Шуба

Повесили шубу. Принародно. За красоту стало быть. Цену назначили за неё такую, что последней варежке раскрывшей рот было понятно: шуба —  царица. Ехал мимо царь со своей свитой. Шубу увидел и спас её. Вовремя. Шуба-то, едва дышала.

Очнулась,  и давай командовать, зря что ли ради неё столько зверья загублено.  Хочу, мол тела государева. Отдался ей царь-батюшка. Носил её на плечах и руках. Сидела шуба на царском теле отменно!
И вот как-то раз вернулась из дальних странствий  моль.  Все денюжки прогуляла, без шубы  осталась. А тут зима случилась  злая, да холодная.  Просит моль царя батюшку:
– Пусти погреться! Не пустишь, всё равно залезу в твою шубу. Залезла. Шуба даже не успела ни пикнуть, ни  муркнуть.

Зажила припеваючи, приедаючи. Замуж вышла, детей нарожала целую деревню. И всё бы было, как в сказке. Да нянька царя-батюшки решила шубу от пыли выбить, и вытрясла из неё душу, а следом и моль со всем семейством.
Подхватили моль белые мухи, увидели, что она царского роду, и выбрали её своей царицей.
 
Шуба стала  бездушной и грубой, и её отнесли на конюшню, повесив на тело  конюха.  По ночам, опустошённая, обхватив рукавами свои колени, шуба пыталась плакать.  Но за зиму смирилась. Научилась пить «горькую», утирать руками сопли хозяину, и даже ругаться «матом» на придорожных зевак.
 
Однажды весной к конюху пришла белка, пришла она и к шубе...  Но это совсем другая страшная-престрашная  сказка…