О праве на скорбь

Не хотел высказываться на эту больную тему, на которую кажется уже отписались все авторы бесчисленных блогов и гиперактивных аккаунтов в соцсетях, но не могу молчать.Я все ждал, когда кто-нибудь выразит и мои мысли, и мне просто нужно будет сделать репост, но таких все же не нашлось.Причём каждый из написавших не забыл упомянуть о своём любимом парижском ресторане или обуви с вензелем LV в своём гардеробе. Расскажу и я свою историю.Ведь как говорил Вампилов, "писать нужно о том, от чего не спится по ночам".
Много лет назад у меня умерла бабушка. Это был не тот случай, когда бабушку я видел пару раз за всю жизнь - такое тоже бывает. Она воспитывала меня в детстве, поскольку родители работали.Последние годы жизни она жила в деревне. Это была первая прочувствованая мной смерть. На похоронах все плыло у меня перед глазами, сверху будто накрыло водой. Но самым отвратительным для меня было наличие у гроба деревенских плакальщиков - они лили слезы и причитали, но уже спустя час сидели за столом и спокойно ели и пили. Кажется, что под конец большая часть пришедших забыла о самом трагическом поводе. С тех пор я не стараюсь не ходить на похороны и не участвую во флешмобах. Это противно всей моей сущности. Когда мне было 20 лет,то пожалуйста, но сейчас мне 32 - и никаких флешмобов.И кстати окрашиванием своей фотографии в любые цвета не решишь проблему и никому ничего не докажешь, тут нужны серьёзные меры на уровне политиков и государств.
Поэтому я против любых флешмобов в соцсетях, поэтому я не ставил свечку на аватар, когда разбился российский самолёт в Египте, по той же причине не раскрашивал свою страницу в цвета французского флага.
Но сейчас хочу сказать не об этом. Я вижу, как мои соотечественники раскрашивают свои аватары во французские цвета. Я их понимаю. Ещё великий Достевский писал о всемирной отзывчивости русских. Мы, русские, знаем, что такое страдание и потому умеем сочувствовать. Об этом свидетельствует и гора цветов перед зданием Французского института в Петербурге. Но я специально зашёл на эти страницы, многие из них принадлежат известным людям, имена которых я не буду здесь называть, и увидел - на этих страницах нет никакого отзыва на синайскую авиакатастрофу. Ни свечки, ни статуса, ни ссылки. Зато очень много восхищений другими людьми с неизменным эпитетом "прекрасный" - "прекрасная Тильда Суинтон" и т.д. По этим определениям можно легко распознавать "своих". Тех, кто не менее прекрасен. Facebook так устроен - ты видишь любую публикационную активность френдов, что им нравится, что они комментируют. По поводу террактов в Париже - пожалуйста, по поводу эйрбаса - нет.
Я понимаю, что эта запись может быть нерукопожатна, но и вы должны попытаться меня понять. Ещё раз - я непротив тех, кто выражает скорбь. Но я против тех, кто выражает скорбь выборочно. Я тоже делю мир на "своих" и "чужих". Но "свои" для меня - это те, кто рядом. И это - настаиваю - совершенно нормально. Когда разбился российский самолёт, я сразу почувствовал себя неуютно потому, что он летел в Петербург. Потом стали доходить совсем тревожные новости - на работе коллега рассказала о дальних родственниках в этом самолёте, у маминой знакомой в нем летел сын, друзья в социальных сетях начали делиться информацией о своих погибших друзьях. Так я понял, что трагедия произошла не в другом мире.
Французская трагедия для меня произошла в другом мире. Как будто в Кении или Сирии. Хотя Франция всегда была и всегда будет особенно близка России. Но Париж - одна из немногих европейских столиц, в которых я не был. Это не Амстердам,который я нежно люблю, не Рим и не Берлин. Не говорю при этом Слава Богу, заметьте. Во Франции у меня тоже есть знакомые, я написал им электронное письмо, пока они не ответили. С ними такое бывает, но я все равно волнуюсь. Больше я никого там не знаю. Поэтому для меня это другой мир, и это - считаю - абсолютно нормально. Мне жалко французов, но жалко из-за границы, через занавеску. И ещё - по-моему, там не было маленьких детей. Ненормально, когда ты переживаешь за Францию, но не за твоих соотечественников. Я понимаю, что теракты в Париже - это другое. Это наступление на саму суть демократии в стране Вольтера, Дидро, Монтескьё, которые можно сказать и создали либеральные ценности в современном их виде. А на борту Метроджета летели обычные русские люди, электорат нелюбимого Путина. Кто же ещё летает в Египет? Вот если бы они летели из Парижа, то были бы "свои". Но - это и есть современный фашизм. Но - это и есть деление мира на первый, второй и третий сорт. Но - те русские, кто сочувствует французам, но не сочувствует россиянам - вы не русские. Это не обвинение, а просто констатация факта.
Право на скорбь - дело частное. Оставьте мне моё право на скорбь. Право плакать тогда, когда мне хочется плакать. Право не менять цвет своей аватарки. Право переживать за близких и не судить дальних.Право не сочувствовать по команде и не участвовать в этом новом варианте "совка", когда все как один выражают одно единственное правильное мнение. Право не быть ни в каком союзе, будь то ЕС или СССР. Право быть русским. Право быть собой.