станция

Начальник станции говорит:
- Вы сами понимаете какое сейчас время? Кризис!
- Понимаю, - говорю я, - даже смены станционным работникам   сократили на час. Баню на Горке сдаете  всем подряд. Там говорят уже и сифилис нашли.
- Да,- восклицает он,- Да! Вот видите, вы все понимаете. Баню сдаем, да. Выживаем. Кризис!
Он чуть заерзал на кресле. Подвинул стопку папок ближе к себе. Облокотился на них левым локтем.
- Сифилис говоришь…это плохо…Кстати вы не родственник им?

Я смотрю на него. Напоминает мне нашего завхоза в техникуме. Завхоз был приезжий. Усатый и в вечно мятом черном костюме. Жил в кабинете труда. Обедал за партой. Был дальним родственником директора Техникума. Стал знаменит после того, как продал все бюсты Ленина, и за одно с ними и Абая. Хотел на вырученные деньги заказать  памятник Президенту. Абая ему не простили. Закончил дворником, впрочем, кабинет труда остался за ним.

Так начинается мое знакомство с новым начальником станции. Думаю, ну сколько можно? Только с прошлым общий язык нашли, опять заново начинать. Сейчас прелюдия закончится, начнется акт удовлетворения потребностей. Сначала я начну активное действие. Затем местами поменяемся. И как кончим даже знаю. Я ухмыльнусь, скажу: «Надо что, всегда поможем! Обращайтесь в любое время». А он откликнется: «Конечно, конечно. Сами понимаете -  кризис же»

Решил побыстрее к концу переходить.

- Два Л у меня. И в партии не состою.
Начальник станции заулыбался:
- Вот видите, как хорошо. Замечательно даже! Слушайте, за чем вы это делаете?
- Что я делаю? – не понял я.
- Ну эту резинку от стола отрываете? Я ее только вчера нормально приклеил. А вы…
Я смотрю, действительно, сижу и отрываю ручкой окантовочную ленту стола.
- Извините. Больше не буду.
И продолжаю:
- Мне бы местную инструкцию на подъездной путь подписать. Визу поставить вашу надо. Вагоны с декабря ставить не будут.
Он убрал руку с папок, поднялся с кресла и подошел к двери.
- Видите, какое безобразие? Вы видите это?
-Что именно?
- А вы внимательней посмотрите. Внимательней.

Я посмотрел на него. Оглядел кабинет. Все было, как при всех бывших начальниках. Стол буквой Т, линейка деревянных с протертыми сиденьями стульев. Сам на них не один раз сидел, рассматривал елочки на ржавом линолеуме. Карта железных дорог стран СНГ, Прибалтики, Монголии и Финляндии. Шкаф на всю стену обклеенный обоями…вешалка. Стоп. Я повернул голову обратно к шкафу.
На верхней полке, по всей длине ее длине были расставлены какие-то грамоты, фотографии, дипломы. Как я раньше не заметил этот карнавал.

- А где же кубки?
Начальник станции видать устал стоять у двери, подошел ко мне.
- Какие кубки? Я Вам про вешалку говорю. Неужели вы не видите она сломана? Вы же заметили, что она пустая. Пальто я вешаю в отделе кадров. Тут слетает на пол. Видите, да, - он махнул рукой в сторону вешалки.

Вешалка стояла возле двери. Сломана или что там с ней такого страшного, я не видел.
- Сделаем. Понял вас, - киваю я машинально, - кубки по футболу, теннису, хоккею тут стояли. Где они?
Начальник станции вернулся на свое место за стол. Подвинул к себе стопку папок. Облокотился.
- Я их в архив сдал. Зачем они тут. Спортзал что ли. Тем более команду я расформировал. Сами понимаете Кризис. Выживаем. Ну-с…, - он протянул мне руку.
Я протянул свою. Попрощались. Выходя из кабинета услышал:
- Деревянную не надо. Кованную. Надежней будет.

В девяностых я выходил из этого же кабинета. Вернее, пытался свалить незамеченным. В дверях я услышал:
- Стой. Как еще раз твоя фамилия? Не родственники? Пираты 20-го века – хороший фильм.
- Нет,- говорю я, - два Л у меня.
- Ну ты смотри, у вас с Кирпичом уже два выговора есть. Вы вообще какие-то бесполезные люди. Не находишь? А еще отпуск просишь. Совесть есть?

Я стою перед начальником станции. Пытаюсь отвечать в стиле глухонемого. Косяков у меня больше чем пороков. Рядом с ним сидит главный инженер, зам.начальника по оперативной работе, и зам.начальника по безопасности. Последний самый добрый.

- Согласен, - киваю я, - пытаемся исправится.
Начальник станции внушает мне страх. На нем вязанный свитер под горло. В руках KOH I NOR.

Я даже покраснеть не могу. Лишь глаза пучу.
- Присаживайся, - говорит он

Деревянный стул с протертым сиденьем. Вношу лепту в его винтажный вид. Зачем-то подумал, что как так могло получится, что я не знаю имя отчество Акима города, а начальника станции даже в три часа ночи меня разбудите отчеканю. Более того, расскажу, как он учился, как начинал карьеру железнодорожника, как достиг таких высот. Глыба. Человечище!

- Он в футбол не плохо играет, - говорит зам. по безопасности, - завтра может пригодится.

На меня смотрят три прямых зама и сам начальник станции. Перед ним на столе график движения поездов. Он читает его как книгу. Я же вижу там только линии и квадратики с кругляшками.

- Ну вот… не совсем и бесполезный. Ты же сейчас башмарь? Причем херовый башмарь. Уже три раза тебя ловили на пустых колесах. Вот я не понимаю, тебе что лень или сил не хватает поставить башмаки. А если вагоны покатятся, - он посмотрел на зам. по безопасности.
- Они с Кирпичом в паспорт станции заглянули, увидели, что уклон в другую сторону,- усмехнулся зам.,- грамотные.

Я закашлялся. В горле першило.

- Ясно…все сейчас грамотные. Одни мы, динозавры какие то, - начальник станции поднялся с кресла и подошел к шкафу.
- Видишь, - продолжал он, - кубки. Это все станция. Завтра финал с Локомотивным Депо по футболу. У нас защитник травмирован. Встанешь и сделаешь матч, будет и твой кубок тут стоять. У всех на виду. На почетном месте.
Он посмотрел на меня опустив очки на нос.
- А нет, опять окажешься бесполезным. Вечно будешь башмаки таскать. Усек?
- Усек.
- Зайди к Елене Борисовне. Она скажет, где и как. Свободен.
- Понял. До свидания, - развернулся я и шагнул ватными ногами к двери.

Споткнулся перед самым выходом. И с размаху врезался головой в вешалку. Одна из веток ее хрустнула. Я придерживал ее, понимая, что, если опущу, то эта ветка отвалится.
- Да ты уйдешь наконец или нет? – зазвучали голоса в мою сторону, - Положи. Сами приклеим обратно.
Я убрал руку, ветка-крючок повисла и болталась, держась на оставшихся пару щепках.

В дверях я услышал:
- С сауной надо заканчивать и выиграть. - начинает начальник станции
- Выиграем. С сауной сложнее - кризис!  - говорит зам. по безопасности.
- Да че кризис. Я с 91 года это слышу. Работаем. Никого не сократили. Похер на этот кризис. Работать надо,- добавляет главный инженер.

Тот матч мы сделали. Гол я не забил правда. И ногу вывихнул за пятнадцать минут до конца игры. Хромал потом месяц.

Но сауну на Горке достроили. Команда получила новые мячи. Через месяц меня подняли по службе на составителя поездов. Я радовался. Все-таки большая разница, или ты по команде ставишь башмаки, зная, что уклон совсем в другую сторону или же ты при минус сорок, ночью, висишь на поручнях вагона, подсказывая на ходу машинисту, сколько метров осталось до сцепления с другим вагоном. Спустя пять лет я увольнялся с железной дороги в должности ревизора.

Через пару-тройку лет разыгрался кризис 2008 года.

Мы сидели с начальником станции в кабинете. Курили.
Это уже был на моем веку третьй или четвертый начальник станции. Черхарда там у них в КТЖ какая-то подумал я. Так же и успеть  за собой, хоть какой-то след оставить не сможешь. Ну если только не Герострат ты.

Подошел к своему кубку. Рядом были и старые и уже нового времени награды. Вздохнул. Почувствовал , что старею глядя на такие вещи.
- Тимурян, мячами можешь помочь? Задолбали они со своим кризисом. Команду же не распущу, - говорит начальник станции.
Я кивнул- Смогу.
- Кстати, а этот вратарь..
- Нет, -перебиваю я его,- мы не родственники, хоть и два Л у него.

Саша Капушкин отработавший на станции пятнадцать лет посмотрел на меня:
- Как команду распустили?
- А вот так...Поехали за вешалкой. Не до команды. Пальто некуда вешать в кабинете. А без этого видать работать не могут.

Мы проехали мимо станционной бани. Там толпились проститутки. У них все было хорошо. Без кризиса. Ну разве что сифилис гуляет…