Дрейфующие земли. Глава 13

ЖЕНЩИНА

На ночь окна во всём доме закрыли ставнями, хотя такая предосторожность могла оказаться гибельной при новом землетрясении. Внутри дома сразу же стало теплее и уютнее. Ушедший в бездну отправил Эву в дальнюю комнату, но вспомнив, какая широкая и удобная там кровать, решил шутки ради составить девушке компанию на роскошном ложе.
При закрытых ставнях в комнате стояла непроглядная тьма. Вытянувшись на постели, он с удовольствием ощутил, как пугливо отстранилась его соседка. Пошарив рядом с собой, он убедился, что она отодвинулась на самый край.
— Смотри не упади, — добродушно напутствовал её Ушедший в бездну.
У него даже не мелькнуло мысли, что его выходка может серьёзно напугать Эву и лишить её сна. Он не испытывал ни малейшего влечения к этому робкому, забитому созданию. Его забавляло простодушное деревенское целомудрие Эвы. Она не сознавала, что оказалась в очень дурном обществе. Эта наивность умиляла Ушедшего в бездну. Ему чертовски не хотелось развеивать свой светлый образ, в который верила глупенькая девчонка. Хвала Создателю, на острове имелось достаточно женщин, чьи мужчины подолгу отсутствовали дома, деля свою любовь между жёнами и морем…
И была таинственная дама, не снимающая маску — фея Подземного замка…
И другая, неизвестная, которой ещё предстояло явиться, — возможно, самая восхитительная…
С этой мыслью бродяга уснул и перенёсся в другой мир. Мир незнакомого города. Там на крутых горных улицах высились ярусами многоэтажные дома, как хаотические нагромождения скал. Большие деревья заслоняли небо. У длинных, протянувшихся далеко в море причалов стояли корабли, похожие на зловещие железные саркофаги. Сквозь лёгкий туман, стелющийся над бухтой, Ушедший в бездну не мог рассмотреть в деталях эти плавучие гробы, но дорого бы дал, чтобы никогда не иметь необходимости подняться на палубу такого судна.
Он поспешил прочь от гавани вглубь города по безлюдной улице, окутанной сероватой дымкой. Его ждали.
Он не запомнил ни двор, куда свернул, повинуясь внутреннему ощущению, ни дом, ни каменную лестницу, по которой поднялся на верхний этаж к тёмно-зелёной деревянной двери. Она была заперта, но он прошёл сквозь неё в узкий коридор и дальше — в комнату, где за квадратным белым столом сидела компания.
Здесь был Мансвельд — здоровый и, судя по всему, вполне довольный жизнью. В его визави бродяга узнал бывшего священника. Тот выглядел диковинно в немыслимом наряде из чёрной кожи, на руках — перстни, на шее — шнуры с кистями и амулетами, длинные волосы перехвачены узкой чёрной лентой. Рядом стоял прислонённый к краю стола экзотический инструмент — испанская гитара.
Ещё в комнате присутствовали Йост и Фогель. Первый скромно примостился в углу возле белой железной печи, второй разглядывал цветы, расставленные на широком подоконнике. Их было очень много: разноцветные горшки с невиданными растениями теснились, как зеваки у эшафота. Эти буйные заросли на окне, безмолвные, но вполне разумные, служили магическим щитом для своей хозяйки… или хозяев? Откуда-то Ушедший в бездну знал, что здесь живёт семья — потомки двух старых колдовских родов, тайная знать. Но самое главное, чувствовал, что как-то связан с этими людьми и их растениями…
Когда он вошёл, бывший священник заканчивал речь, которая, судя по рассеянному выражению на лице Мансвельда и откровенному равнодушию Фогеля, чересчур затянулась:
— Она давно пишет обо мне. На днях я удостоился чести стать героем её нового шедевра. В этой балладе — моя подлинная история. Место действия снова перенесено во Францию и теперь мою подругу зовут не Жаннет, а Марианн, но полагаю, что имя не имеет особого значения, когда речь идёт о прекрасной женщине.
Мансвельд понимающе кивнул, скрывая улыбку. Фогель пожал плечами, глядя в окно, за которым почему-то стояла непроницаемая тьма, хотя всего лишь несколько минут назад день был в самом разгаре.
Бывший священник взял гитару, закинул ногу на ногу и небрежно провёл большим пальцем по струнам.
— Ну что, господа, вы готовы слушать? — Он внезапно обернулся к Ушедшему в бездну и одарил его радушной улыбкой, с какой любвеобильный хозяин встречает восхитительное, но легкомысленное создание, опоздавшее к началу праздника. — Нет ничего прелестнее, чем стихи, которые посвящают нам дамы. Я бы исполнил для вас другую балладу, но не помню её до конца. Впрочем, эта нисколько не хуже, а на мой вкус даже лучше. Словом, внимайте и наслаждайтесь.

Марианн, как ветерок,
Трепетно-нежна.
«Обольсти её, дружок, —
Шепчет Сатана. —
Пусть невинна и чиста,
В сердце — муж и Бог,
Но беспечна красота,
Стыд ей — не замок».

Красотка, о бесчестье плачь!
Твой муж-кузнец в любви горяч,
Но если впустит ревность в дом,
То станет палачом.

Марианн, где божий знак?
Небеса молчат,
Что священник — тёмный маг —
Ей готовит ад,
И войдёт она, проста,
Сплетен злых мишень,
В тень от Чёрного Креста —
Роковую тень.

Нет оправданья простоте
И снисхожденья — красоте.
В глазах всех честных прихожан
Ты ведьма, Марианн!

Как стальное остриё,
Дьявольский навет.
Тёмную любовь её
Примет Новый Свет.
Труден путь. Тяжка вина.
Страшен океан.
Где ты, жертва колдуна? —
С ним ты, Марианн!

О бегстве их услышав весть,
Ревнивый муж замыслил месть.
Для двух отверженных сердец
Сковал кинжал кузнец.

О любви, что умерла
В пекле знойных стран,
Грезит мститель, полон зла,
Ищет Марианн.
Веет смертью из долин.
Ночь скользит, как вор.
Ведьме — тьма морских глубин,
Колдуну — костёр.

Не всякий искуситель — змей,
Но плод запретный брать не смей,
Хоть тянется сама рука,
Беспечна и легка.

— Восхитительно! — оценил Ушедший в бездну, почти искренно.
— В особенности первая строфа, где повествуется о достоинствах очаровательной Марианн, — с мрачной иронией добавил Мансвельд. — Да и в сюжете присутствует бесспорная свежесть. Пастораль давно всем осточертела. Муж-кузнец, а не слезливый пастушок — это впечатляет. Однако Новый Свет я бы заменил на что-нибудь более экзотическое, например, Магриб или Триполи.
— Благодарю вас, господа. — Бывший священник поклонился. — К сожалению, ни Магриб, ни Триполи не сочетаются с поистине сатанинским наветом, вынудившим несчастных любовников бежать за моря. Марианн не была ведьмой, но отдала своё сердце человеку, уличённому в колдовстве.
— Если я правильно понял, дама скончалась, так и не став жертвой мести обманутого супруга? — вежливо спросил Ушедший в бездну.
— Совершенно верно. Она умерла на корабле и была погребена в водах Атлантики.
— Не самое лучшее окончание для баллады, — подвёл итог скептически настроенный художник. — Я бы сочинил конец повеселее.
— Вы желаете, чтобы зло восторжествовало? — удивился отвергнутый божий слуга.
— Зло? Отчего же? По мне истинное зло — это несчастливый брак. Возможно, поэтому я до сих пор не женат.
— Мой принцип — брать, не думая о расплате. — Бывший священник фамильярно подмигнул Ушедшему в бездну.
— С иными принципами необходимо вовремя расстаться, — глубокомысленно изрёк Фогель, до этого момента не участвовавший в беседе.
При звуке его голоса Йост вздрогнул и чуть не упал с табурета. Все рассмеялись. Парень смущённо улыбнулся, показав острые звериные клыки, и, как нашкодивший пёс на хозяина, заискивающе взглянул на Ушедшего в бездну.
— Проваливай! — угрюмо приказал бродяга, пнув ножку табурета, на котором сидел Йост или тварь, прикидывающаяся им.
Клыкастый монстр вскочил, метнулся к двери, ведущей куда-то вглубь дома, и растаял в воздухе. Бродяга устало опустился на табурет и бросил тоскливый взгляд на пустой стол.
— Нет, здесь мы ничего не пьём и не едим и тебе не советуем, — сказал Мансвельд.
— Всё отравлено? — с усмешкой спросил Ушедший в бездну, оглядывая тесное помещение.
Это была кухня, но очень необычная. Шкафы с посудой. Диковинная белая печь. Стол. Табуреты вместо стульев.
— Всё испорчено, — пояснил бывший священник. — Даже вода. Колдовство. Вы видели знак на входной двери?..
Ушедший в бездну вздрогнул и проснулся. В кромешной темноте кто-то осторожно тряс его за плечо. Ну конечно, это была Эва! Не имело смысла спрашивать, отчего ей не спалось, ибо в запертые ставни настойчиво стучали.
Дверь бесшумно открылась, и в комнату заглянул бывший священник, держа горящую свечу.
— Я бы не стал отзываться, — шёпотом проговорил он. — Пусть себе стучит. Ставни прочные, они выдержат. Дверь, надеюсь, тоже. Он знает, что я здесь не один.
— Дверь ненадёжна, — тихо ответил Ушедший в бездну. — Возможно, нам следует поговорить с вашим соперником, если, конечно, это он.
— Он. Можете не сомневаться.
Стук внезапно прекратился. Некоторое время были слышны только шум леса и гул ветра в печной трубе. Поздний гость притих, но не ушёл. Он стоял под окном и, видимо, прислушивался, стараясь различить за ставнями голоса. Наконец, снаружи послышался шорох: человек отошёл от окна.
— Теперь не хватает только землетрясения, — хихикнул бывший священник.
Эва перекрестилась. Ушедший в бездну зевнул. Будь его воля, он бы придушил сумасшедшего мужа прекрасной ведьмочки Марианн, или как там звали неверную красотку?..
— Он поднимается на крыльцо, — сказал бывший священник.
В тот же миг на входную дверь с наружной стороны обрушились могучие удары. По дому пронёсся гул. Эва пискнула и съёжилась.
Выругавшись, бродяга встал, натянул сапоги и вышел в кухню, оттолкнув с дороги Йоста.
Внезапно во дворе раздался пистолетный выстрел. Кто-то прыгнул с крыльца, затрещали кусты. Человек убегал, провожаемый проклятиями, способными, пожалуй, воспламенить вязанку сырого хвороста. Узнав знакомый голос, Ушедший в бездну отпер дверь. В кухню проскользнула Эрна. Следом ввалился Фогель, размахивая дымящимся пистолетом и продолжая ругаться с испепеляющей страстью и огненной фантазией. Его гневную речь заглушил ликующий визг: Эва выбежала из спальни и обняла подругу. Красавица снисходительно позволила расцеловать себя в обе щёчки и отстранилась с величественной грацией.
— Я тоже рада тебя видеть, — сказала она, небрежно сбросив тёмно-синий плащ с капюшоном. Эва взяла его и бережно повесила на крюк у двери.
— О! А это ещё кто такой?! — Фогель удивлённо воззрился на бывшего священника, вышедшего из спальни.
Тот улыбнулся со смесью притворного дружелюбия и скрытой угрозы:
— Теперь я путешествую вместе с вами, юноша. Можете обращаться ко мне: «святой отец».
— Твой младший брат, обезьяна? — обернулся Фогель к Ушедшему в бездну. — Вот уж не думал, что твоя рожа будет маячить передо мной в двух экземплярах!
Наглость помощника Хёгвальда объяснялась просто. Его пистолет имел два ствола, а значит, вторая пуля всё ещё ждала своей мишени. У Эрны оружия не было, по крайней мере, огнестрельного.
— Похоже, что моя физиономия оказалась привлекательнее, чем рожи местных жителей, иначе вы бы не вернулись, — парировал Ушедший в бездну. — До утра ещё есть время подремать, так что располагайтесь.
Он насмешливо поклонился Эрне и отправился досматривать прерванный сон, уповая на то, что оставшаяся в кухне компания не передерётся. Его надежды оправдались. После долгого блуждания по лесу Фогель и Эрна решили перекусить, а Эва так обрадовалась возвращению подруги, что была готова выполнить любую её прихоть. Йост, никогда не отказывавшийся пожрать в неурочный час, мигом спустился в погреб, и вскоре стол был накрыт с пышностью, подобающей историческому моменту объединения представителей экипажей трёх иноземных судов. Очевидно, бывший священник решил, что обязан ближе познакомиться с новыми спутниками, так как его голос Ушедший в бездну слышал сквозь дремоту среди голосов, доносившихся из кухни почти до самого утра.
Перед рассветом Фогель и Эрна явились в спальню и потребовали освободить кровать. Ушедший в бездну не стал спорить. Он не сомневался, что найдёт способ отнять у них пистолет.
В кухне на посудной полке догорала свеча. Стол хранил следы весёлой попойки, а её участники мирно спали: Эва и Йост — на расстеленном возле очага покрывале, целомудренно отвернувшись друг от друга, бывший священник — на сорванной двери, накрывшись с головой плащом.
Осторожно миновав блудного слугу Господа, Ушедший в бездну проскользнул в каморку Мансвельда. Раненый сидел на постели и пил воду из глиняной кружки.
— Ещё пара дней, и я буду на ногах, — хриплым шёпотом произнёс он. — Ты слышал, что тут рассказывал этот молодой дурак?
— Нет, я спал. — Ушедший в бездну присел на топчан, взял у Мансвельда кружку и поставил её на пол. Уточнять, кого имеет в виду художник, не требовалось, поскольку Йост не был способен на связное повествование.
— Твоё легкомыслие с годами только растёт, — неодобрительно заметил Мансвельд, с осторожностью откинувшись на подушку, набитую травой. — Вот видишь, — похвастался он,— я уже обхожусь без чужой помощи.
— Моё легкомыслие объясняется просто, — невозмутимо отозвался бродяга. — Болтовня дураков меня не интересует. Наша птичка щебечет и распускает пёрышки перед красавицей, а я бы предпочёл рыжую дурнушку. Она вкусно готовит, и от неё не надо прятать оружие…
— Насчёт рыжей ты прав, а вот насчёт Фогеля — нет. Он и красотка сбежали от нас. Надеялись, что её односельчане встретят их с музыкой, но просчитались. Вместо парадного обеда папаша чуть не угостил будущего зятя пулей. Фогель хвастался, что разоружил старосту и теперь, как единственный обладатель огнестрельного оружия, может диктовать нам свои условия.
— Весёлый парень. Представляю, что творилось на «Рыцаре» при таком-то помощнике! Я подумаю, как образумить детишек.
— Будь осторожен. Не хватало, чтобы они и тебя подстрелили.
— Не беспокойся, я немного умнее, чем ты обо мне думаешь.

***
Влюблённая пара продрала глаза только к полудню. За это время Ушедший в бездну и Эва успели совершить новую прогулку в сторону причала. Выйти из двора им удалось не сразу. За ночь поток принял размеры небольшой речки. Даже в самом узком месте перепрыгнуть его, чтобы добраться до калитки, было уже невозможно. Вода уверенно подступала к крыльцу.
Позади дома ограда была местами разрушена. Выбравшись через пролом, Ушедший в бездну и его спутница углубились в лес и вскоре нашли остатки тропинки, которая до землетрясения начиналась сразу за калиткой, а теперь почти исчезла под горами земли, валунов, сломанных деревьев и вывороченного с корнями кустарника.
Добравшись до оврага, путники обнаружили, что он по края заполнен мутной водой, с устрашающим шумом мчащейся куда-то вглубь леса. Река разлилась, слизнув с левого, более низкого берега пышный кустарник, в тени которого бродяга впервые увидел бывшего священника. Причал полностью скрылся под водой. Зато лодка каким-то чудом уцелела. Её отнесло в овраг и втиснуло между корнями громадного дерева, упавшего в поток. Благодаря этому её не разбило и не опрокинуло. Хотя воды в ней было по самые борта, она удерживалась на плаву, прочно застряв носом в корнях, похожих на клубок мёртвых змей. Это был настоящий подарок судьбы! Ушедший в бездну давно не чувствовал себя таким счастливым. Глядя на него, Эва тоже приободрилась.
— Мы скоро уйдём в плавание? — спросила она на обратном пути.
— Сразу, как только приведём в порядок лодку, — ответил бродяга.
Вообще-то он не был уверен, что Фогель и Эрна захотят отправиться с ним и его спутниками в тяжёлое и рискованное путешествие на вёслах вокруг острова. Соответственно на их помощь рассчитывать не приходилось. Но всё решилось неожиданно просто.
Войдя в дом, Ушедший в бездну увидел Фогеля и Эрну за столом, накрытым к позднему завтраку. Ян Фогель, уже заметно опьяневший, восседал на лавке спиной к столу, опираясь на него локтями и вытянув свои длинные ноги в проход так, что почти касался носками сапог противоположной стены. Его сапоги бережно чистил Йост, стоя на коленях на заплёванном грязном полу.
Эрна сидела по другую сторону стола и лакомилась засахаренными фруктами, запивая их вином. Под рукой у неё на столешнице лежал пистолет.
Бывший священник стоял поодаль, кутаясь в свой плащ, и умиротворённо созерцал эту идиллическую картину.
— А! Обезьяна? — осклабился Фогель. — Где тебя носит?
Эрна поставила кубок и взяла пистолет.
— Я проверил, на месте ли шлюпка. — Ушедший в бездну прислонился плечом к дверному косяку, удерживая ногой приоткрытую дверь, чтобы успеть выскочить на крыльцо, если красавица решит выстрелить. То, что она может это сделать, отнюдь не казалось ему абсурдным. Обретя возлюбленного, капризная дочь деревенского старосты стремилась удержать его на острове, а вовсе не бежать с ним в неведомые дали. Она прекрасно понимала, что её отец рано или поздно примет Фогеля, чтобы спасти семью от позора. В свете этого Ушедший в бездну был вынужден признать, что является для Эрны самым нежелательным спутником, а стало быть, и самой подходящей мишенью. Лишившись главаря, компания распалась бы сама собой.
Эва заглянула в кухню и благоразумно предпочла ещё некоторое время подышать свежим воздухом.
Бывший священник что-то недовольно проворчал насчёт духоты и приближающейся грозы, распахнул плащ и шагнул к скамье, собираясь бросить на свободный край слишком тёплый для лета элемент гардероба. Девушка сердито оглянулась, и в этот момент чёрное полотнище плаща накрыло её с головой. Эрна завизжала. Бывший священник навалился на неё, прижав к столешнице. Пока пьяный Фогель сообразил, что происходит и вскочил, пистолет уже перекочевал к отверженному божьему слуге.
Помощник Хёгвальда, ругаясь, схватил со стола нож — оружие, более опасное в его руках, чем пистолет — в руках человека, который в недавнем прошлом был по долгу службы обязан исполнять заповедь «не убий».
Ушедший в бездну не пожелал узнать, кто из противников успеет первым воспользоваться своим оружием. Он бросился на Фогеля и выбил у него нож.
На незлобивого Йоста неожиданно снизошёл воинственный дух. Ушедший в бездну не ожидал поддержки с этой стороны и был изумлён не меньше Фогеля, когда тихий и молчаливый парень с яростным рычанием накинулся на человека, чьи сапоги только что прилежно чистил, и принялся колотить его, выкрикивая невероятные проклятия. Получив несколько ударов, Фогель изловчился и так удачно пнул Йоста, что тот отлетел к входной двери.
— Я тебя придушу, старая обезьяна! — прохрипел Фогель, ужом выкручиваясь из рук Ушедшего в бездну.
Нож лежал у них под ногами, но первым до него добрался Йост и тут же пустил в ход. Фогель вскрикнул и дёрнулся, запрокинув голову. Ушедший в бездну выпустил его. Помощник Хёгвальда обернулся к новому противнику. Йост попятился, держа наготове окровавленный нож. Фогель опёрся на край стола и осторожно, словно боясь промахнуться, присел на лавку. Его лицо выражало недоумение.
— Ты видишь, обезьяна, этот ублюдок решил меня убить…
Бродяга с отвращением осознал, что более всего желает бросить эту компанию недоумков и прямо сейчас уйти не оглядываясь, ничего не взяв с собой. Ему хотелось перемен: новых дорог, событий, лиц, а эти люди занимались каким-то вздором — высмеивали друг друга, ругались, дрались. Они не заслуживали ни доверия, ни даже мимолётной жалости. Возможно, только Эва… Но она едва ли согласилась бы покинуть подругу и Мансвельда. К тому же путешествие в обществе глупенькой, никому не нужной и не интересной сиротки не привлекало Ушедшего в бездну. Пусть она тысячу раз могла пригодиться ему для общения с местным населением, он предпочёл бы обойтись без неё.
— Убери нож, — нарочито спокойным тоном попросил он Йоста. — Всё, ты мне помог. Молодец.
Парень словно оглох. Он стоял с безумным и отчаянным видом, сжимая рукоять ножа.
Бывший священник отпустил Эрну. Шипя как злая кошка, она сорвала с себя его плащ, швырнула на пол и принялась топтать. Мельком взглянув на Фогеля, Эрна ахнула и бросилась к нему.
— Что вы наделали? — истерически крикнула она. — Вы же убили его!
Её ужас был вполне искренним. Ушедший в бездну не предполагал, что эта вздорная особа действительно любит своего невезучего поклонника.
— Жив я, жив, — проговорил Фогель, морщась от боли. Его рубашка на спине пропиталась кровью, но, судя по всему, рана была не опасной.
— Пойдём со мной, — сказал Йосту Ушедший в бездну. — И не размахивай ножом. Все уже поняли, что тебя лучше не трогать.
Парень на удивление легко подчинился. Они вышли во двор. Эвы нигде не было видно. Вероятно, она пряталась в сарае. Впрочем, если бы выяснилось, что она сбежала, Ушедший в бездну отнёсся бы к этому равнодушно. Йост брёл за ним, как лунатик.
— Ловко ты справился! — похвалил его бродяга, исключительно ради того чтобы начать разговор. — Кстати, я давно собирался поговорить с тобой с глазу на глаз, — продолжил он после небольшой паузы, — да всё никак не получалось. Наши спутники чересчур беспокойны и глупы. От них одни неприятности и никакого прока. Как бы ты отнёсся к тому, чтобы оставить их и уйти вместе со мной? Вдвоём мы быстро доберёмся до ближайшего порта. Ты ведь хочешь вернуться домой?
Йост молчал, и, судя по выражению его лица, ждать от него ответа было бессмысленно. Но Ушедший в бездну не собирался отступать. Йост казался ему наиболее подходящим компаньоном. По крайней мере, на первое время.
— Как зовут твою невесту?
Йост пожал плечами, тупо разглядывая свои обгрызанные ногти. Ушедший в бездну дружески похлопал его по плечу.
— Ладно, если это тайна, пусть тайной и остаётся. Я не любитель чужих секретов. Всё равно я скоро увижу твою красавицу и повеселюсь на вашей свадьбе.
Йост что-то невнятно пробурчал. Он определённо не обрадовался такой перспективе. Ушедший в бездну подумал, что, в сущности, мог бы увести его с собой, просто обманув, а затем использовав внушение. И что этот разговор был совершенно бесполезной тратой времени… всё равно, что смотреть на бегущий через двор поток…
Мельком взглянув на бурлящую воду, бродяга внезапно забыл о Йосте, о недавней драке, о своём намерении уйти… обо всём на свете, ибо в нескольких шагах от них в мутной воде белело нечто, весьма похожее на человеческую руку. На руку молодого человека, а возможно, девушки.
Холодея от недоброго предчувствия, Ушедший в бездну приблизился к потоку и остановился у самой его кромки, не решаясь войти в желтовато-серую воду. Её вид вызывал отвращение и необъяснимый страх, будто там, в глубине, подстерегала неведомая опасность. Тело, лежащее на дне ручья, виднелось сквозь муть и рябь смутно, как отражение в запылённом зеркале. Это был Свен. Свен! Не Эва!!! Будто луч солнца прорвал серую дымку пасмурного дня и расцветил всё вокруг яркими красками. Ушедший в бездну обернулся к Йосту и с лукавой улыбкой кивнул на мертвеца:
— Тоже твоя работа?
Парень, выпучив глаза, молча смотрел на мёртвого приятеля, затем швырнул нож в воду и ринулся прочь.
Ушедший в бездну огляделся. Нигде поблизости не было заметно следов драки. Возможно, Свена застрелил Фогель, не узнав его в темноте, но кто же тогда после выстрела ломился сквозь кусты, растущие возле крыльца?
Пройдя вдоль стены дома к окну спальни, бродяга увидел на влажной земле отпечатки чужих сапог большого размера. Очевидно, их владелец был высокого роста, если только не обладал непропорционально длинными ступнями.
Тихо крадучись, подошла Эва. Она была очень бледна, отчего её рыжие волосы и веснушки казались ярче.
— Иди помоги Эрне, — сказал Ушедший в бездну. — Там Йост ранил Фогеля.
Эва молча кивнула и, с ужасом оглядываясь, поспешила в дом.
Бродяга прошёлся по двору, прислушиваясь к своим ощущениям. Чувство опасности было сильным, но исходило оно не от живого существа, а от потока, клокочущего рядом. Мелкие мутные волны шевелили траву, оказавшуюся под водой. Тело, лежащее на дне ручья, едва виднелось. Его стремительно, буквально на глазах, заносило землёй и песком. Ушедший в бездну не мог оторвать взгляда от этого жуткого зрелища. Размытая почва на дне потока была, видимо, зыбкой, как трясина. Тело погружалось и словно растворялось в ней. Несколько минут — и оно исчезло.
Найдя под стеной дома большой камень, расколотый на несколько частей, Ушедший в бездну побросал его обломки в поток. Гулкое жадное бульканье, с которым вода поглотила их, свидетельствовало о том, что глубина ручья довольно приличная. Как видно, землетрясение было значительно сильнее, чем показалось людям, находившимся в доме. Впрочем, Ушедший в бездну по своему опыту знал, что подземные толчки могут ощущаться по-разному на небольшом пространстве, к примеру, на расположенных рядом улицах.
Течение лесной реки изменилось, и за несколько суток она проложила себе новое русло, быстро захватывая двор. Оставаться в доме было опасно. Любой дождь мог поднять воду.
С трудом оторвав взгляд от потока, Ушедший в бездну уже собирался вернуться в дом, когда внезапно услышал всплески и шелест веток где-то совсем близко. Зашуршали камни, раздался глухой стук и скрежет, будто что-то тяжёлое и громоздкое волокли по земле.
Бродяга обернулся и замер. Из леса, мимо кустов и обломков ограды, выплыла маленькая лодка, чиркая килем по дну ручья. Молодая женщина с распущенными по плечам волнистыми русыми волосами, не очень умело, но энергично управлялась с лёгкими вёслами, удерживая вёрткий челнок на глубине и не давая потоку вытолкнуть его на берег. Задача была не из простых, так как на ровной травянистой поверхности двора ручей свободно растёкся, но стал мельче, чем был в лесу.
Поравнявшись с колодцем, женщина попыталась обогнуть его, но лодка процарапала бортом по его краю, ткнулась днищем в песчаное дно ручья и остановилась. Женщина подняла глаза на Ушедшего в бездну. Он стоял совсем рядом — так близко, что при желании мог дотянуться до борта лодки, однако не трогался с места, ожидая, что предпримет новоприбывшая.
Женщина выглядела необычно. Он бы не взялся определить её возраст. На вид ей могло быть и двадцать пять и тридцать пять лет. Широкие складки её белого, похожего на саван, платья мягко струились, шелковисто мерцая на ветру. На шее висел медальон, весьма смахивающий на амулет. Она не отличалась идеальной красотой. Движения её были быстры и порывисты, выражение лица независимо и чуть надменно. В ней было что-то от дерзкой избалованной девчонки, сбежавшей из дома, чтобы не мыть посуду, и от загадочной лесной колдуньи, и от светской дамы, привыкшей к мужскому вниманию. Встретив её вызывающий взгляд, Ушедший в бездну невольно улыбнулся. Её лицо показалось ему привлекательным и смутно знакомым.
— Приветствую вас, мадам, — он поклонился.
Женщина кивнула в ответ, без колебаний оперлась на его протянутую руку, встала на борт лодки и легко перепрыгнула узкую полоску воды, оказавшись лицом к лицу со своим помощником. Свободной рукой он придержал её за талию, отметив про себя, что дама ничуть не смутилась и не попыталась отстраниться. Напротив, она словно бы невзначай сделала движение ему навстречу. Её волосы коснулись его щеки. Он ясно представил себе, как целует эти пушистые тёмно-золотые пряди, и едва сдержался, чтобы не сделать этого наяву. Жаркая волна прихлынула к его сердцу. Чем чёрт ни шутит, возможно, это была та самая женщина, встречу с которой обещал ему призрак Хёгвальда?
— Жаль, — вздохнула она, оглянувшись на ручей. — Вначале это русло было очень глубоким. Я думала, что по нему выйду в море, но видимо надо было не поворачивать от причала, а идти по старому руслу реки. Впрочем, в устье я могла встретиться с рыбаками...
Бродяга удивлённо выслушал эти рассуждения. Она говорила будто сама с собой. Так, словно рядом не было никого.
— Лодку можно снять с мели, — заявила она, окинув рассеянным взглядом двор и дом. — В середине реки достаточно глубоко, но вода нагоняет песок к стенкам колодца, поэтому и образовалась мель. Надо выгрести песок из-под днища. Мне нужна лопата.
Ушедший в бездну одобрительно хмыкнул. Энергичная лодочница всё больше нравилась ему. С этой эксцентричной особой он пожалуй и в самом деле рискнул бы отправиться в плавание вокруг острова. В её лодке, разумеется. Оставив разбитую своим нынешним компаньонам.
— Лопата? — с глубокомысленным видом переспросил он. — К сожалению, мадам, именно лопаты в нашем распоряжении нет, поэтому разгребать песок мы не будем даже если вы прибыли к нам, чтобы проложить судоходный канал.
Женщина пристально взглянула ему в глаза и усмехнулась так, словно видела его насквозь.
— Нет, я всего лишь расчитывала добраться до моря на лодке, но похоже мне придётся идти пешком через лес, да ещё и в полном одиночестве? — с вызовом спросила она.
— Я могу проводить вас, — просто предложил бродяга.
Она улыбнулась и кивнула:
— Прекрасно! Ну так идёмте. У меня мало времени.

***
Вероятно, это было ещё одно наваждение Дрейфующих земель. Возможно даже более опасное, чем прежние. Но Ушедшему в бездну не хотелось, чтобы оно рассеивалось. Обычно рассудительный и осторожный, он ни на миг не усомнился, что поступает правильно, уходя с ней. Да, это определённо была его женщина, и появилась она загадочно, словно вызванная им из царства лесных духов. Он ощутил кончиками пальцев лёгкое невесомое тёплое облако, когда она, придерживаясь за его руку, осторожно прошла по самой кромке потока мимо разрушенной ограды.
Его женщина… Та самая. Или не та? Какая разница!
Выйдя из двора не со стороны причала, а с противоположной, где не было тропинки, они оказались в глубокой тени. Высокие деревья заслоняли небо, и видимо, из-за недостатка света ни кусты, ни молодые деревца не выживали рядом с этими угрюмыми гигантами. Лишь кое-где пробивалась трава, да густой слой тёмного мха покрывал всё вокруг: стволы, камни землю.
Влажная глинистая почва скользила под ногами. Женщина шла — как на скрипке играла, так легко, ловко, непринуждённо ступали по зыбкой земле её ноги, обутые в необычные туфельки из тонкой белой кожи. Подобной обуви Ушедший в бездну ещё не видел. На обеих туфлях было не вышито, а аккуратно выведено ровными красными буквами имя Лоретта. Её имя?
Он недоумевал: белое, просторное как рубаха, платье без корсета и пояса, амулет на шее, надписи на обуви… Ведьма? Сестра по вере и ремеслу? А какая ещё женщина могла бы в одиночку отправиться на лодке по лесной реке, намереваясь выйти в море, зачем только ей это понадобилось?!
Наверное, в этих странных краях все женщины были амазонками.
Если бы прежде его спросили, нравятся ли ему такие особы, он бы не раздумывая ответил нет. Но в действительности он принадлежал к той категории мужчин, чьё самолюбие нисколько не страдало в обществе самостоятельных, уверенных в себе дам. Его раздражали глупенькие, чрезмерно женственные женщины с претензиями на нечто возвышенное и полностью лишённые чувства юмора. Он не раз убеждался в том, что абсолютная женственность так же груба, дика, безмозгла и бездуховна, как и стопроцентная мужественность. Эти противоположности обожали и всегда находили друг друга, составляя семейные пары, в которых либо муж измывался над женой, либо жена поедом ела мужа. Измены в таких семьях были обычным делом, а любовь, о которой много и красиво рассуждалось до свадьбы, увядала вместе со свадебными цветами.
Значительно спокойнее и дружнее жили пары, где мужское и женское начала не были так явно противопоставлены друг другу. Где муж не походил на разъярённого индюка, а жена — на серенькую индюшку.
Впрочем, Ушедшему в бездну не хотелось никакой семьи — ни хорошей, ни плохой. Для него любовь и магия представляли собой нечто единое, не существующее одно без другого, хотя он понимал, что большинство людей придерживается иной точки зрения, считая любовь божественным даром, а магию — проявлением тёмных сил.
Без ложной скромности он мог бы признаться, что в своё время вёл довольно распутный образ жизни. Его первым учителем в любви был опекун, весьма вольно трактовавший Библию и священное писание. Взяв на попечение мальчика-сироту из благородной семьи, этот престарелый оригинал вообразил, что обязан открыть ему запретные тайны тел и душ человеческих. И открывал, облекая свои извращённые фантазии в восхитительные формы поклонения древним богам.
Опекун был настоящим эпикурейцем. Годы, прожитые бок о бок с ним, в роскоши, безделье и наслаждении всеми радостями жизни вспоминались Ушедшему в бездну как ослепительный спектакль, которому больше не суждено повториться.
Дом опекуна посещали кавалеры и дамы, будто сошедшие с карточной колоды, замусоленной руками цыганки. Ночные празднества сопровождались пением языческих гимнов, танцами в магическом кругу, пьянящим дымом благовоний и волнующе-сладостным ощущением Тайны.
Ангелы на небесах, должно быть, плакали, наблюдая, как порочные души резвятся в волнах содомистского греха.
Волшебный спектакль завершился печально: старый развратник отправился в ад, не успев переписать своё имущество на воспитанника. А тот умел не только наслаждаться жизнью, но и мастерски владел разными видами оружия, так что особого повода для радости у ангелов не появилось. Зато они получили ценную возможность переосмыслить само понятие греха, ведь что ни говори, а лучше заниматься непотребством дома, тайком от чужих глаз, никому не причиняя вреда, чем нагло разбойничать на морях и на суше.
С возрастом Ушедший в бездну всё меньше и меньше нуждался в людях, предпочитая одиночество. Жизнь изощрённо подшутила над ним. Какое уж там одиночество на двухмачтовике с экипажем от сорока человек! Отдельную каюту он всё же себе оборудовал. Размерами она не превышала чулан, но дверь в ней запиралась изнутри, так что временами, когда обстоятельства благоприятствовали, он наслаждался тишиной, отдыхая от своих спутников.
А дома его ожидали не слишком тихие постояльцы вроде Виллема Мансвельда, заполонившего мансарду своим барахлом, и вечный нытик Янсен, до смерти боявшийся служителей закона, но при этом находивший себе пациентов среди самых отпетых мошенников…