Педофильское лобби. Глава шестая

Глава шестая. Признание
Шёл второй час «допроса», всё это время Эдуард сидел в кабинете в гордом одиночестве. Хороший и относительно гуманный метод психологического насилия – пусть жертва сама себя накручивает, представляя сценарии одни другого хуже, и к приходу дознавателя будет мечтать об одном -  выговориться. На бывалых не действует. Конечно, у задержанного было довольно погано на душе, но прокручивал он в голове преимущественно планы побега, в большинстве своём утопичные. За два часа он конечно понял, что сидит в кабинете начальника полиции. Фотография, где послдений отдыхал на природе вместе с Ахметом-старшим не позволяла надеяться на беспристрастность служителя закона, компьютер был надёжно запаролен, а из ящиков стола лишь один оказался незапертым – и тот с чайными принадлежностями.
Хотя нет, кое что интересное в нём было – охотничий нож с гравировкой «Полковнику Жмылёву, настоящему другу и защитнику этого города». Повинуясь скорее наитию, Эдуард быстро проделал в рукаве рубашки две дырки и засунул в них нож. Невидимый под курткой, но если поднять руку вверх, а затем резко опустить вниз – оружие окажется в ладони. Только сделав это, журналист задумался: «Зачем?». Ответ был очевиден. Без сомнения, убийство Наташи хотят повесить на него, затем будут выбивать признание, разоблачать законспирированное педофильское лобби и сверлить дырки под ордена и новые звёздочки. Пока истинный убийца будет преспокойно наслаждаться жизнью и глупыми маленькими девочками. Но он может сорвать их планы, убить полковника, выпрыгнуть в окно и сбежать. Шанс, что он сможет спастись – мизерный. Столь же мизерный шанс на то, что после смерти Жмылёва его место займёт честный офицер, готовый бороться с коррупцией. Но даже такие шансы выше нуля. Приняв решение, Эдуард неожиданно успокоился и расслабленно откинулся на стуле.
Будто почувствовав, что сломать журналиста не получилось, Жмылёв снизошёл до личного визита. Как ни в чём ни бывало, он сел за стол и начал издалека, похвалил пару Эдуардовских статей на криминальную тематику, пообещал выписать к концу года грамоту и только когда пленник стал терять нить разговора, приступил к делу.
- Наши профессии в чём-то похожи. Мы воспитываем людей, узнаём то, что другие хотят утаить и должны вскрывать самые гнойные нарывы общества, как бы сложно и неприятно это ни было. Поэтому мы должны работать рука об руку ради общего блага, вы согласны?
Эдуард кивнул, он прекрасно знал о психологической манипуляции, когда собеседника ежеминутно заставляют с чем-то соглашаться, но предпочёл не блистать интеллектом, тем более что разговоры о сотрудничестве давали надежду выбраться из отделения без боя.
- К сожалению, чаще мы работаем вразнобой и случается так, что можем нарушить священный принцип «Не навреди». Оперативная работа отличается от журналистского расследования и длится гораздо дольше. Вам достаточно указать виновных, нам же необходимо их вину полностью доказать. Поэтому бывает, что действуя из лучших побуждений журналист может спугнуть преступника и сорвать месяцы тщательной подготовки, не говоря уже о том, что из-за этой оплошности злодей может даже избежать наказания. Мне доложили, что вы расследуете убийство Натальи Иголкиной, и я хочу попросить вас заняться чем-то другим. Когда расследование завершится, я лично позабочусь, чтобы вы первым получили всю информацию.
Журналист внутренне ухмыльнулся, стараясь сохранять каменное выражение лица.
-Я вас понял и могу пообещать, что ни этот разговор, ни мои предположения по поводу убийства бедной девочки не попадут в СМИ без вашего на то разрешения. Я могу уйти?
- Конечно, вас никто не держит, всего хорошего.
На выходе Эдуард с наслаждением вдохнул такой вкусный воздух, осознавая – он только что выбрался из капкана. И стащил у начальника городской полиции любимый нож.
*
- Я знаю, кто этот выродок, где он живёт и где в какое время бывает. Убрать его законными методами не получится, но и позволить спокойно жить нельзя. Дети, которых мы так любим, нуждаются в нашей защите, и общими усилиями мы должны найти решение этой проблемы…
Тайное общество собралось без должных ритуалов и приготовлений, в экстренном порядке, но речь недавно принятого брата не произвела на них особого впечатления.
- Мы ничего не можем сделать, - перебил Писателя Законник. – Ахмет и его крыша, это не наш уровень. Мы очень рискуем даже просто собравшись вместе. За тобой могли следить.
Эдуард замолчал, пауза затянулась, пока он не вложил в свой голос всю язвительность, какую мог:
- Кажется, я слышал от вас много слов о высокой и чистой любви к детям. Похоже, на самом деле вы питаете к ним более приземлённые чувства.
- То, что ты предлагаешь – безумие. Наше общество создано для других целей, мы не банда народных мстителей. Мы впятером не можем справиться со всем злом в мире!
В последней попытке найти поддержку Писатель вцепился взглядом в Тренера.
- Послушай, не лезь в это дело. Девчонка была той ещё дрянью. Она спала со всякой мразью, и всё равно закончила бы именно так, пусть на пару лет позже. Сама выбрала дорогу. Мы должны защищать своих, хороших девочек.
- Понимаю. Скажи только, что проку в твоей силе, если в нужный момент у тебя не хватит смелости ей воспользоваться?
Тренер молчал, и в молчании этом отчётливо слышалось – их дружбе пришёл конец. Эдуард развернулся и показно бодро зашагал прочь.
- Подожди! – Тренер догнал его и сунул в руку связку ключей. – Здесь рядом гараж, на нём ещё написано: «Мусор не бросать – буду бить». Внутри машина, старая, но на ходу. Бак полный, в бардачке доверенность с пустой датой и фамилией. Мы держали её именно для такого случая. Уезжай, куда-нибудь в деревню, к дальним родственникам из другой области. Поговори с Оксаной, может она согласиться уйти с тобой. Если не согласится – всё равно езжай, пересиди, пока всё не утрясётся… Спаси себя, такие люди не должны умирать!
*
Оказавшись дома, Эдуард набрал номер, единственный, который помнил наизусть.
- Оксана, нужно поговорить насчёт Наташи. Помнишь, я говорил тебе, где живу? Приходи ко мне.
Вот он, тот самый момент. Эдуард волновался из-за прихода гостьи больше чем из-за нехорошего внимания сильных мира сего. Наконец-то, наконец-то он признается ей во всём. И получит заслуженную награду. Остальное неважно. Успеть бы только полюбить по настоящему. Не прошло и получаса, как отозвался домофон. Пришла, милый ангел.
- Проходи, извиняюсь, у меня ремонт… - на самом деле в логове холостяка всегда царил хаос, но впервые ему стало за это стыдно.
Хозяин сел на кровать и жестом указал девушке сесть рядом.
- Я знаю, кто убил Наташу. Ахмет Неприкасаемый, хозяин ночного клуба и сын хозяина жизни. Никто не посмеет ему помешать. Не от кого ждать помощи. Но одно твоё слово, и я  разберусь с ним, даже если придётся заплатить за это жизнью. Сделаю это только ради тебя…
Не в силах больше говорить, Эдуард обнял Оксану за плечи, другой рукой подхватил за ноги, она оказалась у него на коленях. Он положил возлюбленную рядом, прижал к сердцу и с улыбкой посмотрел ей в глаза. В них были удивление… и страх.
- Я люблю тебя – прошептал он, с каждой секундой теряя уверенность.
- Что ты делаешь? Отпусти меня!
Эдуард на мгновение замер, затем ослабил хватку. В то же мгновение Оксана вскочила. В её глазах показались слёзы, а в голосе был гнев.
- Так ты педофил?!
- Оксана, всё не так, как ты думаешь…
- Я думала, что ты хороший, а ты такой же как все остальные! Я же теперь никому доверять не смогу! Не смей ко мне прикасаться!
- Я на самом деле люблю тебя! Хочу быть только с тобой, всю жизнь! Десять лет назад наши отношения были бы законны.
- Десять лет назад мне было четыре годика, извращенец!
Эдуард не знал смеяться или плакать, а Оксана схватила кроссовки с курткой и выбежала в подъезд. Тут то и накрыло ужасное чувство полной безысходности. Эдуард всем разумом осознал, что уже никогда не узнает: каково это, когда тебя любят. Просто не успеет. Незачем было дальше жить. Но было за что умирать.