Государевы слуги России - 2 часть

               

                Отсутствие надлежащего контроля за деятельностью правительственного аппарата порождало беззаконие и беспримерное взяточничество. Пагубные последствия этих явлений для общества и меры, необходимые к "истреблению лихоимства", неоднократно обсуждались в Сенате и в специально созданных комиссиях . Однако эти пороки бюрократии продолжали существовать и более того - прогрессировать. Злоупотребления вытекали из самой жизни и состояния общества, поэтому их нельзя было ликвидировать росчерком пера или очередным указом.  Почти двадцать лет спустя член Государственного совета адмирал Н. С. Мордвинов сказал: "Доколе правосудие в России не будет достаточно вознаграждаемо удовлетворением всех необходимых нужд исполнителей оного, то правда не воссядет на суде, ибо правду водворить не можно там, где скудость обитает! Она несовместима с нищетой..." . 
                Вот не могу согласится с адмиралом. Может в то время это и было актуальным , только не сегодня, увеличение жалования  правосудия отнюдь не повлияло на честность и законность последнего.
                В правительственных кругах взятки признавались злом, но при низком жаловании служащих - злом неизбежным и неискоренимым. Взяточничество и казнокрадство процветали и в XVIII веке, о чем свидетельствуют многочисленные законы, грозившие совершившим эти преступления самыми суровыми наказаниями .
                А наша русская литература, как самый правдивый источник о жизни чиновников всех рангов и особенно о том, что объединяло их в единое сословие - о взятках, писала практически во всех произведениях того времени. Один из героев комедии Фонвизина"Бригадир" убежден, что взятки являются необходимым атрибутом чиновной службы: "Как решить дело даром за одно свое жалованье? Этого мы как родились и не слыхивали! Это против натуры человеческой..." . В  комедии В.В. Капниста "Ябеда",тема взяточничества вообще становится центральной, прокурор Хватайко обращается к чиновникам с призывом:"Бери, большой тут нет науки, бери, что только можно взять. На что ж привешены нам руки, как не на то, чтоб брать?" .
                А. С. Пушкин в "Заметках по русской истории XVIII века" бюрократию периода правления Екатерины II,(1762 - 1796 годов) охарактеризовал одной фразой: "От канцлера до последнего протоколиста все крало и все было продажно" .
                XIX век не смог избавить правительственный аппарат от этих пороков. Реформы государственного управления (1801 - 1811), проведенные Александром I, и прежде всего создание министерств, сосредоточивших в своих департаментах все нити управления Россией, способствовали усилению бюрократических начал, что создавало благоприятную почву для казнокрадства и взяточничества. "Крадут", - определил происходящее в России в 1810-е годы Н. М. Карамзин .
                К середине XIX века эти пороки поразили все звенья государственного аппарата, стали обычным и повсеместным явлением. Бесконтрольность должностных лиц, низкий нравственный и образовательный уровень, мизерные оклады, бумаготворчество и многоступенчатость в прохождении бумаг - все это благоприятствовало расцвету взяточничества и казнокрадства, определивших собой период правления Николая I.
                Взяточничество не презиралось. Наоборот, был своеобразный героизм в роскошных праздниках солевозной комиссии и кутежах землемеров во время генерального межевания, "которые, идя в баню, поддавали пару не иначе как шампанским..." .
                На протяжении не одного десятилетия неизменной статьей неправедных доходов чиновников многих губерний служили "соляные операции". Добыча соли всегда была связана с крупным казнокрадством. Например, из Илецкого месторождения (Оренбургская губерния), где вырабатывались сотни тысяч пудов соли и получались сотни тысяч рублей, до середины 1840-х годов в казну поступало не более 180 - 200 рублей, остальная сумма оседала в карманах чиновников, которые наживали там огромные капиталы . Неизменные доходы приносили транспортировка и хранение соли. В данном случае умение заключалось в том, чтобы потопить барку "с солью", предварительно продав эту соль, или воспользоваться затоплением соляных амбаров во время наводнения и "...показать утекшую (для казны) такую соль, которая была продана или в преддверии наводнения или после" .
                Важными источниками неправедных доходов были приношения откупщиков питейных сборов, обладание казенными крестьянами, а также всякого рода общественные работы, заготовления и подряды . Во все судебные установления от земского суда до Сената проситель никогда не приходил с пустыми руками.
                По понятиям того времени добровольные приношения были вполне законны и отказываться от них "значило бы обидеть просителей и выказать пустой педантизм" . В той же "Ябеде" В. В. Капниста положительный герой Добров разделяет взятки на праведные и неправедные и признается в том, что "...если правое чье дело верх берет и  правый мне за труд в признательность дает,  то, признаюсь, беру. Мне совесть не пеняет" .
                Вымогательством денег с просителей, широко процветавшим в 1830 - 1850- -е годы, особенно отличались столоначальники и секретари, происходившие из духовного звания и обучавшиеся в духовных училищах, где взятки были широко распространены среди учащихся.
                Они "были по взяточничеству гораздо смелее, настойчивее и даже, можно сказать, бессовестнее... чем чиновники, не обучавшиеся в этих школах; первые с просителями торговались,  и прямо назначали для себя цену десятками и даже сотнями рублей, а вторые довольствовались тем, что им давали" . В конце 1830-х годов за благоприятное решение дела в Сенате просили до 50 тыс. рублей.
                Не дать запрашиваемую сумму - означало обречь себя на многолетнюю волокиту или проиграть дело, так как решение его полностью зависело от воли чиновника, который мог при желании повернуть все в противоположную сторону .
                В середине XIX века в центральных учреждениях существовали более "тонкие" способы "проведения дел". В департаменте полиции, по слухам, для получения взяток существовала особая агентура, которая находилась в счетном отделении, "как наименее влияющем на дела и, следовательно, наименее могущем возбудить подозрение" . Очевидно, что слухи эти были справедливы, так как директор департамента полиции Оржеховский, выйдя в отставку, не скрывал, что разбогател от службы. Встречаясь с одним из сенаторов, который на старости лет скромно жил одним жалованьем, он стал дразнить его за бескорыстие: "Вот Вы не пользовались от службы. Что же Вы выиграли? Теперь едва существуете. А я "брал", охотно сознаюсь в этом. Зато сам богат и обеспечу детей" .
                В условиях бессилия власти законодательным путем защищать интересы граждан взятки нередко были единственным рычагом, приводившим в движение механизм бюрократической машины. Бессилие закона как нельзя лучше иллюстрирует записанный статистиком и историком А. И. Артемьевым в 1845 году разговор казанского губернатора с мужиком, продававшим дорогие дрова:"Эх, барин, ведь самому дорого достаются: надо дать полесовщику, чтобы позволил нарубить бревен, надо дать сельскому заседателю, а сюда приедешь - городовому, базарному; да что калякать - везде дай, а то и дрова отнимут и самого в шею" .
                Отношение общества к допускавшим злоупотребления было более чем терпимым: "кто много "получал", тот и высоко почитался, кто получал мало или ничего не получал, кроме жалованья, тот мелко плавал в общественном мнении". Такой критерий оценки чиновника, как считал Веселовский, вполне закономерен: чиновник "берущий" более удобен для общества, чем "праведник". "Люди, которые "пользовались"... большей частью богомольны и щедры к церкви и потому на хорошем счету у духовенства; они много забирают в лавках и потому уважаются купечеством; они делают приемы и дают праздники, следовательно, очень симпатичны отцам семейств, танцующей молодежи, дамам и девицам; они влиятельны и потому всегда найдут случай угодить нужному человеку.
                Гораздо менее сподручен какой-нибудь "бессребреник". Идя против общего течения, не находя себе поддержки, он, большей частью, бывает желчен, сух, малодоступен. Для общественной жизни он бесполезен и даже неприятен, потому что в нем чуется какой-то безмолвный протест... большинство одобрительных голосов будет на стороне того, кто плывет по течению, кто "живет и дает жить другому", кто "душа-человек" .
                Только к концу 1850-х годов, когда стало очевидным, что страна стоит на пороге серьезных преобразований во всех сферах жизни, возникла возможность для осуществления действенных мер по пресечению злоупотреблений. В ходе ревизий губернских учреждений открылись столь многочисленные нарушения законности, что при отстранении от службы только "наиболее виноватых и вредных должностных лиц" большинство мест оставались вакантными.
                Еще печальней для чиновников кончались ревизии палат государственного имущества, которые проводил граф М. Н. Муравьев, назначенный в 1857 году министром государственного имущества."...Были такие палаты, в которых министр весь состав присутствия изгонял вон и, заперев двери присутствия и положивши ключ в свой карман, объявлял, что палата закрыта до сформирования нового для нее состава" .
                Такие жесткие меры принесли свои результаты. Резко сократилось число недвижимых имений, купленных чиновниками и их женами: если в 1850 году владельцами имений стали 622 чиновника, то в 1857 - только 105 (число покупателей сократилось почти в 6 раз, большинство из них составляли чиновники 9 - 14-го класса) .  На количестве покупок, вероятно, сказалась и боязнь грядущих перемен, связанных с подготовкой отмены крепостного права, но определяющую роль сыграло ухудшение материального положения гражданских служащих вследствие мер по пресечению казнокрадства и взяточничества, ведь основным источником для столь дорогостоящих покупок могли быть только неправедные доходы, а не скудное жалованье этой, наименее обеспеченной части бюрократии.
                Тип чиновника первой половины XIX века сформировался под влиянием системы административного управления, к середине века получившей окончательное завершение. Основанная на принципах строгой дисциплины, служебной иерархии и признании высшего авторитета - неограниченной власти императора, эта система отводила довольно скромное место всем остальным структурам власти, рассматривая их лишь в качестве беспрекословных исполнителей высочайшей воли.
                Этот чиновник был неотъемлемой частью породившей его административной системы управления, ее основным работником и основной движущей силой и так же, как сама система, был обречен новыми условиями жизни. Но чиновник николаевской эпохи не умер. Подобно великим творениям великих мастеров он продолжает жить, потому что вечен. Менялись времена, учреждения, мундиры, но неизменным оставался спрос на тех, кто, не отличаясь нравственными и моральными устоями, был беспрекословным исполнителем воли начальства.
                Свидетели крутых переворотов российской истории иногда тешили себя надеждой, что тот чиновник умер, но каждый раз надежда была напрасной - он бессмертен, как бессмертны черты, составляющие его суть и определяющие само понятие "чиновник". 
                Хотя, если посмотреть в глубь веков,  то бюрократия кажется вечной, и Россия является страной беспрерывной и безуспешной борьбы с бюрократией. «Едва ли существует в целом мире государство, где столь значительная часть населения живет в разных должностях за счет остальной части этого населения», - написал в 1861 году министр внутренних дел Валуев. «Справедливо», - отметил на полях Александр II. Хотя за  время его царствования число чиновников не уменьшилось, зато их зарплата возросла в два раза.
                XIX – начало XX веков для России – эпоха бесконечных реформ. Некоторые из них были удачными. Но любая реформа государственной власти неизбежно оборачивалась ростом бюрократии. В 1807 году в стране около 30 тысяч чиновников, а в 1902-м – уже 161 тысяча.
                Четыре раза правительство собиралось отменить Табель о рангах. Очень характерная для нашей страны история: в 1856-м по этому поводу собралось "Особое совещание". Решили, что просто отменить чины – недостаточно.  Надо менять всю систему. Тогда произойдет «уменьшение числа чиновников и влияния бюрократии». В итоге не сделали вообще ничего.
                Как мы уже узнали  несколько ранее, при Александре I Сперанский ввел экзамены на чин, поскольку вся приличная дворянская молодежь шла в армию, а  департаменты, в основном осваивала малограмотная публика. Экзамены проводились по всем предметам. Карамзин острил как- то, что теперь «председатель гражданской палаты обязан знать Гомера и Феокрита, вице-губернатор – пифагорову фигуру, надзиратель в сумасшедшем доме – римское право». 
                Сказано хорошо, но вряд ли по делу. Думаю, сегодня средний вице-губернатор если и знает Гомера, то не слышал про Феокрита. Да и тогда исключения из закона приняли столь массовый характер, что через несколько лет он уже не действовал.
                В 1871 году образовательный барьер все-таки ввели: для получения низшего чина нужно сдать экзамен по программе уездного училища. То есть уметь читать, писать, знать четыре правила арифметики и столицы основных европейских стран. А дальше – расти хоть до министра. Таких примеров, правда, не было, но некий Ермаков, закончивший уездное училище, дорос до директора департамента торговли Министерства финансов, имея чин третьего класса. (Для сравнения, премьер-министр Столыпин, закончивший Санкт-Петербургский императорский университет, этого чина не выслужил до самой смерти).
                Если провести параллельную черту с нижними чинами современных бюрократов т.е современной России, то мы видим, мало что поменялось в их мировозрении и их образовании. На каждой статье закона сидит отдельный бюрократ, которого научили эту статью  читать, но не научили ее применять, а сам он в силу своей безграмотности этого сделать не может. А не может потому, как получил эту должность по наследству или кумовству и у него нет никакого желания разбираться в деталях. Он знает, что будет сидеть до пенсии, которую получит всенепременно и отличаться она будет от низких слоев населения многократно. "Тише сидишь - крепко спишь" и этот лозунг нужно нашить на шеврон бюрократа, для того, чтобы лучше его различать.
                Со временем государственная служба становилась все более престижной. Сложилось даже своеобразное разделение труда. Юноши из хороших дворянских семей предпочитали МИД или Сенат, семинаристы – министерство просвещения, в министерстве путей сообщения окопались инженеры из иностранцев. Чиновные кабинеты так манили, что вошло в правило служить в ожидании места сверх штата, то есть без жалованья. Так, к примеру, начинал карьеру будущий министр финансов и председатель Совета министров Владимир Коковцов.
                После отмены крепостного права на государственную службу косяками потянулись помещики. К тому же несколько изменилось отношение к гражданским чиновникам. Николай I их недолюбливал. Свою знаменитую фразу «Россией управляют столоначальники» он произносил не флегматично, не просто констатируя факт, а с гневом. На всех высших должностях Николай предпочитал видеть военных. Даже сугубо штатский министр финансов Канкрин носил генеральский мундир, но ходил – из-за ревматизма ног и благодаря особому уважению к нему царя – при мундире и в валенках. Потешаться над ним в глаза не смели: он распределял деньги и был единственным человеком, который смел перечить самодержцу.   
                Между высшими и низшими чиновниками зияла пропасть. Жалованья канцеляриста едва хватало, чтобы снимать комнату и питаться впроголодь. Пиршеством считалось «дежурное блюдо» в кухмистерской (что-то вроде бизнес-ланча). Канцеляристам приходилось подрабатывать: составлять прошения или писать письма для разных праздношатающихся личностей. Если канцелярист «выходил в чины», он получал уже не только жалованье и наградные, но также «квартирные», «столовые» и «мундирные». Последние имели большое значение. Существовало пять видов мундиров: парадный, повседневный и т.д. Кто-то из современников заметил, что в Петербурге портной – самая распространенная профессия.  Кроме того, чиновник имел право учить детей за казенный счет, а в случае болезни или смерти – поместить их в государственную богадельню. Впрочем, образование государство обеспечивало не лучшее. Гимназия оплачивалась уже за свои рубли.
                Если говорить об отношении к работе, то по воспоминаниям современников, низшие служащие и работали кое-как: придут, поболтают 5 - 6 часов – и по домам. Зато руководящие работники вкалывали по 12 часов в день. Если брать в среднем, то зарплаты чиновников в те времена действительно были относительно низкими. Скажем, в середине XIX века на одного служащего МВД приходилось 240 рублей в год, в четыре раза меньше, чем во Франции. Правительство относилось к этому с пониманием: «чувства справедливости и человеколюбия почти не дозволяют преследовать с надлежащей строгостью за взятки». 
                С середины XIX века правительство активно использует новый стимул – казенную квартиру. Большинство зданий министерств и департаментов в Петербурге были, по сути, жилыми домами. Квартиры начальников – в бельэтаже,  у рядовых чиновников – во флигелях и на верхних этажах, мелочь селили в подвалах и на чердаках. И только небольшая часть помещений отводилась под «присутствия».
                При здании имелась своя домовая церковь, конюшни, мастерские, типографии. Этакий феодальный замок. Со времен Николая I чиновников, в том числе самых высокопоставленных, заставляли жить в казенных квартирах. Даже если у них имелись в столице собственные особняки.
                Судить о зарплатах самых высших чиновников практически невозможно. Помимо жалованья и всяких «мундирных» существовала так называемая «аренда» - денежное пособие, которое назначал царь на определенный срок и в том размере, который сочтет нужным. «Аренда» могла многократно превышать официальную зарплату. 
                Ключевой вопрос для любого чиновника во все времена – пенсия. Пенсионную реформу для государственных служащих провели в 1827 году. Размер пенсии зависел от «оклада последней должности».  Дальше велись сложные исчисления, в зависимости от того, по какому разряду чиновник вышел на пенсию. Всего разрядов было шесть, первый – самый льготный. В некоторых случаях, для особо нуждающихся, пенсию назначали в размере оклада.
                Пенсию получали также вдовы государственных служащих. Но до середины XIX века действовало правило: если чиновник умирал, не выслужив 25 лет, его вдова и дети не имели права на пенсию. Так что жены заблаговременно вкладывали свое приданое в недвижимость. В результате большинство недвижимости в Петербурге числилось за женами чиновников. Знакомая ситуация.
                Пенсии высших сановников зависели исключительно от царя. Скажем, начальник репертуарной части императорских театров Потехин в начале прошлого века получал официальную пенсию - 4 тысячи рублей в год плюс 6 тысяч «годовых», 500 квартирных и по тысяче к Пасхе и Рождеству. После смерти Потехина его дочери назначили пенсию в тысячу рублей в год. Молодой солист императорских театров зарабатывал меньше. Начинающий поэт  получал 25 копеек за строчку стихов. Это в лучшем варианте – в популярной газете.   
                Министров при отставке, как правило, назначали членами Государственного совета. Отсюда, кстати, постоянно возникали некоторые политические разногласия. Приходит либеральный Александр II, выгоняет всех реакционеров своего покойного батюшки. Они наполняют Государственный совет, который становится вроде как оппозиционным (хотя это был совещательный орган). Приходит реакционный Александр III и выгоняет всех либералов своего покойного батюшки. Государственный совет становится либеральным.
                Знакомая ситуация, только у нас, кого отправляют в отставку, оставляют советниками, помощниками, кураторами Президента.
                Были и  «блатные» пенсии. Не все были ими довольны. Например, графу Витте положили 24 тысячи в год. Более чем приличные деньги. К тому же, когда в 1903 году его переводили из министра финансов на маловлиятельную должность председателя Комитета министров, в виде моральной компенсации Сергею Юльевичу выплатили 400 тысяч рублей. Это не помешало ему в 1912 году ни с того ни с сего попросить единовременную материальную помощь в размере 200 тысяч. Дескать, бедственное материальное положение. Или, сказал Витте, назначьте меня послом. Ненавидевший отставного министра Николай II предпочел откупиться. 
                Государственная служба в России формировалась на протяжении столетий. Если в XVI и в начале  VII веков, преобладала практика временных служебных поручений, то уже в середине XVII века возникли приказы и другие государственных учреждения, в которых существовал слой людей, выполнявших служебные поручения. По мере централизации государства, появилась группа людей, постоянно находящихся на государственной службе. Из этой группы в начале XVIII века сформировалось профессиональное чиновничество, деятельность которого регулировалась законом.
                Табель о рангах оставался в силе вплоть до 1917 г. В 1832 г. был издан «Устав о службе гражданской», который дополнительно регулировал порядок государственной службы. До революции 1917 года было издано около 200 правовых актов,регламентирующих различные стороны государственной службы.
                Чиновники назначались на должность пожизненно. К началу двадцатого бюрократический аппарат в Российской империи контролировал 2/3 всей железнодорожной сети и 7/8 всех телеграфов, почти 1/3 земель и 2/3 лесов, наиболее ценные рудники,продавал все спиртные напитки и скупал весь спирт, необходимый для народного потребления. В передовой статье № 1 «Народной воли» говорилось: «Наше государство владеет, как частный собственник,половиной русской территории; большая половина крестьян арендаторы его земель; по духу нашего государства всё население существует, главным образом, для него».
                Таким образом мы убедились, что все то, что существует у нашей бюрократии – государственных служащих , появилось не в советское время, которое принято сегодня ругать и вымарывать на чем свет стоит. Все бюрократические замашки появились еще задолго, до проявления воли народа и перехода к социализму, а если быть более правильным, то именно вот эти бюрократические наслоения и стали основной причиной недовольства народа и его стремления в социалистическое общество.

Продолжение следует…