).
Когда припали к Волге, то трое уже не могли встать - они были тяжело ранены. На плотиках отправляем их за течением, а сами сначала берегом, а затем по над берегом, против течения, плывём к своим. Не доплыв р. Царица, нас обстреляли и, когда выбрались к своим, то двоих не досчитались. Из наших остались мы с Красильниковым, а двое было из Ваших. Мы распрощались по-братски и пошли в свои части. Когда я доложил у себя, то мне не поверили, и ст.лейтенант наговорил столько глупостей, что мы после молчали.
Затем выходим всей дивизией на ремонт, а в декабре 1942 года снова в наступательный бой. Берём Богучар (?), Арбузовская Чертковская битвы, Милликово (?), Ворошиловоград и до Днепра. Здесь под Синельниково попадаю в окружение, ищу лазейку для выхода и при форсировании Донца был взят в плен. Бежал, но свалил брюшной тиф, и немцы взяли снова в лагерь. А затем десятки этапных лагерей для офицеров, и концлагерь во Франции. После Лимбург, Пирна, Дрезден и освобождение.
Вернулся домой в 1946 году. Работал учителем в школе, но туберкулёз, полученный в плену, свалил, и в 1964 году лёг на операционный стол. 8-мь операций, и выезд с Крыма запрещён. Вот так остался в Крыму. Работаю инструктором труда в правительственном санатории и занимаюсь рисованием, т.е. готовлю большой альбом рисунков "по пути родной дивизии". Вот так искал своих однополчан и случайно проговорился командиру дивизии, что вышел из элеватора живым, и он и давай допрашивать меня. Рассказал ему всё, а он указал на ряд литературы, которую до этого читал. Из воспоминаний В.И. Чуйкова узнал о Вас и решил написать. Вы правы, что элеватор нас сроднил на всю жизнь, вернее на веки. Нам нужно договориться о встрече и очень многом, но это уже постепенно. Я написал свои воспоминания об обороне, и неплохо будет, если мы объединимся и скажем своё слово за наших братьев, павших в элеваторе. Этого требуют от меня командиры и наши товарищи. Комдив заставил меня послать свои воспоминания В.И.Чуйкову и в Волгоградский музей.
Элеватор на совести нашей дивизии, и генерал-майор т.Дубянский сейчас работает над этим.Пишите всё и до мелочей, кого Вы помните из своих товарищей. Больше фамилий, и мы восстановим имена наших друзей. Спасибо за родное и доброе письмо. Вы пишете, что моё письмо было опубликовано в Вашей газете. Пришлите эту газету. О всех новостях буду сообщать по ходу работы.
Обнимаю Вас по-братски, Ваш (подпись).