Время долга

Кирпич заехал утром. На работе мне нужно было подписать пару документов, разобраться с договором и провести планерку.

Кирпич - это мой заместитель и друг. Умница. Надежен. Суров. Гибрид Малюты с Потемкиным. Мне же, как до луны пешком и до Грозного и до Екатерины. В последнее время больше чувствую себя Николай Вторым. Отрекаюсь от всего. Такой - вечный абстинент.

Он говорит:
- Тимурян, начнем сразу с планерки. Потом подписи. А то договор тебя сожрет. Весь красный. Они юриста наняли суки.
- Хорошо, - отвечаю я,- с планерки и начну.

Планерку ведет Кирпич. С каждой минутой децибелы в его голосе нарастают. Я смотрю на визитку, прилепленную к договору.
Юрист. Иванка Морин.

На планерке обсуждают загрузку машины на Караганду. Переезд по Астане Департамента развития благосостояния Казахстана. Задержку рейса из Москвы.

Я думаю. Кто она – эта Иванка Морин? Болгарка? Сербка? Может Словенка…Прокручиваю в голове рестораны Астаны. Географически близки Греки. Но кафе «Эллада» подает только манты да плов. На заказ готовят карпа по-московски. Изредка бывает кумыс.

Планерка закончилась. Водитель Гайнутдин повез в Караганду книги. Грузчики пошли грузить и растаскивать развитие благосостояния Казахстана.

- Возьму на себя рейс, - говорит Кирпич,- бабам задание дал. Работы валом. Разберись с договором.
- Разберусь. А ты не знаешь у нас в городе Югославское кафе есть?
- Знаю!- засиял Кирпич,- Твое любимое же.
- Какое?
- Белый град…- белый белый градище. Совсем горячий… Все!- он хлопнул меня по плечу,- я погнал в Аэропорт.
- Точно же,- закричал я,- Она же может быть Чешкой. Пражский град!
- Кто?- не понял Кирпич.
-Юрист этот. Иванка Морин.
Кирпич посмотрел на меня, как Жванецкий на свой текст. Ухмыльнулся.
- А…понятно. Хорошая идея. Удачи.

Договор действительно оказался муторным. Красные линии маячили на нем, не давая вникнуть в суть проблемы. На двух страницах цветом было залито все. Ни один пункт не устраивал юриста Иванку. Я ощутил себя азиатским быком.
Набрал номер с визитки.
- Иван. Слушаю вас.
- Морин?
- Каморин.
- Ясно, - говорю я и кладу трубку.

День начинает портиться. Заходит наш менеджер Айнагуль. Похоже на торшер без абажура. Светит ярко и в глаза.
- Шеф, они отказались от груза. Наотрез. Говорят не надо. Год лежит на складе…, - она нависает надо мной.
-Обувь что ли? Говори нормально, - я злюсь на Ивана-Иванку.
- Шеф! Бумага официальная. Посмотрите,- она двигает мне лист заверенный нотариусом.

Смотрю - клиент претензий не имеет. Просит в счет долга принять обувь. Мне немного жаль…Год хранили. Год я переживал за клиента. Год ждал… Тем временем Айнагуль, совсем свалилась на меня. Давит и светом и массой.

- Что?
-Шеф, можно мы посмотрим? Краем глаза. Может, что понравится- купим. Мы на секундочку с девчатами, - Айнагуль вытанцовывает у стола.
Передо мной договор. Подписать надо сегодня. А он пылает. Реет флагом на моем столе. Тот вариант, который мне мерещился, оставил лишь запах прокуренного голоса в трубке.
- Идите. И это…покупать не надо. Что понравится, возьмите. От фирмы подарок.
Айнагуль и в ладоши хлопнула, и в щеку поцеловала. Я вытерся.

Углубился в договор. На обед не пошел. Грыз ручку. Ближе к вечеру оставалось пару пунктов, и договор будет готов.

Кирпич влетел в кабинет.
-Татарин ты что творишь?
Я оторвался от пункта «…оплата после….»
- А что такое? Ну, извини. Не правильно прочитал на визитке.
- Я не за это…ты на складе был? Весь день в офисе торчишь что ли?
Я взглянул на часы. Было ровно шесть вечера.
- Ну да…договор же этот идиотский. Что кричишь?
Он глубоко вдохнул, выдохнул, опять вдохнул.
- Пошли, посмотришь. Пошли…

Выходя в коридор офиса, я почувствовал редкую тишину. Не привычную для нас тишину. Такое бывает лишь, ночью и то когда все телефоны отключены.
- А где все? – стал озираться по сторонам.
Заглянул в бухгалтерию. Никого. Девушек с отдела тоже нет. Офис пустой. Оказывается я один сидел в здании. Ну и договор со мной.

Мы пошли на склад. Кирпич не стал срезать, а повел напрямую, через грязь, по доскам до склада было ближе.
У двери склада, он язвительно произнес:
- Ну, смотрите Шеф! Смотрите!
И открыл дверь...

То, что я там увидел, напоминало больше распродажу в день акции на барахолке, чем склад  компании. По всему помещению были разбросаны коробки, ящики, валялась обувь, упаковочная бумага.

В углу, возле сторожки стояли трое грузчиков. В руках у них было по пакету. Увидев меня, они смущенно улыбнулись.

Отдел продаж, бухгалтерия, диспетчера - в общем, вся женская часть нашего офиса переворачивала картонные коробки, отработанным движением руки выбрасывали из них бумагу. Достав обувь, они бегло рассматривали ее, крутя в руке. Затем, таким же отработанным за день движением складывали ее обратно в коробки. Рядом с каждым сотрудником стояли китайские баулы. Обувь шла туда. Женская, детская, мужская, зимняя, летняя…
Весь груз, который год хранился у нас на складе, был вытащен, перевернут, отсортирован.

- Что тут происходит? - спросил я.
На меня никто не обратил внимание. Лишь бухгалтер, женщина шестидесяти лет, вынула голову из огромной коробки с зимней обувью. Посмотрела на меня и нырнула обратно в нее.
- Можешь даже поорать, - заметил Кирпич,- я минут десять хотел их в чувство привести. Ноль внимания.
В дальнем углу я увидел и своих родственников. У них было больше всех баулов.
- Где ты ходишь,- закричала на меня сноха. Подбежав ко мне, она сунула мне кроссовки, - мерь, мерь!
Я машинально снял правый ботинок, расшнуровал кроссовки и стал натягивать их на ногу.
- Не лезет, маленькие, - сказал я и протянул их обратно снохе.
К воротам склада подъехала Газель. Водитель откинул полог и сдал задом к входу.

Сноха убежала искать кроссовки на размер больше. Я стоял в носках на картонке. Мимо меня к Газели сотрудницы несли баулы с обувью. Два раза чуть не сшибли. Устоял.

- Так сначала куда? – спросил водитель газели.
Ему протянули бумагу. Я взглянул. Там была составлена схема движения, с адресами, контактными данными, условными обозначениями. Невольно удивился. Умеют же работать. Научились.

- Вот принесла,- сноха стояла рядом, - что стоишь, мерь быстрее. Сейчас наша Газель приедет. Отвезем обувь к тебе домой.
- Ко мне? Зачем?
- А куда? Больше четыреста пар коробок. Куда мы их денем? У тебя все равно зал пустует.
Я посмотрел на Кирпича. Он разговаривал по телефону. Работал за весь офис. Что то грузил. Разгружал. Перевозил. Остальные целый день мерили и складывали обувь…
- Да не буду я мерить. Что за бред еще. И вообще кто разрешил эту обувь разбирать?
Кирпич услышав мой вопрос радостно прокричал:
- А ты сам и разрешил. Айнагуль сказала, что ты дал добро, какие понравятся - берите. Бесплатно.
- Так не думал же, - осекся я.
- Кончено не думал. Иванка..., - он рассмеялся.
Бухгалтерия проходя мимо меня причитала:
- Поздно позвали, все отдел продаж забрал. Что за жизнь то такая...

Подъехала Газель родственников. Ее загрузили обувью на мой адрес.
Я стою на картонке посреди склада в носках. Кирпич заметил:
- Гайнутдин подъезжает с Караганды. Скоро будет. Дождемся. А твои - больше всех нахапали. Чувствуется хватка.

Я попросил его подать ботинки, их загружая машины, запинали в угол мои сотрудницы и родственники. Склад был пустой. Валялись только коробки, обрывки бумаги.
Возле входа стояли резиновые женские сапоги.

Приехал Гайнутдин. Посмотрел на резиновые сапоги. К ним была приколота бумажка. «Гайнутдину оставить». Он повертел их в руке.
- Зачем они мне? Я зарплату получаю. Мне хватает.

Мы улыбнулись. Из восемьсот пар обуви три грузчика получили в руки по кроссовкам, Гайнутдину достались женские резиновые сапоги 37 размера. Остальное провалилось в двух газелях.

Подъезжая к дому, Кирпич учил:
- Ты бабам так никогда не говори. Понял?
- Не знал… ты видел это? Глаза как у зомби. Ничего не слышат и не видят. . Я же Айнагуль сказал- что понравится возьмите.
- Это бабы...
- Да понял уже. Сам кстати чуть кроссовки не нацепил.
- Я тоже.

Вечером обзвон начал с родственников.
Мама проворчала:
- Ты специально это сделал. Посмотрел, как мы в животных превращаемся. Знаю я тебя. Не стыдно?

Наутро все коробки с обувью вернули. Правда, некоторые были пустые. Бабы ходили хмурые. Как с похмелья. Доносилось:
- Да нам даром этого не надо. Теперь мы и виноватые.

Весь октябрь мы с Кирпичем развозили обувь по детским домам. Завези и в дом пенсионеров. Этого оказалось мало. Обувь таяла медленно. Я забил ею гараж в деревне. Раздавал друзьям и грузчикам. Дарил на день рождения и на новый год. Пару раз в запое менял на водку.
В конце концов, остались только большие размеры. Рустам предлагает оптом продать. А на вырученные деньги купить Снегоход.

На складе лежит один женский резиновый сапог. Второй Гайнутдин на жгутики пустил. Кирпич сказал:
- Хорошая резина.
И добавил:
- Чешская.