Воображение

У леса стоял дом, а в доме том жил старик.
Он часто выходил из своего бревенчатого жилища на простор, так сказать, своей необъятной родины. А родиной ему служили луга и леса, прилегающие к его постройке, но поскольку жил он так глухо, что вряд ли какой умный человек придет да забредет к нему в гости по своему желанию, то и отшельником соответственно слыл капитальным. Старик ходил по дрова, а также на рыбалку, на озеро голубое да глубокое, что неподалеку от дома было. За ним сразу болота начинались, да топи бездонные. Там не то что живого, там даже мертвого человека нога не ступала.
Так и жил, не зная ни света белого, ни электричества, ни радио, а про телевизор, компьютер и Интернет так и вовсе упоминать не стоит. Да и слов он много не знал, сам себе придумывал названия какие-то, такие, что обычному человеку разобрать трудно. Короче говоря: тот еще чудак. Но гости к нему все же являлись. Дело, бывало, доходило до того, что придет какой-нибудь путник, заплутавший в лесу непроходимом, чаще густой да непролазной, и станет выпытывать у него дорогу до ближайшего населенного пункта. А старик ни черта не понимает, только руками машет, чего-то непонятное рассказывает. Путнику все кажется, что это он немой и не может толком объяснить, куда идти, вот и жестикулирует и показывает верный путь.
А со стариком так вообще смешная история выходит. Он-то привык считать, что он один на всем свете белом есть. Более того, думалось ему на собственном языке, ни одного существа здравомыслящего нет, ни на поляне, ни в лесу, ни даже в озере, а в болоте и тем более. А эти негодники, непонятно откуда взявшиеся, думал старик, видно плод воображения. То есть глюки.
Было с ним такое однажды, что он грибов каких-то насобирал, да и сделал настой. Ядреный такой настоище… Как только он его выпил, так тот час в дверь вломился белый медведь с бутылкой водки наперевес и гитарой. Стал старику песни петь, про северный полюс какой-то, про медведей, которые об ось чешутся зимой. Он так ничего и не понял, но на следующее утро, когда проснулся с больной головой, то ли от настоя, то ли от песен медвежьих, то ли от недосыпа, стал в поте лица думать. При этом он смешно садился на корточки и начинал тужиться, словно… Хотя понятно, на что это похоже. Как говорится: без комментариев.
С того времени он частенько стал употреблять настой этот. Но как только уразумел, что не может обойтись без варева своего ни дня, сразу же перестал. Большой силы воли человек, что ни говори. Перешел на трезвый образ жизни. Но причин было для того несколько. Во-первых: белый медведь знал всего одну песню, зато заваливался каждый вечер и пел без умолку. Во-вторых: стали к нему заявляться странные девицы, вели они себя некрасиво и вытворяли очень стыдные вещи. И голова болела после этого ужасно. Пришлось с этим покончить. Тем более манера у него пошла – стыдных девиц во сне смотреть. Вот он и завязал, вот и правильно.
Так жил старик. Весь день у реки со снастями рыболовными, а в лесу дрова заготавливал. Потом люди появлялись, как только грибной сезон начинался. Так что скуки он не знал, хотя девиц все же очень не хватало ему. Как только приходили люди, старик наш начинал думать о том, что не выпил ли он настойки ненароком, тайком от самого себя. Но понимая, что не принимал он ничего кроме ухи наваристой, убеждался в том, что все люди – всего лишь галлюцинации, спровоцированные долгими годами одиночества.
Вот и живет по сей день, считая всех нас плодом своего воображения. Не далек от истины дедушка, ох не далек…