Короткий путь

Ну и морозный денек выдался сегодня! Воздух густой и белый, как молоко. Но мы  люди к холоду привычные,  шапку поглубже, свитер потолще и — вперед!  Покупателей не меньше, чем обычно, даже наоборот. Меховые тапочки берут охотно, кто для себя выбирает, а кто  в качестве подарка к празднику. Я сам торгую не часто, у меня работы в артели хватает, да и таланта торговца мне как-то не досталось. Просто тапочки наши  очень уж хороши, сами себя продают.
— А со снежинкой покажите, пожалуйста! И те, голубые с опушкой, — девушка никак не решается сделать выбор, — все-таки давайте со снежинкой и вот эти носочки!
К прилавку подошла пожилая женщина, старушка совсем, даже не возьмусь сказать, сколько ей лет. Возраст вообще вещь относительная. Я  и сам недавно дедом стал —  сынок осчастливил внучкой, —  но где они, мои годы?! В детях только их и видно, а так... Старушка сняла рукавицу и морщинистой рукой потрогала носки, которые выбрала девушка. Я заметил аккуратно заштопанный манжет рукава, похоже, ее пальто  пожило на свете вместе с хозяйкой.
Ее взгляд остановился на тапочках. Глаза светлые, почти прозрачные, тонко прорисованные черты лица,  в молодости, наверное, была красавицей.  Из-под ажурного края пухового, когда-то белоснежного платка, выбился седой локон.
— Молодой человек, тапочки сколько стоят? — спрашивая, она достала из сумки кошелек, нет, кошелечек, такой совершенно «дамский», с защелкой вместо застежки. Я снял с полки тапочки. — Нет, нет, мне нужен сорок третий,  — она показала на мужские шлепанцы. Наверное, для своего деда, подумал я.
— Такие подойдут? — я положил перед ней нужную пару.
Старушка кивнула,  вытащила из кошелечка две купюры по сто и высыпала на ладонь мелочь. А руки-то у нее дрожат. От старости, наверное.
  — Тапочки для сына, он у меня хороший. Хватит? — она протянула все деньги.
— Хватит. — Я взял сто рублей, положил в пакет тапки для сына, почему-то мысленно его обругав, и вязанные носочки, такие же, как купила девушка. — У нас сегодня акция предпраздничная. Бери, мать. А вторую пару в подарок, — сказал я уверенно и положил в пакет еще и женские тапочки с мехом внутри. Чего уж там...
К остановке подъехал трамвай, мелодично звякнул, и моя покупательница заторопилась.
— Это пятерочка?! Мой! 
Ее маленькая фигурка затерялась среди людей, которые высыпались из подъехавшего трамвая в морозное молоко. Торговля снова пошла бойко.
Через какое-то время, провожая взглядом одного из покупателей, я вдруг  снова увидел ее. Старушка стояла на остановке, вся подобравшись, будто защищаясь от настырного холода, прижимая к себе пакет с покупками. Увидев подъезжающий трамвай, она что-то спросила у прохожего и засеменила к платформе. Ее обходили спешащие люди, вот трамвай распахнул двери и встречный поток  на мгновение скрыл женщину от моего взгляда.
— А шапки детские есть у вас? —  ко мне подошли новые покупатели.
— Сегодня нет, на следующей неделе будут, — ответил я и стал выглядывать свою старушку. Она уже подошла к трамваю, но тот вдруг захлопнул двери, звякнул как-то неприлично и тронулся с места. Женщина посмотрела ему вслед и поплелась назад, к остановке, съежившись и глядя под ноги. Не успела или номер не ее?
Варежки, носки, тапочки — товар расходился на ура, народ в приподнятом праздничном настроении, даже мороз нипочем, только я вместо того, чтобы радоваться легкой торговле, нервно дергался, когда подъезжал очередной трамвай. Вот старушка собралась было снова идти к платформе, но видно, что раздумала, — наверное, точно номер не ее,  «пятерка» не часто ходит.
Я выхожу из-за прилавка, чтобы открыть новую коробку с товаром, оглядываюсь и вижу, как очередной трамвай уезжает, а женщина в кружевном пуховом платке в этот раз даже не успела подойти к платформе. Оно понятно, старый человек, каждое движение дается с трудом и каждый раз ей требуется все больше времени на тот же самый путь. Я выкладываю тапки на прилавок, покупатели торопят, холодно ведь стоять. А старушка снова семенит к остановке. «Вот, черт, —  ругаюсь я мысленно, —  и зачем она возвращается к остановке? Стояла бы себе на платформе, ждала своего трамвая.  Так она никогда не уедет!»
— Па, до тебя дозвониться невозможно! — сын подъехал, а я и не заметил. — Я шапки привез. И чай в термосе горячий.
— Андрюха, постой минутку вместо меня! Пригляди тут!
Старушка подняла на меня свои прозрачные глаза. Локон волос запорошило серебристым инеем, она показалась мне каким-то бесплотным неземным созданием.
— Давай-ка, мать, давай потихонечку, — я подхватил ее под руку и быстренько доставил к приближающейся «пятерочке».  — А ну-ка, посторонись, вот так-то лучше. Прощай, мать!
Трамвай щелкнул дверями, старушка улыбнулась и махнула мне рукой.  Господи, подумалось мне, неужели и  со мной может случиться так, что я не в силах буду пройти даже такой короткий путь?
— Пап, может, я тебя подменю? Холодно все-таки...