Простудница

Вероятность подхватить в переполненном транспорте  какое-нибудь воздушно-капельное заболевание – это не вероятность, а одна из вероятностей.
Простудница, например, никогда не ездила в полных троллейбусах, даже в полуполных не ездила. Работать же невозможно! Ей было нужно с удобствами расположиться на сиденье у окна, присмотреться к пассажиру, почувствовать его, вступить с ним во внутренний диалог, а уж потом заразить, как водится.
Она была не из тех, кто вспархивает в едва открывшиеся двери рогатой машины на случайной остановке, самодовольно курлыкая: «Охххх, еле успела!». Таких Простудница разила сама в первую очередь.
Нет, она тряслась на метро, потом на маршрутке, шла по зимней слякоти, брела к депо, чтобы сесть на конечной троллейбуса, усаживалась в «правильное» место и начинала свой путь, зорко присматривая клиента.
Сегодняшний рабочий день ей дал времени остановок пять поскучать, подумать. Мечты были традиционно зимние – о лете. О пиявках в лужах, о лягушачьем едином вопле после дождя, о клопах-вонючках, что сыпятся с июльской сирени.
– Водитель, билет! Да, столько! Нет, мелких нет! Сами в такси и езжайте, а мне обязаны дать сдачу, – говорила девушка средней стройности со среднечерными плохо покрашенными волосами и подружкой такого же вида.
– Ага-ага… – начала настраиваться на девушку Простудница.
Сели девушки в самом конце троллейбуса, но Простудница все прекрасно слышала, а если хотела увидеть жертву, на то у нее зеркальце было. Очень даже невинный маневр – захотелось старушке на себя в зеркало посмотреть, на морщины свои благородные, а сама ррраз и на клиента сзади, чо он там…
– Я в шоке, просто в шоке! Какие они все-таки скоты! Пусть подкатится только завтра, я его просто убью.
– Ни завтра, ни послезавтра не убьешь, – оппонировала ей Простудница. – Температура 38 и постельный режим.
– А я тебя предупреждала. А ты: «Не может быть! Не может быть!» – пищала ее подруга.
– Может! – соглашалась Простудница. – Сильные головные боли, слезящиеся глаза, и… – задумалась она.
– Ой, блин! Чуть не проехали! – всполошились девушки.
– Водитель, открой заднюю дверь!  Дверь открой, гад! – просились на выход они.
– Да ну его! Давай с другой стороны выйдем, – сказала одна другой.
Они процокали мимо Простудницы. На одной из девичьих поп была нарисована кошачья попа.
– И… и понос! – возмущенно пыхнула пожеланием вслед хозяйке напопного кота.
– Ага-ага! – удовлетворенно сказала Простудница, наблюдая, как забегала одна из девиц по остановке. Понос быстрого действия. Нечего на попах мурзиков разводить. Простудница была самозабвенная  кошатница.
– Скажите, будьте любезны, этот транспорт на Пресню идет? – вопрошала водителя и пассажиров крайне интеллигентная старушка в сиреневой шляпке и желтом пальто.
– Ага-ага! – задумалась о старушке Простудница. – «Ах! В 60-е мы бегали в Политех слушать поэтов. И Женечка был такой эффектный, и Беллочка была молода», – видимо как-то так у вас, – размышляла о бабке Простудница. – Щас сбацаем тебе грипп средней тяжести, будешь в телефонную трубку сипеть: «Ах! Совершенно не понимаю, зачем меня понесло в город, ведь чувствовала же, что надо эту слякоть дома пересидеть, а теперь, голубчик, ты не представляешь, в каком я плачевном состоянии!» – пообщалась с бабушкой  Простудница.
– Всем привет! – сказал один.
– Садись, не выступай, – сказал ему второй.
От них исходил аромат пьяного веселья и агрессии, они тыкали наперебой в окно троллейбуса, показывая друг другу «прикольных» пешеходов.
– Ах, какой материал пропадает! – восхищалась Простудница.
– А все ей, фартовой Подзаборнице достанется, – завидовала старушка Простудница.
Обметав герпесом пару-тройку студентов, наградив давлением и частым сердцебиением с десяток пенсионеров, Простудница посмурнела. Общаться с людьми устала. 
– Господи! Как вся эта суета надоела, – печалилась Простудница. Вот у Подзаборниц! А у Обморочниц работенка, мечта, а не работа! Вышла только на балкон, старичка заприметила, бах его в обморок, а сама на кухню чаи гонять, а тут накатываешь километры, общаешься со всякими …. Э-х-х-х!  Всё, до конца не доеду. Домой! К чаю и кошкам. Я уж не молода, устаю быстро, начальство меня поймет.
Вот только… Напротив Простудницы уселась здоровенная тетя. Лицо  пожилого шарпея, глазки лягушачьи и взгляд! Взгляд оскорбительный.
– Ну-с-с, Чемодан Тортиллович, что поиметь желаем – понос иль золотуху, – мысленно пристаривала себя к новому объекту Простудница. – Для начала головную боль, чтобы взгляд был страдающий, а не хамский, а потом ангина с осложнением.
– Да, да, дорогая, и не спорьте. С таким лицом надо дома сидеть и даже к окну не подходить, дабы птичек, кошечек и других тварей божьих не волновать.
Но «чемодан» к проникновению болезни оказался глух.
–  М-да, клиент пошел – чистый леопард, – задумчиво разглядывала тетку Простудница. Та отвечала холодным,ненавистным взглядом.
– Таак, а если уши заложить? – спросила про себя тетку Простудница.
– Да-да, я так люблю больные ушки, они так смешно болят и гноятся,  – соглашалась за тетку Простудница.
– Опять нет!
Шарпей продолжал громоздиться над Простудницей без изменений.
– Хм! Если бы я была юна и невинна, уже бы билась в истерике, а так скажу вам одно: Вы не мой клиент, – расслабилась и улыбнулась про себя Простудница.
– Ладно, удачи тебе, чудо неживой природы, – сказала опять же про себя «Шарпею» Простудница, вышла из троллейбуса и свалилась на тротуар.
– Где-то я ее видела, – вытягивая шею, рассматривала бухнувшуюся в обморок Простудницу Обморочница. – Где-то точно пересекались, – тяжело вращала мозгами она. – Может, АРТЕК? Может, в Доме творчества?
– Ишь, «Шарпей»! Само чудо, – не могла успокоиться Обморочница.
Вероятность бухнуться в обморок возле дома – только одна из вероятностей. Можно, например, в троллейбусе или на троллейбусной остановке.