Чего не знал Гомер

Валерий Протасов - http://www.proza.ru/avtor/valeri21

 Ко времени возвращения Одиссея Пенелопа была немолода. Для неё уже не пели соловьи звёздными ночами, и кровь волновал не восторг мечтательных ожиданий. Когда наступали приливы чувственности, жена троянского героя металась в горячей постели и в такие ночи не запирала дверь спальни. Если бы один из женихов оказался поблизости, не было бы мифа о верности Пенелопы. Но женихов гораздо больше интересовало вино, чем прелести увядавшей красавицы. Они и пришли в дом сгинувшего невесть где царя кто из расчёта, кто для того чтобы не скучать в своих глухих усадьбах. И каждый думал, что в старости приятно будет вспомнить, как куражился при дворе царя Одиссея, когда того не было дома.
Пенелопе не нравились удельные женихи, провинциальные  увальни. Каждый вечер, упившись местным и привозным вином, они гонялись за курами и дворовыми девками. «Хоть бы один тронул сердце», — вздыхая, думала она. Образ Одиссея выцвел, обесплотел и готов был вот-вот растаять. Она была верна ему, и это было так же необъяснимо, как и то, почему она  вышла за него замуж. Он говорил красивые и нежные слова, поднимал её на могучих руках, от него пахло амброй, и он был царь. Потом началась война, и он  уплыл со своими воинами куда-то к берегам далёкой Трои в надежде поправить дела беднеющего острова. Война затянулась, и на Итаку всё реже приходили посылки с трофеями.
Долгие годы она молила бога Ареса прекратить войну. И вот наконец пришли вести о победе и о богатом триумфе полковника Одиссея, возвращающегося на десяти перегруженных кораблях. Пенелопа укрепилась сердцем, и Амур стал держаться почтительнее. К этому времени она уже забыла лицо многомудрого Одиссея — ведь даже самые любящие женщины, в конце концов, забывают лица любимых.
Она была только женщина и не знала, что старик Гомер спустя столетия сложит о ней легенду. Она была только женщина с именем Пенелопа, о которой пел слепец. Это правда, она вязала бессонными ночами петли на прясле и утром распускала узелки, чтобы сделать работу бесконечной. Женихи требовали, чтобы она назначила день свадьбы с одним из них. Устав отбиваться от наглых притязаний, она поставила условие: стать женой одного из  претендентов, когда закончит вязать свадебное покрывало.
Бог знает, зачем она это делала: может быть, её не нравились варвары-женихи, не умевшие сказать галантный комплимент и не подозревавшие, что через две тысячи лет во всех сановных домах Европы  будут пользоваться за обедом вилками. А, может быть, и скорее всего, память об Одиссее не давала ей совершить измену. Женихи жили казармой целые годы, поели всю живность на дворе и в окрестностях, страшно надоели, но что было делать? У неё не было сил выдворить их вон.
Ей был недоступен самоанализ. Но верно одно: Гера запрещала брак при живом муже. Она ждала своего первого, законного, от которого у неё был сын, юный Телемак. Он не сидел сложа руки, а плавал от острова к острову по Адриатике и Эгейскому морю, разыскивая отца или хотя бы следы его пребывания. То тут, то там ловил слухи, что кто-то видел его живым и невредимым.
У Одиссея был неспокойный характер. Никто не назвал бы его безбожником, но когда он напивался виноградного спирта, то начинал кощунствовать над обитателями Олимпа, обрёкшими его на скитания. Особенно ему нравилось задирать Зевса. Боги не прокляли его только потому, что он действовал по наущению Вакха. Этого они наказали по-свойски. Парки вписали в его судьбу время, когда на огромной территории Североамериканских Соединённых Штатов был введён сухой закон. Вакх был жестоко наказан.
Впрочем, когда Одиссей был трезв (а это случалось ничуть не реже, чем наоборот), он был почтителен к богам и задирал только смертных. В нём жила душа эпикурейца, которая только потом в образе Эпикура из Афин дозрела до философии. Одиссей знал толк в удовольствиях, в вине и красивых рабынях, и ещё любил битвы, где торжество жизни на гранью с тенью Аида было особенно ярким и пьянящим. Он был эстет и не любил будней, поэтому боги дали ему в удел Одиссею. Когда он покидал Цирцею, то плакал, как юнец, но иногда бывал подобен льву в облике бога, и тогда его сторонился сам Ахилл. «Кто знает, что на уме у этого сумасброда?» — думал он, глядя на вдохновенный блеск в глазах царя маленького острова. Они были разные люди и недолюбливали друга.
Одиссей посетил много стран. Как настоящий мужчина всё реже и реже вспоминал Пенелопу и не искал Америку. Везде было одно солнце, одно небо, но однажды подул ветер из тех мест, где  находился родной остров, и он вспомнил, как мальчиком бродил по оливковым рощам, гонял, легконогий, диких коз. Вспомнил горьковатый запах сыра, который давал ему в горы отец, вспомнил Пенелопу и сына — и сердце его отяжелело влагой грусти. Он успел забыть лицо жены, но его стала беспокоить, хоть и с большим опозданием, мысль о том, что супруга, не вынеся долгой разлуки, изменит ему и, может быть, уже изменила. Он не ясно помнил лицо Пенелопы, смутно помнил, за что её полюбил, но его мужское и царское самолюбие оскорбляло предположение о неверности. Сердце давно переплавилось в твёрдый бронзовый слиток, а в волосах выступило серебро мудрости. В памяти отразились все земли и лица, все встречи и чувства, которые довелось испытать. Она была полна всеми красками земли, а мысль была прозрачна, как воздух гор. В долгих странствиях он размотал почти всё богатство и теперь держал путь на родину без гроша в кармане. На Итаку он прибыл на чужом судне. В дороге у него украли последний костюм, и вид у него был совсем не царский. Неудивительно, что обитатели Итаки его не узнали. Он был этому даже рад. Законы  и право на острове не действовали, царила анархия. Что могло помешать женихам убить его, выдав за самозванца? Стоило купить за кучку серебра нескольких свидетелей, и они отреклись бы от верности своему законному владыке. Итака представляла  государство без правительства под властью зарождавшейся мафии. Его уже готовился присоединить в качестве плацдарма соседний остров. Всё это сообщил Одиссею оставшийся верным раб. Рабы привязываются к хозяевам, как прирученные животные, и в конце жизни, достигнув положения управляющего, мыслят и говорят, как придаточная часть господина: «Мы должны сегодня натереться благовониями, ибо у нас ужин с дамой», или «завтра мы издаём указ, воспрещающий частную торговлю вином. Этим мы добьёмся монополии». Впрочем, этот раб поступил, как должно поступать благородному человеку, чему следуют далеко не все свободные. И раб, и свободный — дело случая. Каждый из нас может родиться свободным и оказаться рабом.
Ну, так вот. Одиссей открылся тогда, когда сторонники законной царской власти были полностью готовы к последнему спектаклю. Древние люди были драматическими актёрами и зрителями от рождения и не могли отказать себе в удовольствии как можно эффектнее обставить переворот. Это был акт гражданской войны за власть под лозунгом «За Пенелопу». Одиссей не дал себя провести подобно Агамемнону. Он победил. Потом реквизировал имущество царского дома, растасканное женихами. После этого делать было нечего, и он оглянулся на пройденный путь. В тридцать лет он отплыл под Трою. Десять лет воевал, десять лет скитался. Когда вернулся, ему было пятьдесят. После всего увиденного и испытанного что ему было делать на Итаке? Ветер странствий тянул его из дома. Сначала он приглашал в заграничный вояж жену и сына. Но Пенелопа так привыкла к дому. Кроме того, это стоило денег, да и оппозиция могла поднять голову. Одиссей же не мог усидеть на месте — ему хотелось в большой мир. Подходила старость, и он надеялся, что йодистый воздух моря укрепит его дряхлеющую грудь.
Пенелопа упрекала его в легкомыслии, ставила в пример своё долготерпение, ревновала и злилась. Ей казалось, что Одиссей уже не любит её, стремится к оставленным женщинам. Она стала сварливой и недоброй. Чего только не делает время с людьми!
— Вот награда за мою верность! — бросала она, когда царь заводил речь о путешествиях. — У тебя отшибло ум в битвах и кораблекрушениях. Подумай о сыне, о царстве.
Она грозила подвергнуть его опеке по слабоумию.
Он плевался от скуки на лысые горы Итаки, пил вино и молчал. О чём ему было говорить с пастухами, пропахшими своими баранами? Ему, победителю Аякса, полному кавалеру золотой звезды Афины, не пристало спорить с женой.
Однажды в  ненастную ночь он сел на корабль и укрылся завесой дождя. Великим людям иногда приходится бежать от своих жён.
Что было потом, слухи  и предания говорят смутно. Кто-то рассказывал, что однажды, во время набега пиратов на остров, какой-то старик, похожий на Одиссея, отражал их у самой воды.
Поражённый мечом он упал ничком на кромке берега. Когда убирали тела, позвали Пенелопу взглянуть на старика. Она не опознала убитого.