Часть 1. Ингорт. Глава 1. Возвращение отца

- Ингорт! - окликнул его, проезжающий мимо на грохочущей по каменной мостовой деревянными колёсами телеге, огромный мужчина, раза в два, а то и три крупнее самого подростка, - а чего же ты ещё не в порту? Ты разве не слышал, что корабли плывут?
- Как? Уже? Но ведь… - от неожиданной радостной новости Ингорт подорвался с места и рванул было в сторону порта, но развернулся на ходу и метнулся в дом, чтобы предупредить мать. – Ма, плывут! – только и выпалил он, влетев на кухню, а затем, не дав ей ничего ответить, тут же развернулся и умчался прочь, оставив рослую женщину в растерянности стоять у горящего очага. Она не знала – радоваться ей или не стоит напрасно надеяться: ведь сколько их уже было, этих кораблей, а муж её так до сих пор и не вернулся домой.

Он мчался по полого спускающейся к побережью улице и безумно боялся опоздать. Сменяясь будто картинки калейдоскопа, мимо проносились дома. Огромные, по большей части однотипные, сложенные из массивных серых камней стены проносились мимо и оставались где-то позади. В окнах, с распахнутыми наружу резными ставнями, от дующего с моря солёного ветерка, колыхались ажурные белые занавески. На подоконниках стояли цветочные горшки, с источающими разнообразные ароматы цветами. Почти такие же горшки свисали с крючьев, вбитых в стены домов меж крупных валунов. Ароматы цветов смешивались с запахами пищи, готовящейся в кухнях домов и дурманили головы прохожих. Разговоры кумушек, сидящих на лавочках перед домами и одинаково болтливых в любом уголке вселенной, заполоняли улицы невнятным гулом. Для всех это был обычный вечер обычного дня, но для бегущего к порту Ингорта он был наполнен радостной надеждой.
Он обогнал телегу знакомого, сообщившего о приближающихся кораблях. Видимо тот едет за товаром, который ему должны привезти: грохочущая, пустая, если не считать самого возницу, телега, перекрывала цокот подков на ногах четвёрки впряжённых в неё лоушей.
Лоуши, это маленькие, чуть выше Ингорта, но очень выносливые животные. На Парлотт их завезли хрогги, известные тем, что нападают на беззащитные, ещё не достигшие высокого уровня цивилизации планеты, с единственной целью – награбить как можно больше. Они разоряют поселения, забирая оттуда всё, что только можно забрать: ценности, животных и самих жителей, которых затем продают в рабство.
Лоуши не сразу прижились на Парлотте, ведь никто не знал, как с ними обращаться. Довольно симпатичная внешность этих, любящих сладкое, животных, располагала к себе. Стройные сильные ноги, поддерживающие слегка вытянутое тело. Красивая чёлка свисающая на лоб между умных чёрных или коричневых глаз. Небольшие, чутко ловящие каждый звук, торчащие уши на продолговатой голове. Длинные шелковистые волосы, растущие на загривке и струящиеся широкой ниспадающей волной, прикрывающей шею, и такой же длинный хвост. Вот только нрав у них не всегда отличался покладистостью. Кто-то брал лоушей к себе в качестве домашних питомцев, но вскоре отказывался из-за того, что перепугавшееся существо взбрыкивало, с такой силой ударяя задними копытами испугавшего его, что на теле оставались долго не проходящие синяки. Не обходилось в таких случаях и без переломов. Первым удачливым владельцам лоушей нравилась та нежность, с которой касались их рук губы животного, берущего с руки угощение, но если угощение или рука чем-то ему не нравилось, то вместо нежного касания, в лучшем случае, следовало презрительное фырканье с раздуванием ноздрей и недовольное мотание головой, а в худшем - весьма чувствительный укус большими, выдвинутыми вперёд зубами.
Однако, со временем, нашлись те, кто задался целью как следует изучить этих небольших, но довольно сильных копытных. Неожиданно для всех, лоуши оказались куда более удобными для перевозки телег по городу, нежели использовавшиеся до этого грумпы. Хоть и требовалось этих животных для одной телеги в четыре раза больше, чем грумпов, но справлялись они со своей работой отлично. Вдобавок, они не доставляли таких неудобств, как эти огромные, неповоротливые и своенравные твари, так и норовящие либо съесть собственного хозяина, либо покусать кого-нибудь из прохожих. Из-за такой особенности, приходилось натягивать на толстые длинные морды грумпов специальные намордники, но и они не всегда спасали от увечий тех, кто имел неосторожность зазеваться рядом с этими трудноуправляемыми тварями. Тем не менее, хоть по городу и заменили их лоушами, а для перевозок между городами грумпы остались пока что единственной тягловой силой, готовой, в случае нападения хищников, постоять за себя. А случаев таких, надо сказать, достаточно много – до сих пор ни одна поездка не обходится без подобных происшествий.

Порт походил на гигантский улей, наполненный гулом многошёрстной и разноразмерной толпы, за которым совсем терялся звук бьющих в причал волн. Воздух был пропитан запахами солёной воды, табака, вина, рыбы и мокрой древесины. Здесь встречались и такие же небольшие полады, как сам Ингорт, но было их очень мало по сравнению с количеством рослых парлоттиан. С трудом достающему до пояса среднего парлоттианина Ингорту, приходилось быть очень ловким и быстрым, чтобы случайно не оказаться раздавленным в этой, кричащей разными голосами, толпе. Стоит ли говорить, что увидеть пришвартовывающиеся к причалу корабли он отсюда не мог – лишь верхушки мачт, да полощущие на их концах флаги. Подросток, ловко прошмыгнув меж огромных ног, взобрался на тумбу фонаря и вгляделся в толпу пассажиров, сгрудившихся на бортах кораблей, под уже убранными парусами. Взгляд Ингорта жадно выискивал знакомую фигуру, но, к его огромному огорчению, так и не мог её найти.
Не смотря на то, что он сильно опечалился, надежда всё ещё теплилась в нём. Ингорт продолжал стоять на фонарной тумбе, цепко держась за столб обеими руками. Корабли пришвартовались и пассажиры начали спускаться по сходням. Каждую, мало-мальски похожую на отца фигуру, он провожал жадным взглядом и каждый раз разочарованно отводил его. Некоторых из пассажиров встречали, некоторые, немного потоптавшись на пирсе, отправлялись восвояси в одиночестве, либо в компании приобретённых за время плавания друзей, а некоторые сразу отправлялись домой, зная, что их никто не встретит.
Сердце Ингорта ёкнуло, когда среди ожидающих своей очереди на спуск пассажиров, возникла самая внушительная фигура среди прочих. Он крепче вцепился в холодный столб и подался вперёд, не веря собственному счастью.
- Отец, - задыхаясь от волнения, прошептал Ингорт, боясь отвести взгляд или даже моргнуть, чтобы фигура отца не оказалась миражом – обманчивым видением, возникшим лишь из-за того, что он так жаждет его возвращения домой.
Отпустив столб, он сорвался вниз, рискуя быть затоптанным гудящей толпой, и бросился к кораблю. Тренировки и тут дали о себе знать: парнишка ловко проскальзывал меж ног до того, как риск для его здоровья или жизни становился велик.
- Отец! – громко закричал Ингорт, легко запрыгнув на огромную бочку, стоящую у основания пирса, - отец, я здесь! – он замахал руками, в надежде привлечь внимание своего долгожданного родителя, которого не видел уже несколько лет.
Крик Ингорта тонул в общем гуле, но тот, кому он предназначался, всё же его услышал. Ненадолго остановившись, огромный мужчина разыскал взглядом кричавшего, расплылся в улыбке и, решительно отодвигая одной рукой в сторону люд, будто корабль рассекающий волны, направился к сыну.

Мэтита, ломая руки, в нетерпении топталась на крыльце дома, ищущим взглядом встречая всех идущих со стороны порта. После того, как сын сообщил ей о кораблях, вернувшихся из Мална – огромного портового города и одновременно столицы Манигии, куда вот уже почти три года назад отправился её муж, она не могла найти себе места от волнения. Всё валилось из её рук, обычно таких ловких и умелых. Собирая осколки тарелки, выскользнувшей из дрожащих рук, она поняла, что лучше отложить кухонные заботы до того момента, как всё прояснится и станет точно известно – вернулся Тродд или нет.
- Смотри-ка, мать на крыльце ждёт, - пробасил высоко над головой Ингорта отец, когда они уже преодолели подъём, ведущий к дому.
- Конечно ждёт, - улыбнулся он в ответ, пытаясь высмотреть впереди знакомую, слегка полноватую фигуру, но его малый рост и идущие впереди фигуры гигантов не позволили ему это сделать, - мы все заждались тебя.
- Я тоже соскучился, - добродушно откликнулся Тродд, обняв за плечо и на краткий миг прижав к своему бедру идущего рядом низкорослого сына, - но теперь я дома и всё будет хорошо, - затем, едва слышно, добавил, - надеюсь.

Позже, уже сидя за обеденным столом в кругу семьи, Тродд возразил на жалобу сына о собственном низком росте:
- Сам знаешь, если бы не твой рост, то никогда бы тебе не получить твоей Диззи. Кстати, как там эта личинка поживает? – заинтересованный взгляд отца устремился на Ингорта.
- Личинка?! – со смехом воскликнул тот, - она давно уже не личинка, отец. После обеда сам посмотришь, какой красавицей она стала!
Разумеется для Тродда не было новостью, что глотта сына уже давно не личинка, но когда он покидал семью, отправляясь в своё дальнее путешествие за знаниями, Дизотта только готовилась к окукливанию и в новом, изменённом состоянии, он её ещё не видел.
Сидящий за столом старший брат Ингорта что-то пробурчал себе под нос, явно не разделяя общих восторгов семьи.
- Говоришь, - повернулся к нему Тродд, - так говори громче. Нечего тут под нос себе бубнить.
- Я и не бубню, - огрызнулся, почти такой же крупный как мать, парень и бросил короткий недобрый взгляд на своего младшего брата.
- Тод, - одёрнула его Мэтита, распереживавшись, что сын позволяет себе такой тон в разговоре с отцом.
- Извини, мама, - Тод бросил виноватый взгляд на мать, а затем, уткнув его в свою тарелку процедил сквозь зубы, - извини, отец.
- Смотрю, моё долгое отсутствие не слишком хорошо на тебя повлияло, - Тродд сощурил глаза, не отрывая взгляда от старшего сына.
Тод напрягся. Его пальцы стиснули ручку столового прибора так, что побелели костяшки. Несколько секунд он пытался бороться с клокочущим внутри него гневом, но в конце концов не выдержал и вскочил на ноги. Яростно швырнув вилку на стол, роняя гневные искры из глаз, Тод рыкнул:
- Присутствие тоже не сильно-то влияло! – бросив обвинение, он стремительно выскочил из кухни, не дав родителям шанса себя остановить.
Через несколько секунд громко хлопнула входная дверь, отдав едва ощутимым сотрясением в ноги присутствующих, и сообщая, что Тод покинул дом. В кухне повисло тяжёлое молчание. Все смотрели на стол или в свои тарелки, лишь бы не друг на друга. Тод всегда был таким вспыльчивым и, что не являлось тайной для родителей, откровенно завидовал маленькому младшему брату, считая, что тому достаётся всё самое лучшее – глотта, внимание родителей, друзья.
- Я надеялся он перерастёт это, - через некоторое время наконец подал голос отец, найдя взглядом лицо жены. Та только тяжко вздохнула и горестно покачала головой.
Ингорт вяло ковырял вилкой в тарелке. Еда была вкусной, но у него окончательно пропал аппетит из-за гневной вспышки брата.
- Никто не выбирает каким ему родиться, - Тродд бросил короткий взгляд на поникшего Ингорта и вернул его к жене, - когда же он это поймёт?
- Ой, не знаю, - глотая подступающие слёзы, слабо откликнулась она,  - не знаю…
Мэтти встала и забрала со стола свою и ушедшего сына тарелки. Она прошла к мойке и, включив воду, молча принялась мыть посуду. Проводив жену взглядом до раковины, Тродд опустил голову, передвинул вилкой один кусок мяса в тарелке, другой, выбрал третий и, наколов его на острые зубцы, отправил в рот. Взгляд его снова вернулся к притихшему младшему.
- Так что там с твоей Диззи-то? Сильно она выросла?
- Угу, - кивнул Ингорт, оторвав взгляд от недоеденного рагу и натянуто улыбнувшись отцу, - уже почти в два раза против того, какой из кокона вышла.
- Ух ты! – Тродд даже рот открыл от удивления, продолжая развивать эту тему, чтобы отвлечь сына от грустных мыслей, - а не слишком ли быстро? Разве не пять лет для этого надо?
- Да она же уникальная, как говорит Миркотт, - чуть естественнее улыбнулся Ингорт, уходя мыслями к своей питомице, - во всём других превосходит.
- Я уже хочу посмотреть на неё, - отец в нетерпении шумно отодвинулся вместе со стулом от стола и решительно встал, - идём, покажи мне её.
- И действительно, - откликнулась мать, поворачиваясь к своим мужчинам от раковины, - идите в глоттидон, развейтесь немного.
Ингорта не нужно было дважды просить, он всегда был счастлив встретиться с Диззи. Тем более, что и без того близилось время их тренировки.

На улицах, как и всегда после прибытия кораблей или больших караванов, царило оживление. По дороге к глоттидону Ингорт рассказывал отцу о своих успехах в обучении и немалое место в этих рассказах занимала глотта Дизотта. Тродд невольно улыбался, видя с каким обожанием его сын рассказывает о своей питомице и напарнице. Диззи, насколько он помнил эту личинку, всегда отвечала Ингорту такой же любовью и, если с тех пор, как она окуклилась и вышла из кокона ничего не изменилось, то это просто замечательно. Надо сказать, Тродд частенько переживал: а вдруг Диззи после трансформации изменит своё отношение к его сыну? Редко, но такое случалось и, в особо тяжёлых случаях глотты даже убивали своих напарников. Знание такого факта часто служило причиной для тревог Тродда, но, к счастью, всё обошлось и, судя по довольному лицу его неумолкающего сына, взаимоотношения Ингорта с Диззи выше всяких похвал.
Внезапно улица закончилась, дома расступились и отец с сыном вышли на площадь Глоттеры, названную так в честь легендарной всадницы. Огромное открытое пространство поражало своими размерами тех, кто впервые здесь оказывался. Почти всю противоположную, от того места, где сейчас находились Ингорт и Тродд, сторону, занимало здание поистине гигантских размеров – глоттидон. Центральной частью глоттидона была самая настоящая, уходящая своей макушкой в небеса, гора, ранее имевшая название Глоттова Вершина и наводившая своими обитателями ужас на все окрестности.
Когда-то давно, много тысячелетий назад, в кратерообразном центре Глоттовой Вершины обитали гигантские глотты, уничтожающие любого, кто посмеет приблизиться к их гнездовью. Сотнями лет они жили здесь, растя новые и новые поколения глоттов, разлетавшихся затем и находящих для себя собственные территории. Как позже выяснилось, глотты-матери приносили сюда своих детёнышей-личинок, которых прятали всю дорогу в собственной пасти. Вылуплялись же личинки глоттов в Нельторе – месте, куда все беременные глотты прилетают, чтобы отложить яйцо. Оставив личинок в выделенных для них ячейках-пещерах, которыми испещрена внутренняя стенка кратера Вершины, матери заботились лишь о том, чтобы иногда, всего несколько раз в год, приносить постоянно живущим здесь гигантским нянькам еду. Когда же личинки окукливались, а затем, пройдя почти годовой процесс трансформации, превращались в молодых глоттов, матери возвращались за ними и забирали в своё гнездо.
Такой порядок царил в Глоттовой Вершине до тех пор, пока не нашёлся такой смельчак, который решился бросить вызов её крылатым ужасам. Благодаря его смекалке и хитрости все взрослые глотты, охранявшие гору и присматривающие за молодняком, были уничтожены, а сама гора досталась победителям. Говорят, многие хотели покончить и с личинками глоттов, чтобы навсегда стереть их с лица Парлотта, но тот же смельчак остановил их. Он предложил такой выход из создавшейся ситуации, о котором никто на тот момент даже и не мог подумать – выходить этих личинок. Дать им напарников. Воспитать так, чтобы эти существа, когда станут взрослыми глоттами, не только полюбили своих всадников, но и встали на службу самому государству.
Сомневающихся было больше, чем сторонников этой идеи, но решающую роль в судьбе глоттов сыграло слово правителя. Ноард Изтиблон – чьё имя до сих пор звучит как имя покорителя глоттов, принял предложение смельчака, сыгравшего в этой битве решающую роль и повелел ему самому заняться этим делом. Глириат, получив поддержку правителя, собрал из всех городов и сёл низкорослых поладов, считавшихся в обществе того времени ни на что не годными уродами, способными разве что быть шутами или выступать в цирках. Он прикрепил к каждому из них по несколько личинок, за которыми тот должен был ухаживать, кормить их и воспитывать.
Одновременно с этим, шахтёры трудились прокладывая внутри горы сети ходов, тоннелей и лестниц, чтобы новоявленные глоттеры могли без опаски добираться до своих подопечных, а не рисковать каждый раз, взбираясь по верёвочным лестницам внутри кратера.
Не сказать, что этот эксперимент сразу увенчался успехом. Из более чем двух тысяч личинок выжило всего около полутора сотен и только два десятка из них смогли пережить период окукливания, а затем стать полноценными глоттами. Прикреплённые к личинкам тоже не все выжили. Многие погибли от их укусов, многие - от падения с высоты гнездового отверстия, в которое личинки выпихивали своих нерадивых наставников. Однако, хоть и малый, но это был успех. Выжившими парами глоттов-глоттеров, сумевшими показать, чего они достигли за первые годы эксперимента, Ноард остался доволен.
История умалчивает что сталось с той частью молодых глоттов, которые, на момент захвата вершины поладами, были уже окуклившимися. Поговаривают, что когда первые вышедшие из коконов глотты сожрали всех оказавшихся рядом, их убили, а ту часть пещер попросту замуровали, не оставив несчастным молодым глоттам, вышедшим из коконов после этого, ни одного шанса на выживание. Но всё это только слухи и неизвестно что случилось с теми куколками на самом деле. Были в летописях и свидетельства тех, кто утверждал, что видели, как молодые глотты вылетали из пещер наружных склонов Вершины, чтобы покинуть эти места навсегда. В любом случае истина, какой бы она ни была, давно уже затерялась в минувших веках и тысячелетиях.
Уже позже, когда новые, воспитанные поладами глотты, выросли и достигли периода размножения, весь цикл вновь начал повторяться, с той разницей, что теперь личинок воспитывали совсем другие няньки. Постепенно кратер заполнялся новыми жителями и, поскольку молодые глотты теперь не покидали Вершину, а оставались жить в её пещерах, наступил момент перенаселения. Выросшие глотты, естество которых требовало личной территории, постоянно скандалили и затевали драки. Не спасло ситуацию и то, что за то время, пока полады владели горой, с одной стороны Вершины, искусные строители достроили весьма внушительное, опирающееся одним боком на скалу, сооружение. Только когда несколько пар погибло, правитель тех времён озаботился изданием указа, гласящего, что подросшие глотты, через четыре года после выхода из кокона, должны переезжать в дом своего глоттера, а сам глоттер и его семья, обязаны создать для глотта все необходимые условия.
До последних лет того глоттидона, который был создан тысячелетия назад и поддерживался в приличном состоянии, вполне хватало, но три года назад, по приказу правителя, его стали расширять. Два года ушло на то, чтобы возвести с противоположной от старой пристройки к Вершине стороны, новое крыло. Оно было больше, чем старое и вмещало в себя гораздо больше помещений. Одному Владыке известно, каким образом строители умудрились возвести столь грандиозную постройку за столь короткий срок.

Перед высоким двойным арочным входом глоттидона, украшенном по бокам колоннами, возвышалась статуя глоттеры, давшей название этой площади. Огромная, отлитая из чистого лантирия статуя всадницы, сидящей верхом на взлетающем глотте, сверкала в льющихся с неба голубоватых лучах Норты каким-то магическим светом. Встревоженное лицо её внимательно следило за чем-то в небе, видном только ей, а правая рука указывала на таинственную угрозу.
Высоко в небе, над вершиной глоттидона, кажущиеся отсюда мелкой мошкарой, вились глотты. С такого расстояния невозможно было рассмотреть есть ли на них всадники, но Ингорт точно знал, что на части точно есть, а остальные летают в ожидании своих напарников. Ему не терпелось похвастать перед отцом своими успехами в работе с Дизоттой, но при этом он рассказывал о ней не всё. Довольно безумная, на взгляд не глоттера, мысль, поселилась в голове и Ингорт уже предвкушал впечатление, которое произведёт это представление на его отца.
- Это его что – расширили? – Тродд даже ненадолго остановился от удивления: в прошлый раз, когда он был здесь, глоттидон имел куда меньшие размеры.
- Ну, да, - откликнулся Ингорт, отвлекаясь от своих мыслей, - ещё в тот же год, как ты уехал. Владыка решил, что необходимо добавить ещё одну тренировочную площадку и несколько личинариев. Не поверишь, но в последнее время и впрямь глоттеров рождается всё больше, а глотты откладывают не одно-два, а до пяти яиц и почти все вылупляются.
- Делааа… - протянул Тродд, удивляясь переменам, произошедшим всего за пару с хвостиком лет.
- Эй! Посторонись! – раздался внезапный крик справа, сопровождаемый грохотом колёс, - задавлю!
Ингорт с отцом едва успели отскочить в сторону, как прямо по тому месту, где они только что стояли, промчалась запряжённая четвёркой лоушей телега.
- Вот же хрикховы хвосты! – донеслась до их ушей удаляющаяся брань возчика, погоняющего несчастных маленьких животных звонкими ударами хлыста, - сами не смотрят куда прут, а потом… - но что потом невозможно было разобрать, так как повозка уже умчалась на порядочное расстояние.
- Совсем они уже распоясались! – ругнулся вслед возчику Тродд и обернулся к сыну, - цел? Пойдём отсюда скорее, пока и впрямь не раздавили эти лихачи.
Ещё не один раз им приходилось останавливаться, чтобы пропустить мчащиеся на большой скорости телеги, спешащие пересечь большое открытое пространство площади, чтобы потом медленно плестись по узким улочкам города. В конце концов это испытание было пройдено и они направились прямо во вход глоттидона. Вместе с ними сюда стягивалась немалая масса народа: таких же крупных родителей, несущих на руках или ведущих за руку миниатюрных детей от трёх, до двенадцати лет. Все они входили в высокий и широкий проём входной двери чтобы, не задерживаясь, направиться к местам тренировки их чад. В это же время из другой двери – выходной, вытекала похожая струя родителей с детьми, чьи сегодняшние тренировки уже завершились.
Ингорт повёл отца по правой стороне широкого длинного коридора с высокими потолками и множеством дверей, которыми были буквально испещрены обе стены. Каждая дверь вела в новый коридор, вновь разветвляющийся, уходящий лестницей вниз или вверх и ведущий в определённую часть огромного здания. Их дверь оказалась почти в самом конце первого коридора, а за ней открылась лестница наверх. Подниматься пришлось довольно долго и Тродд уже потерял счёт пролётам, как вдруг оказалось, что они пришли.
- Да, - выдохнул он, качнув головой, - в личинарий тебя проще было водить. И это у тебя каждый день такой подъём? – спросил отец, заметив, что Ингорт почти не запыхался.
- Ага, - кивнул тот, с лёгкой улыбкой ожидая пока отец отдохнёт от подъёма, - каждый. Идём, ещё немного.
- Надеюсь, - двинувшись вслед за сыном, высказал пожелание Тродд, - лестниц больше не будет?
- Ты же хочешь увидеть Диззи? – многозначительно улыбнулся ему оглянувшийся Ингорт и засмеялся, когда отец тяжко простонал: «О, нет!» - не переживай, эта совсем небольшая, зато тебе всё отлично будет оттуда видно.
Вскоре они и правда подошли к новой лестнице, оказавшейся, как и обещал Ингорт, совсем небольшой – всего пять пролётов. Наверху лестницы обнаружился очередной коридор, в этот раз довольно низкий, по одной стене которого шли двери.
- Далеко же тебя запихнули, - посетовал отец, узнав, что им опять идти в самый конец.
- Ничего, я уже привык, да и всего год осталось сюда ходить.
- Разве не два? – Тродд остановился ненадолго, но вновь пошёл, не желая отставать от сына.
- Владыка хочет, чтобы наш поток выпустился раньше, - пожал плечами Ингорт, оглядываясь не отстаёт ли отец. Только сейчас он заметил, насколько низкие здесь потолки – его отец едва не касался их макушкой. – Мы за прошлый и этот год должны трёхлетнюю программу обучения завершить.
- С чего это вдруг? – в груди Тродда зашевелилось нехорошее подозрение.
- Говорят, что маниги к войне готовятся, потому и спешит Владыка. Только я думаю, что это всё слухи, - весело отмахнулся он, заметив, как помрачнел идущий следом отец.
- Не слухи, - невесело пробормотал тот, даже как-то уменьшившись в росте от новости, что его сын, скорее всего, окажется в первых рядах, когда война всё же начнётся.
Ингорт же, не расслышав тихого бормотания родителя, и предвкушая новую встречу с ожидающей их Диззи, с которой никогда не любил расставаться, уже распахнул дверь в нужную комнату. Чтобы войти внутрь высокому широкоплечему Тродду пришлось хорошенько постараться, ведь верхние уровни не были рассчитаны на родителей глоттеров, а только на них самих, да их наставников, мало чем отличающихся ростом от подопечных.
Внутри помещение оказалось не слишком просторным, рассчитанным только на миниатюрного глоттера и его нужды до и после тренировки. Здесь находился маленький шкафчик с формой, небольшая скамья для отдыха, да корзина с лакомствами для глотты. Такие корзины ставили в каждой комнате обучающихся глоттеров, чтобы те могли запасаться этими угощениями перед тренировкой и поощрять своих питомиц за верное выполнение команд.
- Скажем прямо, - пробормотал Тродд, пригибаясь и пытаясь хоть как-то разместиться в тесном для него помещении, - для визитов родителей эти комнаты не рассчитывались.
- Ага, - кивнул Ингорт, прихватив из корзины пискнувший, почти облысевший фрукт, и маня отца идти за собой, - идём, в пещере Диззи тебе будет просторно, а ещё там есть балкон.
Тродд последовал за сыном и протиснулся во внутреннюю дверь. За ней оказалось действительно просторно – даже более чем. Это была самая настоящая пещера с большим выходом наружу, продолжающимся коротким тоннелем, в просвете которого были заметны силуэты пролетающих мимо глоттов. Высота потолка пещеры оказалась не меньше, чем в два роста самого Тродда, а длина и ширина были в добрый десяток его шагов, но оно и понятно – предназначалась она для глотта, а те любят просторные жилища. Хозяйки этих апартаментов внутри не оказалось, зато её сладковато-терпкий запах говорил о том, что совсем недавно она была здесь. Тродд, выпрямившись и вздохнув свободно после предыдущей тесной комнатушки, вопросительно посмотрел на сына.
- Летает скорее всего, - чуть дёрнув плечами, ответил Ингорт на немой вопрос родителя и, перебрасывая из руки в руку пищащий от этих действий желтовато-зелёный шарообразный плод, направился к тоннелю, - иди сюда, здесь небольшой балкон, посмотришь, пока я переоденусь, а потом, - голос его стал многообещающим, - мы с Диззи покажем тебе что умеем. Лови, - он бросил в руки отца фрукт, ни капли не сомневаясь, что отец сможет его поймать, - это для Диз.
- Помню, - усмехнулся Тродд, без усилий словив летящий к нему снаряд.
Выход из короткого, всего в пять шагов Тродда, тоннеля, в конце расширялся, завершаясь небольшой площадкой, с правой стороны примерно на одну треть огороженной перилами. Там же была скамья, высеченная прямо из камня естественного углубления стены. Хоть Тродд и запутался во всех тех переходах и коридорах по которым они сюда пришли, но по тому, как выглядела пещера Дизотты и этот балкончик, он сразу догадался, что они находятся в старой части глоттидона, ибо вряд ли в новой строители будут озадачиваться созданием таких натуральных пещер. Его мысли подтвердили и противоположные стены кратера, который, вот уже несколько тысяч лет служит тренировочной ареной для многих, вставших на крыло глоттов и их всадников.
Попытавшись устроиться на слишком низкой для него скамье поуютнее, мужчина с интересом осмотрел открывающееся перед ним пространство. Выход из пещеры Диззи находился практически на самом верху кратера и открывающаяся с балкона панорама заставляла восхищаться и, одновременно, с тревогой сжиматься сердце Тродда. Высокие отвесные стены, испещрённые множеством, кажущихся отсюда маленькими, отверстий, из которых выныривали глотты и в которые влетали, цепляясь мощными лапами за небольшие каменные выступы перед пещерами, терялись где-то глубоко внизу. Такая внушительная высота пробуждала в его душе сильную тревогу за сына. Он не сомневался ни в сноровке Ингорта, ни в их с глоттой мастерстве, но при одной только мысли о глубине этого гигантского вертикального колодца, на дно которого те могут рухнуть в случае какого-либо непредвиденного обстоятельства, его сердце болезненно сжималось. В любом случае, утешал он себя мысленно, если они до сих пор целы и невредимы, то это о многом говорит.
Тем временем Ингорт показался из того же тоннеля. На нём был серо-серебристый облегающий комбинезон с длинными рукавами и капюшоном. Руки затянуты в такого же цвета перчатки, а на ногах удобные короткие сапоги из мягкой кожи. Сбоку на поясе висела небольшая сумка, в которой можно было различить несколько шарообразных предметов. Предметы эти шевелились и попискивали.
- Ну, вот и я, - с улыбкой объявил Ингорт, подходя к краю небольшого выступа и заставляя отца встревожиться, - сейчас посмотришь на мою Диз.
Не успел Тродд ничего ответить, как его сын оттолкнулся ногами от края выступа и камнем полетел вниз.
-  Ингорт! - сердце его оборвалось, а сам он обмер от ужаса, хотя где-то глубоко внутри него кто-то и пытался сказать, что с Ингортом не случится ничего страшного, иначе он не поступил бы так. Забыв об опасности для самого себя, Тродд, до побеления пальцев, вцепился в края ограждения и подался вперёд, со страхом наблюдая за удаляющейся в глубину бездны, которой казалась арена, маленькой серебристой точкой.
Неожиданно, прямо рядом с ним, вниз пронеслось нечто неразличимое. Всё, что успел заметить отпрянувший назад и тут же снова глянувший вниз Тродд, это цвет крупного падающего предмета – голубовато-белый, отливающий серебром. По мере отдаления, закрывшего от него сына, предмета, он сумел распознать что это глотт. Никогда ещё он не видел глоттов подобного цвета и только благодаря этому, да недавним словам сына об уникальности Дизотты, Тродд понял, что это именно она. Тем временем белый глотт нагнал падающую серебряную точку и взмыл вверх, активно работая кожистыми крыльями и поднимаясь по спирали. Тродду только оставалось надеяться, что глотт поднимается наверх вместе с его сыном и что с мальчиком всё в порядке.
Среди порхающих внизу тёмных точек-глоттов, обычно имеющих либо серо-зелёную, либо серо-голубую окраску, бело-серебристая Дизотта выглядела упавшей с неба звездой, решившей порезвиться среди местных обитателей. Тродду не трудно было следить за её полётом и подъёмом. Вздох облегчения вырвался из его груди, когда он уже смог рассмотреть на спине глотты всадника, а когда Ингорт, верхом на Диззи, с самодовольной улыбкой ненадолго завис напротив балкона, Тродд полушутливо-полусерьёзно погрозил сыну кулаком. Всё впечатление от угрозы портила улыбка облегчения и, что таить – гордости за сына, умеющего без сомнений в собственной глотте, творить подобные вещи.
Дизотта и в самом деле была прекрасна. Разглядывая её, зависшую неподалёку на одном месте, Тродд отлично понимал восхищение сына, прожужжавшего ему о ней по пути все уши. Серебристо-белая, отливающая голубым в лучах Норты, чешуйчатая шкура глотты, выглядела так, будто была сделана из чистейшего перламутра, добытого из раковин Центрального моря. Небольшая голова, которую, за самую узкую часть морды, Тродд мог бы легко обхватить ладонями так, что пальцы обеих рук соприкоснутся друг с другом. И в то же время морда Диззи была довольно вытянутой, так, что если ему вдруг захотелось бы положить свою ладонь ей на макушку, коснувшись кончиками пальцев места, откуда мелкими пупырышками начинается костяной гребень, то нос глотты окажется как раз под его локтем. Сияющий узнаванием, синий как море, глаз Дизотты, единственный заметный ему с этого ракурса, имел размер чуть меньше кулака его младшего сына. Надбровная дуга, начиная от внутреннего угла глаза, оказалась украшена небольшими костными наростами, увеличивающимися по мере их отдаления от носа. Длинная, украшенная невысоким костяным гребнем, гибкая шея; изящное поджарое тело, заканчивающееся длинным, с таким же гребнем, хвостом; сильные мускулистые лапы – передние почти в два раза стройнее задних, но совсем ненамного короче их и мощные крылья, легко удерживающие сейчас их с Ингортом на одном месте – всё это так не походило на ту неуклюжую толстую, шестилапую личинку, ползавшую по дну личинария.
Ингорт только шире улыбнулся в ответ на жест улыбающегося отца и уверенно направил Диззи вверх. Всего пара мощных взмахов понадобилась ей, чтобы скрыться из виду Тродда, но всадник направил её к противоположному концу арены, чтобы отец мог беспрепятственно увидеть все трюки, которые сын намеревался ему сегодня показать.