Юльки

Июль 90х прошлого века.
 Подобно ледоколу-атомоходу, я грудью крушил все преграды, встречающиеся на жизненном пути и сметал их в сторону. В этот день Закон Подлости просто неистовствовал!
  Сегодня была моя очередь крутить кино.
 В народе бытует мнение, что кино бывает трёх видов: плохое, хорошее и индийское. Мне досталось индийское... Две серии.... Последний сеанс...
  Наша кинобудка была на втором этаже сельского клуба. Выше только крыша. Через неё-то эта будка за день прогревалась до состояния сауны. Да плюс во время кинопоказа грели ксеноновые лампы кинопроекторов и радиолампы звуковой аппаратуры! Короче: к концу сеанса я легко, без диет, качалок и салонов терял 3-4 килограмма. Зрителям я включал вентиляцию.
  Ну, наконец-то! Под заунывную песню по экрану побежали титры, а народ потянулся к выходу.... Я выключил аппаратуру и вышел на воздух покурить. Душный июльский воздух мне казался вкуснее, чем холодное пиво похмельным утром. В закутке архитектурных хитросплетений у дома культуры уединилась стайка парней. Видимо, они успели послать гонца в ночной ларёк ещё до конца фильма, и теперь  наслаждались слабым алкоголем под лёгкое дуновение бриза – наш ДК стоял на берегу залива водохранилища. Молодёжь, утолив жажду, закурила, перебрасываясь редкими фразами за жизнь – индийская мелодрама не оставила в их душах никакого впечатления. Я пацанам разрешал там собираться с условием соблюдения чистоты и порядка.
  Молодёжную идиллию нарушила какая-то молодая особа, по-видимому, новоявленная жена одного из парней. Выйдя вместе со всеми зрителями из кинозала, и, не найдя своего благоверного, она, полная благородной ярости, решительно направилась в известный закуток. Ворвавшись в центр компании, она первым делом ударом ноги опрокинула стоящие на асфальте недопитые банки и бутылки. Толпа парней недовольно забурчала, но никто своего неудовольствия явно не высказал. Воодушевлённая таким дебютом, девица принялась злобным дискантом на полтона выше, чем нужно награждать собравшихся эпитетами, касающихся их физиологических возможностей и половой принадлежности. Затем она переключилась на мешковатого бугая, определив его зачинщиком мужского произвола, выраженном в несанкционированном ею потреблении алкоголя её личным мужем. Кто именно был её супруг, установить так и не удалось, так как никто из толпы не выказывал желания признаться в родстве с шумной бабёнкой. А стоило бы!
  Выслушав неопровержимые факты о пороках своего рода вплоть до седьмого колена, бугай узнал также о своих извращённых половых наклонностях, о размерах своего члена и продолжительности личной потенции. Затем пошли описания его внешности и общие эпитеты женщин, потенциально согласных вступить с ним в интимную связь. Бугай выслушивал всё молча, опустив голову. Это не могло не поощрить ораторшу. Решив от слов перейти к делу, она сначала пощёчинами, а затем и ударами кулака стала выражать бугаю размеры своего благородного негодования. Не смотря на высокую платформу и каблук, воительница ростом доходила ему до подбородка. Что помешало каждому удару достигать цели. Бугай вздрагивал, отворачивался и медленно отступал. Такой расклад хабалку явно не устраивал, и она, желая нанести ощутимый урон, изо всех сил ударила его ногой в район гульфика. Зря она так поступила! Высокая платформа сделала своё дело! Бугай охнул и тяжело задышал, придерживая причинное место. По-видимому, на его лице что-то изменилось.
   Заметив это изменение, неутомимая в своём желании закрепить унижение, девица стала наступать, приняв позу обследуемой на флюрографе – руки на поясе-подбородок вперёд.
 «Ударить хочешь? Ну, попробуй! Ну, дай! Ну, дай!! Ну, дай!!!»
 
«Да ну ннна!». Затем послышался звонкий щелчок оплеухи. Возмутительница спокойствия, вертясь на карачках, вылетела из толпы и успокоилась на «пятой точке», высоко задрав ноги и выказав тонкости нижнего белья. Парни стали моча расходиться. Муж сохранил инкогнито.
  Я вернулся в кинобудку, перемотал и отремонтировал фильм, подготовил яуффы к отправке в кинопрокат. Было далеко за полночь. Заперев помещение, я стоял на верхней площадке и любовался звёздами. Внизу в известном вам закутке послышалось какое-то поскуливание. Я вгляделся в темноту: бывшая ярая хранительница семейных устоев – ныне потерпевшая, в компании подружки горько сетовала той на перипетии судьбы.
 - Ну, зачем ты, Юлька, к мужикам-то сунулась?
 - Мы из кино вышли, а он втихушку смотался, мне ни слова не сказал!
 - Так он знал, что ты его не отпустишь! Ты же покурить с мужиками его не пускаешь!
- А и нечего ему с ними делать! Он теперь женатый, у него теперь семья есть!
- Ты и так его чуть ли не на поводке водишь. Чуть что – скандал на весь посёлок. Тебя уже и так между собой дребизделкой зовут.
- Это мой муж! Вот пусть сначала себе заведут, тогда и учат!
- Завести можно кошку или собаку, а он – человек, не домашнее животное.
- Не имеет значения: женился – слушайся жену!
- Ну а к Михею-то, зачем привязалась? Он-то тебе не муж?
- Он моего вечно подбивает.
- А у твоего своей головы нету? Это его выбор: с мужиками пить или тебе мозги на вынос подставлять.
- А потому, что пусть знает, что нефиг женатого от семьи отрывать!
- Да Михей свободный мужик! Стоял-курил, коктейль свой попивал… Вся его вина – это то, что твой мужик рядом оказался! Что ему: гнать его надо было? Ты ему не семья.
- Ну, вот он своё и получил!
- Да и тебе, вижу, досталось!
- Скотина, сволочь! – Юлька снова впадала в истерику, - Как он посмел поднять руку на женщину?! И мой-козёл не пикнул даже!
- Мы с девчонками даже на берегу слышали, как ты на мужиков орала. Банки-бутылки у них зачем-то опрокинула… За это деньги между прочим плачены. Да и за такие словечки любому мужику бы язык отрезали по самую шею. Что Михей: столбом должен стоять, пока ты его пинаешь? А своего ты доведёшь когда-нибудь – и он врежет!
- Да пусть только попробует! Это подло: мужику бить женщину!
- А каким местом ты была там женщина? Своим поведением ты встала на одну ступеньку с ними. Ты опустилась до скандала, вела себя хуже любого размужичья, а теперь вдруг вспомнила, что ты – женщина?
- И всё равно: мужик должен..
- Мужики тебе ничего не должны – они у тебя ничего не занимали. И в следующий раз вспомни, что ты – женщина до того, как с мужиками связываться, а не после того, когда люлей от них получишь.
  Разговор затих, перешёл в невнятное бормотание. Я пошёл ночевать к приятелю. Для меня всё было очевидным и понятным. Ну, молодая дура. Нет ни мудрости, ни жизненного опыта. Ничего – с годами это дело наживное!
 
 
П.с.
С годами этот разговор у меня почти стёрся в памяти. Но с недавним приходом на мамбу, читая разного толка дневники, участвуя в обсуждениях разных аспектов и жизненных ситуаций, я понял: сколько же ещё таких безнадёжных Юлек ещё живёт на белом свете!