Ад работает круглосуточно

Я помню.
Странное, зыбкое и непонятное. Неопределённое. И быть может даже, всё мне просто приснилось, или я его себе это придумал. Не могу сказать точно. Ударные дозы химии не ведут к ясности мышления. Но даже теперь, лёжа под капельницей, я улыбаюсь.
Кто-то внутри меня упорно повторяет: «Пусть! Пусть придумал, не важно. Пусть так будет»... и я согласно киваю ему головой. Сквозь череду уколов, таблеток и процедур, сквозь больничный ад, который вроде как должен тебя спасти, а на деле — загонит еще глубже в могилу, сквозь запоздалое осознание иллюзорности жизни, я хочу видеть хоть что-нибудь светлое и чистое. Пусть так будет.
Мне это нужно.
Всем это нужно.
У каждого должно быть такое чувство. Нереальное. Место или время. Ощущение. Бесконечно далёкое, смутное и неясное воспоминание, звучащее порванной струной глубоко внутри. Это просто. Как яблоко откусить. И одновременно с этим — чудовищно сложно. Просто и сложно.
Кто знает — тот поймёт.
Я отвык от того, что так бывает. Что не все и всё приносят только боль. Здесь холодно, очень холодно. У меня постоянно мерзнут руки, а головная боль не прекращается ни на секунду. И всё же я улыбаюсь.
Скрип нагретых за день солнцем досок пола, мягкая и добрая темнота пустой комнаты. Шум моря и волны, бьющиеся в бетон мола. Слова, застрявшие в горле, когда мимо проходила она — тонкая, невероятно близкая и невероятно далёкая. Чьи-то слёзы, которые я так и не смог вытереть. И та не прожитая мною жизнь, в которой живые, очень живые люди учились любить — и мучились от любви. По-настоящему и всерьёз.

Всё же мечта потому и прекрасна, что остаётся мечтой. Вот бы найти начало этого мира. Он может быть огромным, древним, но всё равно — где-то есть его начало. А у меня внутри — стеклянная чашка. Красивая чашка, в которую падают капельки воды. Каждый день, вот так — кап... кап... кап... Недавно я понял, что она полна до краёв. Ты тоже подарила мне несколько капель. И потому — спасибо тебе.

Да - люблю.
Улыбаюсь зачем-то...
Люблю. И ненавижу.