Откровения

 
 Цветы желтых лилий в моей холодной палате увяли, и я с грустью смотрю на это подобие живого, что у меня еще осталось. Моя сестричка Реджина, вероятно, соревнуется на конкурсе «Мастер троллинга» - передает мне не свежие цветы, кормит зеленой травой, утверждая, что это полезно для ребенка. Конечно, кому же, как не ей лучше всех известно, что полезно, а что вредно для беременной женщины? Она – то у нас большой знаток этой темы.
 Вчера я почувствовала, как внутри меня толкнулось мое дитя. Странные ощущения – но очень приятные. Когда я забеременела от Робина Локсли, этого никчемного мужчины, за которым почему-то бегает Реджина, как кросс сдает, у меня и близко таких чувств не появлялось. Нет, я была безумно рада, ведь наконец, в моей жизни появился тот, кто будет меня любить. Я так долго закрывалась от любви, уничтожала даже намеки на тепло внутри себя, закрывалась от нее сарказмом, как непробиваемым щитом, так упорно бежала от любви – и вот, она пришла. Пришла ко мне с моей не рожденной крохой.
 Раньше я только раз испытала подобные чувства, и они жутко меня напугали. Настолько, что мне хотелось кинуться в море, если бы оно было в Озе или Сторибруке, или улететь к звездам, будь это возможным.
 Когда Румпельштильцхен хотел отнять у меня кинжал, и началась эта любовная игра, я сначала восприняла это исключительно, как вызов, как приятное времяпровождение. Мне был симпатичен Румпель, да и разве есть хоть одна дама, способная устоять перед его дьявольским обаянием? Но когда он целовал меня в шею, ласкал пальцами ключицы,  щекотал дыханием впадинку на груди, мне вдруг показалось, что я схожу с ума, что земля уплывает из-под ног. Я должна была телом чувствовать твердую гладь стола, на который он посадил меня, но словно была в невесомости.
 Тот поединок я в итоге выиграла. Мне удалось перехитрить Темного, но не моя же вина, что меня все привыкли во всем недооценивать! Но счастливой я не была ни на грамм, ни на йоту. Я бежала от него, как прокаженная, улыбаясь и рыдая внутри. Проснулось то, от чего я так долго отказывалась, от чего бежала – дикая, неутолимая жажда любви. Мне хотелось, чтобы меня любила хоть одна живая душа.
 Женщина, которая теряет любовь, становится злой и готова испепелить всех и каждого. Далеко и ходить не надо – после того, как наша мамочка вырвала сердце возлюбленного своей драгоценной кровиночки, Реджина сошла с ума. Она сжигала и пытала, мстила и лгала долгие годы.
 Женщина, которую никто никогда не любил, злой рождается. Я родилась и почти сразу поняла, что совершенно никому не нужна. У меня даже не было попыток сблизиться с кем-то. Я не понимала природу любви, не знала, для чего она нужна, не понимала, почему все так в ней нуждаются. Все влюбленные такие глупые и такие лицемеры! Прекрасные стали преступниками из-за любви к дочери.  Малифисента едва крест на себе не потратила из-за своего любимого дитя. Реджина из-за своей любви готова раздавить меня, как таракана.
 Но, когда я поняла, что в моем теле бьется крошечное сердце, мне вдруг стало до мелочей понятно все то, что испытывала Дракониха, долгие годы стараясь найти свое дитя.  И самое страшное – я знаю, что вот-вот окажусь на ее месте.
 У меня нет ни грамма сомнений, что Реджина заберет у меня дитя. Она всегда была почитаемей, любимей, нужнее, важнее, талантливее и способнее, по крайней мере, все так думали. Для матери не существовало никого, кроме драгоценной дочери-принцессы. Ей покланялись в Зачарованном лесу, а я коротала дни в далеком Озе, как в ссылке. Румпельштильцхен нахвалиться на нее не мог, всегда сравнивал нас, и сравнение вечно было не в мою пользу.
 Мне все кричат, что я завидую сестренке. Нет, это вовсе не так. Это очень далеко от истины. Но меня убивало то, что я вынуждена была играть роль при ней, которую для меня выбрали люди и обстоятельства – роль второй скрипки. Если уж на то пошло, не моя вина в том, что я – не принцесса по рождению, как Реджина. Все претензии нужно было высказывать нашей дорогой матушке, которая сначала пустилась в блуд, а потом всю жизнь старалась забыть последствия этого блуда, вычеркнуть меня из своей истории, из сказки, из прошлого, настоящего и будущего.
 Но это совсем не значит, что я хуже сестры. Не я начала сравнивать, но мне, видимо, уже не остановить этот снежный ком. Я не могу пускать файер- боллы, но у меня ведь не менее сильная магия. А все упорно ждут от меня момента, когда же я стану второй Реджиной и начну сжигать деревни. Хоть я упорно не понимаю, почему. От Румпеля, будучи его ученицей, я слышала часто нечто вроде: «Ты должна быть не хуже своей сестры». Эти слова вонзались иголками в мое сердце. Снова сестра, снова великая Редж! Силы небесные, да неужто нельзя перестать видеть во мне ее кровь? Я смотрела на своего учителя и ненавидела его. Я знала – придет время и я отомщу. У меня появилась такая возможность, как только он пришел, чтобы отнять кинжал. Но – я вдруг почувствовала, что во мне проснулась потребность, такая типичная для каждой женщины, и столь же губительная, как и важная – любить. Мне хотелось быть желанной и нужной, я мечтала, чтобы кто-нибудь любил меня отдельно от Реджины, не видя во мне ее второй скрипки, тени или продолжения.
 Увы, но я быстро поняла, что моим мечтам о мужчине не суждено сбыться. Мне нужен был если не Темный, который к тому времени уже упивался за своей Белль, то хотя бы подобие его – умный, хитрый, хороший союзник, яркая личность. Кто-нибудь, кто будет достоин меня  и моего уровня хоть на грамм. Но таких попросту не было. Злодеи, сразу поняла я, для меня мелковаты, а с героями я сойду с ума.
 А внутри не унимался ни на секунду вопрос: почему? За что все упорно видят во мне второе продолжение Реджины, да еще и не самое качественное. Это было обидно и горько, и я никак не могла справится с этим чувством, что бы не делала. Это был кошмар и он не оставлял меня ни на секунду. Жить с этим, конечно, было можно, но иногда я совсем сходила с ума. Я была одна, одинока, потеряла право на самостоятельность от Реджины, и внутри меня зияла черная дыра, которая пугала меня саму.
 И тогда я решилась: почему бы не стать еще кем-то, раз уж всяк тычет мне историей моей сестрички? Несколько нужных ингредиентов для зелья – и вот я уже законная супруга возлюбленного разбойника моей драгоценной сестрички.
 Что я чувствовала, будучи с Робином?  А что может чувствовать нормальная женщина, когда рядом с ней такое недоразумение, которое только и умеет, что прятаться под наши юбки? Но чувство мести моей сестричке перекрывало все неудобства. Мне было хорошо уже от того, что я видела, как она льет безутешные слезы по потерянной любви. Наконец, она расплатилась за мои собственные страдания, за заплаканные глаза и бесконечный вопрос без ответа: «Почему?». А потом я забеременела.
 Это всегда был и будет только мой ребенок, только мой и больше ничей. И я обязательно расскажу ему, как только придет время, о  том, как его любимую маму бессовестно и не заслуженно отодвигали на второе место, как от меня все отворачивались, пока я (слишком рано, увы) не поняла, что мне совсем не на кого надеяться. Я расскажу ему о том, как меня, здоровую женщину, заперли в холодной палате, куда почти не доходят солнечные лучи и кормили отвратительной едой. Как Редджина, его тетушка, едва не лишила меня и его самого жизни, пытаясь бросить в меня свой любимый огненный шар, благо, недотепа Робин Гуд остановил ее (совершил поистине геройский поступок). И тогда, думаю, мое дитя примет правильное решение, что ему делать дальше. Я расскажу ему это когда-нибудь. Сколько бы мне лет не понадобилось.
 Я не питаю иллюзий относительно своей дальнейшей судьбы. У меня отнимут малыша. Благородные герои не допустят появления на свет еще одного монстра. Реджина не решиться отпускать своего дорогого ловеласа из леса к какой-то другой семье. Каждый уход Робина к малышу будет ей болезненным напоминанием о ее собственном женском бессилии. Однажды ей уже пришлось делить мужчину с другой женщиной, когда ее драгоценный мальчик Генри, ушел от нее в поисках доброй мамы, и второй раз она подобного не вынесет. Робин знает (куриных мозгов хватило догадаться), что я ни за что не позволю ему видится с моим малышом, поэтому только прыгать будет от радости, когда его любимая позволит ему каждый день любоваться на плод его греха.
 Поэтому я знаю – едва моя кроха родиться, мерзкие лицемеры, которых все в этом сказочном мире отчего-то называют благороднейшими героями, заберут его от меня, как будто я – пустое место (хотя, именно так они смотрят на меня). Им не привыкать. Они уже давно погрязли во лжи и грехах, но ведь это же такая мелочь, когда оправдываешь ее благородными целями, верно?
 Я знаю, что мне не дадут убежать, поэтому уже оставила эту идею. Потому что так же я отлично понимаю, что Реджина в любом случае найдет меня, даже если для этого нужно будет спалить еще парочку деревень дотла, вместе с жителями. И мне скоро предстоит смотреть на то, как кто-то другой отнимает у меня мое дитя, и будет вершить его судьбу.
 Перед этим мне еще сто тысяч раз предложат покаяться  и присоединиться к команде героев, которая так расширилась за последнее время. Но я не буду этого делать. Я попросту не понимаю, перед кем мне каяться. Перед бывшей злой королевой, которая сгубила миллионы жизней во имя мести? Или перед нашей новоиспеченной Темной, которая так упорно отрицает тот факт, что тьма в ней была всегда и вот просто настало ее время править, а не она приняла ее для спасения своей дорогой семьи.
 Или перед Белоснежкой и ее Прекрасным? Которые, дабы спасти свое дитя, за короткий период наделали гадостей, чем все злодеи нашего гороа вместе взятые, и сгубили ребенка Малифисенты? А может, мне покаяться во грехах Румпельштильцхену? Ну а что, прекрасная будет картина – Темный, отпускающий мои грехи. Я не буду каяться даже во имя спасения себя и своей малютки. Но когда-нибудь, я уверенна, настанет тот день, в котором они все будут каяться перед моим ребенком за то, что они сделали со мной и моей жизнью, и за миллионы слов вранья, которыми прикрывались перед ним.
 И вот тогда мое дитя придет ко мне. Я обниму его крепко-крепко, прижму к своей груди и никогда никуда больше не отпущу. И Сторибрук с этими лицемерами уйдет под землю навечно, потому что мы того пожелаем. И, наконец, никто не будет жить в придуманном мире, прикрываясь искусственной мишурой справедливости и добра и исповедуя двойные правила. Когда-нибудь, я знаю, этот момент настанет.
 А пока мне только и остается, что выбрасывать из палаты цветы желтых лилий, регулярно смотреть на зеленые овощи от любящей сестрицы и прикрываться сарказмом, чтобы никто ни за что не догадался о моей боли, которую я ношу в своем сердце.
 И ждать.