Езжай, Митя!

На зорьке выпал первый снег. Очевидцы говорят: это было что-то! Несколько часов подряд с неба валила плотная белая масса. Петрович, заслуженный учитель-пенсионер вечером того же дня, разлив по стаканам беленькую, поведал мне тайну:
- Знай, Митя, сегодня над нашей околицей Млечный путь рассыпал галактические запасы манны небесной!
- Это что ж, - поинтересовался я, - к урожаю, знать?
- К урожаю, нет ли, не знаю, - ответил Петрович, глядя в окошко, - да только кому-то из нас небеса знак подают. Наставляют крепко.
Так и сказал.

…Чудесное преображение природы, я проспал. Только часам к девяти ослепительное зимнее солнце заставило меня открыть глаза и оглядеться.
За окошком, от калитки до дальнего леса лежал белый, не расчерченный лист ватмана. Как только глаза привыкли к свету, я различил на мелованной поверхности отдельные неразборчивые письмена. Изящные каракули походили на пушкинские наброски пером, сделанные прямо по холсту чудесной картины Брейгеля - чёрные пятна деревенских изб, разноцветные катышки бегущих ребятишек и ослепительно синие тени!
- Ишь, привалило добра! - усмехнулся я, накинул на плечи телогрейку и вышел на улицу.
Мои босые ноги в тапочках сразу провалились в снег и стали этакими ворсистыми пуховичками. Снежок приятно холодил кожу. Я сгреб с поручей крыльца клейкую снежную массу, растёр щёки и окончательно проснулся.
 
...Передо мной, опершись на калитку, торжественно стояла высокая розовощёкая женщина. Гостья щурилась от яркого солнца и с улыбкой разглядывала моё всклокоченное демисезонье.
- Я пришла! - сказала она, послав мне воздушный поцелуй.
- В-вы, собственно, кто будете? – неловко спросил я.
- ? – удивилась гостья, оглядывая двор, - Я Зима, Митя!
- Очень рад, - выдохнул я, ёжась от "жаркого" поцелуя,
 
Мой ответ, если говорить по совести, был образцом лукавства. Утром следующего дня я улетал в Испанию и перемена отечественной погоды не сильно беспокоила мои дорожные мысли.
Зима по-женски почувствовала неловкость нашей встречи, покачала головой и, не скрывая досады, отправилась за околицу. С минуту я провожал взглядом её белый сверкающий силуэт. Затем, отряхнув снежок, вернулся в дом.

"Странное дело, – размышлял я, - Мы бОльшую часть жизни проводим в поисках перемен, а когда перемены приходят к нам сами, встречаем их с завидным равнодушием?" Конечно, сдать авиабилет и отменить поездку уже не получится. Через сутки я буду разъезжать на авто по идеальным испанским дорогам, пить красное вино за столиком какой-нибудь открытой веранды и читать Бродского, упоительно щурясь от его фразеологизмов...

Вдруг сердце отчаянно забилось в груди. Я встрепенулся и выбежал на крыльцо.
- Госпожа Зима! Отпусти Ты меня на пару недель! Позволь попить молодого вина да походить нараспашку! Я же ненадолго! - закричал я вслед дорожной вьюшке, едва заметной на самом краю околицы, - Благослови!
И вы не поверите, Она ответила! Я услышал Её ответ в шуме ветра:
- Езжай, Митя, Бог с тобою. Была я в этой Испании, жарко там. А тебе скажу: кто мёрзнуть не умеет, у того холодная кровь. На том и поезжай».



Лайнер, сверкая размалёванным металликом, шёл на снижение. Я разглядывал в иллюминатор гостеприимную испанскую околицу. «Ничего, - думал я, - четырнадцать дней – не лет. Бог даст, не заласкают».   


Рецензии
Почему-то грустно стало...

Василий Чеботарёв   17.11.2015 20:40     Заявить о нарушении