Весна и юность

Как рассказать о юности? Можно ли её сравнить с весной?
С лёгким ветерком, пролетевшим над полем и слегка пошевелившем только что проклюнувшуюся травку?
С нежными, клейкими листочками, выглядывающими из почек и превращающими замысловатый узор голых веток в прозрачную жёлтую кисею?
С майским ливнем, шумящим над городом и смывающим накопившуюся за зиму грязь?
В чём-то они схожи: юность и весна – начало жизни.
Но весна наступает после зимы.
А детство и юность не наступают после чего-то. Они просто наступают!
Юность ничего не смывает из предыдущей жизни – её просто не было, этой предыдущей жизни. Как не будет другой жизни после смерти. Мы же все образованные люди, а не религиозные фанатики! 
Весна повторяется каждый год. Юность неповторима, и невозвратима. «… гроздья душистые, невозвратимы, как юность моя!»
Юность конкретна. Её нужно описывать не вообще, а применительно к какому-то человеку или поколению.
Наша юность – шестидесятые годы двадцатого века.
Но мы не «шестидесятники». «Шестидесятники» родились в первой половине сороковых годов, а мы – во второй.
Они – дети войны, а мы – послевоенное поколение.

Мы начались, когда отцы вернулись,
Расправившись с войной, в конце концов,
Когда в любви солдатской захлебнулись
Их жёны, сохранившие любовь.
Мы родились, когда настало время,
Когда нас захотели и смогли,
Мы поднялись, посеянные всеми,
На зарослях израненной земли.

Когда «шестидесятники» ходили в школу, мы – в детский сад. Кто-то из них, может быть, помнит похороны Сталина, а мы – только то, что умер «дедушка Сталин».
В конце 50-х – начале 60-х мы учились в школе и не ходили в Политехнический музей слушать с раскрытым ртом Вознесенского. Впрочем, Гагарин прошёл через жизнь всех советских людей. Правда, нас с детства  приучили к победам, и то, что мы первыми полетели в космос, было само собой разумеющимся делом. Лёгкое удивление пришло позже, когда на Луну первыми попали американцы.
Если выделить из нашего многочисленного поколения («нас было очень много, слишком много») могучее подмножество молодых людей, имевших способности к естественным наукам, то для них самой культовой , как сейчас сказали бы, кинокартиной были «Девять дней одного года».
На волне успехов СССР в гонке ядерных вооружений и под впечатлением этого фильма молодёжь просто рвалась в физику. Пик этого ажиотажа – 1966 год. Год двойного выпуска из средней школы. Мы, люди поступавшие и поступившие в МИФИ в 66 году, конечно, помним ту ситуацию. Но я её расскажу для тех, кто здесь представляет лето, осень и зиму.
После смерти Сталина был небольшой «культпросвет» - просвет между двумя культами. С 56 по 63 годы нами руководил Никита Хрущёв, которого вся трудовая интеллигенция держала за дурака. Я не буду здесь говорить за весь народ, но интеллигенция считала его идиотом, дорвавшимся до власти. Поэтому, когда в 64-м его скинули, то по стране пролетел лёгкий вздох облегчения. Однако последствия пребывания Никиты во главе государства мы ощутили в 66-м году. Хрущёв в конце 50-х ввёл одиннадцатилетнее среднее обучение вместо 10-летки. Народ плевался, но ничего поделать не мог. Поэтому одним из первых актов новой власти был возврат десятилетки. В 66 году два потока слились в одно грандиозное цунами, захлестнувшее вузы страны.
Послевоенное поколение валило валом в технические вузы. Была «высшая лига» - МГУ, Физтех и МИФИ. В них и вступительные экзамены были на месяц раньше – не в августе, а в июле. Те, кому удалось прорваться в один из этих трёх институтов, с уважением относились к МВТУ, МАИ и, может быть, МЭИ, но считали их ниже классом. А все остальные (не буду называть) мы считали «ликбезом». Ну, а в гуманитарные вузы (юристы, экономисты), как тогда казалось, шли самые убогие. Те, кто не попадал туда, шли в армию на три года (во флот – на четыре). Если бы нам тогда сказали, что через 30 лет выпускники школы будут ломиться в юридические и экономические институты, мы бы только пожали плечами. Это невозможно было представить. Многое, из того, что есть сейчас, тогда невозможно было представить.
Так вот, в 66-м году нам посчастливилось поступить в МИФИ. Это не был случайно вытащенный лотерейный билет. Это была победа, добытая потом и кровью при подготовке, основанная на природных способностях. Да, сейчас, практически на седьмом десятке жизни, можно без ложной скромности это сказать – наши способности были гораздо выше средних.
Это позволило нам поступить и окончить один из престижных вузов великой страны и добиться определённых успехов там, где мы родились и жили. (Помните, как все возмутились, когда Горбачёв сказал: «… в этой стране, где мы живём»?)


Но… не стоит о грустном. Я предлагаю вам окунуться в то время, но не в учёбу, а в то, что было вокруг.
Тогда ещё не было станции метро «Каширская», мы ездили в недавно открытое новое здание МИФИ на автобусе 53 от Серпуховки. Собирали счастливые билетики. Один из моих друзей собрал полную коллекцию, а у меня был алгоритм расчета количества этих билетиков.
Через дорогу от МИФИ построили кафе, названное неофициально – ПНИ (пивная напротив института).
Брюки-дудочки тогда уже не носили. Настоящие джинсы были только у тех, чьи родители ездили за бугор. Отечественная текстильная промышленность выпускала так называемые «техасы». Студенты ходили в кедах, а студентки – в расклёшенных юбках выше колен. Очень сексуально. Правда, такого словечка тогда ещё не было. Секс был, но слова «секс» в Союзе не было.
Шестидесятники были стилягами и танцевали буги-вуги и рок-н-ролл. Среди нас уже не было стиляг и тех, кто с ними боролся. И плясали мы твист и шейк. На всю жизнь запомнился вечер первокурсника в ЦДКЖ, когда, казалось, что пол провалится от  шейка в том полутёмном зале на втором этаже.
Кумирами второй половины 60-х были битлы. Но я хочу напомнить, что в первой половине, в годы нашей школьной юности, звездой магнитофонов был Элвис Пресли.
Приглашаю всех в нашу юность!

Если Вас, неизвестный читатель,  заинтересовало это произведение, то, пожалуйста, напишите пару слов atumanov46@mail.ru


Рецензии