1937 год, впечатления из детства

В 1937 году наша семья жила в Смоленске. Отец служил в штабе корпуса. Командовал корпусом Ковтюх Епифан Иович.
Сын батрака, в царской армии он дослужился до чина прапорщика за свою храбрость и умение воевать в период первой мировой войны на русско-турецком фронте. В годы революции перешел на сторону красных. Мы его знали как героя гражданской войны.
Подвиг его описан в романе Серафимовича «Железный поток». В 1918 г. советская власть на Кубани была сметена контрреволюцией. Таманская армия оказалась отрезанной от красных войск. Кожух (его прототип Ковтюх Е. И.) в августе – сентябре 1918 г. в тяжелейших условиях, с огромными лишениями вывел армию из окружения и, вместе с нею, вывел тысячи бедняков-беженцев из тех мест. Им грозила неминуемая гибель, т. к. в свое время они признали советскую власть. Красные вожди оценили способности Ковтюха, умение управлять разнородной массой людей в сложных условиях. Впереди у него было и еще много военных заслуг перед народом. В справочной литературе и в Интернете можно прочитать о его продвижении по службе в Красной Армии до назначения на должность командира корпуса.
В Смоленске здание штаба корпуса, строгое, облицованное черным мрамором, было единственным в своем роде. Вход в него украшали фигуры двух рыжих львов, лежащих на постаментах. Находилось оно на главной Социалистической улице По некоторым данным, построено оно было в советское время и имело специальное назначение. Я в этом не уверена, думаю, что построили раньше, так как его архитектурный стиль не соответствовал советскому.
Во дворе штаба стоял четырехэтажный жилой дом, такой же постройки и так же облицованный. Жили в нем со своими семьями военные, служившие в штабе корпуса.
Казенные коммунальные квартиры с общей кухней предназначались для двух семей.
Обставлены они были казенной мебелью, необходимой для семейной жизни. На стенах висели портреты вождей или революционеров, или героев гражданской войны. У нас висел портрет Блюхера.
В одном корпусе, где жила и наша семья, квартиры занимали военные младших и средних рангов. В петлицах они носили «кубики» или одну «шпалу». «Шпала» означала ранг выше «кубиков». В другом корпусе жили командиры высоких рангов. В петлицах они носили 2 – 3 «шпалы» или «ромб».
Здесь же занимал квартиру со своей семьей и комкор Ковтюх Е. И.: с женой Агафьей Андреевной и двумя сыновьями-подростками Валентином и Борисом. Во дворе я их видела всегда вместе. Выходила во двор и Агафья Андреевна. Иногда она забирала меня с детской площадки к себе домой и угощала сладостями. Так я ее помню.
Мы, дети разных возрастов, все свое свободное время от детского сада и школы проводили во дворе. Играли во множество игр, но самой популярной, как сказали бы теперь, была лапта, а вот про футбол тогда и не знали. Зимой там даже заливали каток и насыпали снежную горку для детей младшего возраста.
Взрослые, в основном командиры, летом по вечерам и в выходные дни играли в волейбол. Зимой в красном уголке они играли в бильярд, шашки и шахматы. Туда я приходила вместе с отцом. Жизнь, до известного времени, была интересной, по крайней мере, так казалось нам, детям. Как в той песне: «Всюду жизнь привольна и широка, всюду стало радостнее жить» – так мы ее тогда и воспринимали.
Первого Мая и 7-го ноября по нашей главной Социалистической улице проходили военные парады. Мы с восхищением и радостью смотрели, как красиво гарцевала конница (на ногах у всех лошадей были одеты белые манжеты). Быстро, со скрежетом, проезжали танки, за ними шли стройные ряды непобедимой пехоты. Мы знали, что нашу страну со всех сторон окружают вражеские страны и могут напасть на нас, но наша Красная Армия всегда всем даст отпор.
Стране угрожали не только внешние враги, но и внутренние, скрытые – враги народа (в этом тогда все были уверены). Все чаще мы стали слышать, как их успешно разоблачают и беспощадно уничтожают. Об этом все громче трубило радио, писали газеты.
Вдруг стало известно, что «врагом народа» оказался Блюхер, портрет которого висел у нас на стене, и мы знали его как героя гражданской войны.
Все это происходило как будто где-то далеко, но вот дошло и до нас. Ночью арестовали нашего соседа по квартире, командира. По рангу он был выше нашего отца. По слухам он, будто бы, пособничал «врагам народа». Через несколько дней его семью: жену и дочь – школьницу из квартиры выселили. Фамилию их я помню - Подольские, но судьбу дальнейшую не знаю.
Я хорошо помню лето 1937 года. Весной мне исполнилось шесть лет. Учебный год в школе закончился, и старшие брат и сестра уехали в пионерский лагерь. Когда на дачу уезжал детский сад, я заболела, поэтому осталась дома. Утром, как только просыпалась, выходила во двор. Родителей уже не было дома. Мама работала ткачихой на Смоленском льнокомбинате. С работы она приходила к вечеру. Отца в это лето я почти не видела. День и ночь он находился на работе. Днем, наверное, военные выполняли свои обязанности, а ночью в штабе корпуса проходили собрания, на которых разоблачали очередных «врагов народа».
Бывшего военного командира, ставшего «врагом народа» ночью арестовывали, по слухам, некоторых из них сразу и расстреливали где-то в Смоленских лесах. Семью его ночью из квартиры выселяли.
Несколько раз по утрам, выходя во двор, я видела детей, сидящих на узлах недалеко от подъезда. Узлы казались небольшими. Их взрослый человек мог унести в руках. Матерей около детей не было. Дети сидели, понуро опустив головы, не плакали. Они не поднимали глаза даже, когда к ним подходил кто-то из ребят. Через какое-то время к ним возвращалась мать. Она уводила детей, уносила узлы. Куда они уходили, никто не знал. В одну ночь семья становилась очередной семьей «врага народа». Эту печальную картину моя детская память сохранила на всю жизнь.
Такую же участь со страхом ожидала каждая семья военных командиров – и старших, и младших. Как я помню, чаще на узлах сидели дети командиров старших рангов. Страх от взрослых передавался детям. Аресты продолжались.
И вот, в один из дней, я, как всегда, вышла во двор. На площадке, где мы обычно играли в классики или соревновались друг с другом в упражнениях на прыгалках, толпились несколько девочек школьного возраста. От них я узнала, что ночью арестовали и расстреляли как «врага народа» комкора Ковтюха. Потом стало известно, что тогда его не расстреляли. В эту же ночь арестовали его жену, Агафью Андреевну, и посадили в тюрьму. Сыновей, Бориса и Валентина, куда-то увезли. Они стали детьми «врага народа». Через несколько дней Борис и Валентин появились, походили по двору и вскоре ушли. С тех пор мы их больше никогда не видели. Об их судьбе кратко написано в Интернете. Там же можно прочитать, каким ужасающим пыткам был подвергнут в тюрьме их отец, Ковтюх Е. И. От этих истязаний он там умер.
Прошло много лет. В одной из телевизионных передач я услышала, что Ковтюха Е. И. и его жену Агафью Андреевну реабилитировали. Ковтюха – посмертно. Агафья Анреевна тогда была жива, но на передаче она не присутствовала из-за болезни. Присутствовали сыновья. Я точно не помню, кто из них стал инженером, кто воевал.
Известно, что в те жестокие годы из 57 командиров корпусов Красной Армии были расстреляны и замучены 50 человек. Остались совершенно безвестными их тоже пострадавшие семьи.
Вместе с комкорами беспощадно уничтожали командиров Красной Армии разных рангов. Если судить по Смоленску, во всех 50 корпусах кадровых военных истребили очень многих. Наверное, такие же «чистки» происходили в других военных округах.
Мы знаем о Катыни благодаря светлой памяти поляков о своих людях, там растреляных и зарытых. Но мы не знаем, сколько в тех лесах было расстреляно и закопано наших красных командиров. Тем более, ничего не знаем о страданиях и лишениях их семей, детей, жен. Память о них наш народ не сохранил.
Как я теперь понимаю, наша Красная Армия подошла к финской войне истерзанная 1937-м годом. Впереди надвигался 1941 год.