продолжение

               
               
                2

               
  Кстати,  о   природе  и  обманах.  Мой  муж, одно  из   достоинств   которого    –    какая  - то  не  отечественного  разлива,   редкая  честность,   вопрос о детях  с самого начала  полностью  предоставил в  мое  ведомство.  (Ну, понятно, себе-то он завел  ребенка!)  Так что наш общий с ним  ребенок – это, можно сказать,  целиком  мой проект.  И  первый ребенок, и второй.
 В детстве я  вообще  хотела  иметь  троих.   Наверное, потому, что у нас было трое.  Мне  это казалось  здорово.  Трое и все  - разные.  Разные, но  все  замечательно  веселые и  искренние.  Правда, правда!  У  нас  была   очень   не   скучная  семья   и   поначалу    все    складывалось  весьма и весьма  удачно.   И родители у нас  были молодые,  красивые  и   энергичные.  И   машина -  белая, приплыла  прямиком  с   асуанской  плотины   в  Египте,  где   в 60-х   геологом  несколько  лет  трудился  отец.  И дом в деревне,  у бабушки,  был,  во Владимирской области.  Денег, конечно,  не хватало  никогда,   даже на самое  насущное - мороженое,  велосипед, однако  -  детский коллектив  дороже. Но… потом все пошло  как-то  наперекосяк. 
     Дорогой Леонид  Ильич,  общественная  атмосфера – хоть топор вешай;  деньги   окончательно исчезли. Мама с  кошелками  наперевес  рвется из последних сил, бабушки тянут, как пристяжные, а папа –  в сторонку…
    - Что тут говорить? -   объяснила  мне  спустя  долгое  время  (когда срок годности  этого преступления   истек  и  страсти  несколько повыдохлись)    отцова  молодая  жена с  легкой  тенью  стыдливого румянца на щеках.  -  Всем известно,  у нас нормальных  мужиков   на всех не хватает.  Почему одним  все: и дети, и мужья -  а  другим  ничего?
  А и  правда,  почему?   Не справедливее ли:  одним - дети, а  другим – мужья? Лично  я  не   против.
  Детей надо воспитывать так, чтобы империи  не  рушились. А женщины в этом отношении  и по самой  природе своей   и аккуратнее, и  ответственнее.  Хотя про  вышеупомянутую  даму это, вряд ли,  скажешь. Но не о ней речь.  В конце концов,  она - то  тут  при  чем?  Разве это ее дети? Это его семья.
   Но вот  какой у  меня в  этой связи  возникает   вопрос:  а способна  ли  одинокая,  замордованная  жизнью   мать -  а  иное в нашем  готическом,  пятиэтажном  отечестве  встречается  чрезвычайно  редко   -  воспитать полноценного патриота?               
  Вора  –   да,    лицемера  –  безусловно,  бандита,   лакея,  даже  солдата, вопреки    распространенному   заблуждению,  что  мужчин  воспитывают  только мужчины –   я  уверена,  запросто  сможет. 
 И мужественность тут   вообще не  при   чем.  Скорее, наоборот -  трусоватость.  У   этих, обиженных с  рождения  ребят  просто скрытая  тяга к  суициду. Они  бояться жизни,  и,   не умея или не желая  тянуть ее лямку, охотно отправляются служить, надеясь, что  смерть за родину придаст  хоть какой – то смысл их ненужной и  безрадостной  жизни. 
 Но  это, конечно же,   недотепы.   Умные-то, понимают, что  наша святая  Русь  –  это  Кронос,  под прикрытием  патриотических лозунгов  с аппетитом   пожирающий   собственных детей  -    и закончив  военное  училище  ( а  в  мои  школьные  годы   подобные  учебные заведения  являлись  излюбленным  прибежищем  всех  троечников ) -  ни за  какую  – такую  Родину, и  ни за кого бы то ни было вообще,  кроме  разве  своих  близких, да  собственного материального благополучия  -    умирать  вовсе  не собираются.    
   И  правильно!    Пример  всегда  следует  брать  со своего начальства.
 А окинем  взором  наших последних  министров обороны:  хоть один  отдал жизнь за Родину?  А сколько ребят погибло  в  Чечне?  А сколько народу  сложило головы  в терактах?
 Вы спросите, куда это  меня занесло?   При   чем   тут  Чечня?  Какое  вообще отношение  имеют мои рассуждения о патриотизме  к   тем  архивным  событиям, о  которых я  пишу? К моей  романтической  поездке  тридцатилетней  давности   с мужем на  море  в  Абхазию? 
Спокойно, товарищи! И  господа тоже.  Все  и  ко всему  имеет отношение.  И Чечня к  Сирии  и  Афганистан  к развалу  СССР.  И  развал  СССР  к  развалу семей.
У каждого  события, как сейчас принято  говорить  ( и  никуда от  этого не денешься)  имеется   свой   бэкграунд.  И   как  его  не назови, английским   ли   рубленым словечком  или   родным  спотыкающимся   словом   предистория  -   но  именно  эта штуковина  определяет весь  вектор  развития  -  и  страны, и   семьи,  и  отдельно взятого  человека,  и  времени в  целом.    
 Так  вот, продолжая   тему  патриотизма,  однажды, еще   студенткой   журфака  МГУ,   в  80-е  -   я тогда  работала в  военном журнале   и   «сдавала»  зимнюю сессию  в Терсколе (это  военно  - спортивная   база на Кавказе такая,  где  военнослужащие  осваивали  горные   лыжи)  так  вот  там  я  впервые  столкнулась с  тем, что в  СССР   женщина, образованная и  здоровая  не  может  себе  позволить  заиметь  ребенка.
 И   не потому, что она  этого не хочет или  подходящего  мужчины  для оплодотворения  не находится -   просто  наша самая  гуманная  страна  в  мире  отказала  ей  в  этом неотъемлемом  природном  праве,   воспетом  еще  Руссо.   
Дама  была  инженершей  из  Ленинграда,  проживала  в коммуналке,   в  одной  комнате  с матерью, женщиной  старой и  больной, и  прекрасно понимала,  чем  в их жилищных  и  финансовых обстоятельствах обернется  подобная  авантюра   и  для  них  обеих,   и  для   будущего потомка.  Обделенная  утешалась  тем, что  заводила  себе на время отпуска  любовников. 
 Он  и здесь  у нее  был -  такой  семейственный с  виду,   душевный  и улыбчивый,   средних  лет    бой -  френд   полковник.  И они  почивали  у нас  в  номере на  четверых, как положено,   и  никого из  горнолыжниц,   включая  и  меня  совсем  еще неоперенную,  их неплатонические  отношения   ничуть  не  смущали,   и спускаться  с  Чегета  на  горных  лыжах отнюдь  не мешали.   А что делать, если  прикорнуть людям больше  негде? 
И об этом я тоже  писала  в  свое время,  работая  в  Известиях, в еженедельнике «Союз».  О том, что  мы живем в государстве повального дефицита: то не с  кем спать, то  негде спать, то не на  что рожать. А еще -  в государстве  тотального  вранья.
В Советском Союзе нет  секса.
Это в  Советском-то  Союзе  не было секса?!
Да  в Советском  Союзе не было  любви!    И уважения. 
При   чем,  ни   к   кому:  ни  к женщинам, ни  к мужчинам, ни к детям; ни к интеллигенции, ни к  крестьянству, ни  к  вознесшемуся  себе на шею  гегемону.  И главное,  его  не было  к  власти  и  у  власти -  к  самой себе. 
Вот  от этого,  а  не  от  чего - либо   другого,   в  дальнейшем  и  произошло  у нас  в стране, то,   что  произошло.  И  секс  тут,  в принципе  - дело  десятое, а может быть, и   сорок пятое.
Что  секс?  Это всего лишь секс! -  как  любит  пошутить   мой  веселый и глобально  мыслящий  папа.  И в этом вопросе я с ним полностью солидарна.  Его у  нас  и сейчас пруд пруди.  Куда  не  бросишь   взгляд – кругом  сплошной секс.  А  уважение  где,  спрашивается?  А  любовь?   Молчат жены  второго и  третье созыва. 
А  что тут ответишь? Была война.

 Бытует  миф,  что  советская  власть,   в силу  своей  классовой природы недолюбливавшая  интеллигенцию  (себя   она  -  думаю, и правильно -   усевшись  за  рычаги  управления,   почему-то   к  таковой  не  причисляла)  -  была  куда  благосклоннее  к простому люду.
 Я вспоминаю приятельницу  тетки из  поселка, где доживала свой  век  моя  бабушка.  Эта женщина,  под пятьдесят,    работала на лесопильном заводе  и,   возвращаясь с колбасой  из  Москвы,  заходила к нам, чтобы поделиться этой колбасой и передохнуть  с дорожки у самоварчика. 
У нее было красивое,  с  правильными,  мелкими   чертами лицо,  но  очень изможденное. А  в  сине-сереньких, как незабудки,   глазах  постоянно присутствовало  какое-то  смущенное выражение.  По малолетству я  думала, что это, наверное,  оттого, что у нее вечно  течет из носа и  недоумевала: почему она со своим насморком не борется?  Теперь-то   я  понимаю, что  у  горемыки, скорее всего,  была  аллергия  на  опилки,  хотя  в деревне   такого  слова  тогда  и   слыхом  не  слыхивали.  Но  даже  если  б  и  слышали? Кому и  какое  дело было  до  ее здоровья?  Кого  волновало,  что  эта  не старая  еще   женщина   выглядит,  краше в  гроб кладут.  И сколько  их таких было!  И это считалось нормально:  военное  поколение,  одинокие  тетки,  рожают  в сорок, что б  было кому стакан воды в старости подать. А что вы хотите?
  Однажды   мы с братом заглянули  к ней  и  ее  дочке в гости.  Девочка    была  такой  же хорошенькой и приветливой,  как мать, но  - как же они жили!  Нищенская, крошечная, продуваемая всеми сквозняками,  дощатая   комнатушка  в  длиннющем,   безобразном  казенном бараке.  Больше я  туда не ходила.
   В  другой раз  мы навестили еще одну  семью в этом же поселке – многодетную. Муж пастух,  то ли  двенадцать,  то ли шестнадцать человек  детей.  Огромная квартира, комнат восемь, солидная зарплата пастуха  ( уважаемый человек при советской власти) государственные  дотации, но  –  та же разруха и запустение.
  Спустя  несколько лет,  когда  кто-то  кого-то  в   этой   восхваляемой  во всех райкомах  и  обкомах   многодетной  семье   по -  пьянке   убил  - я не удивилась.
   Что меня всегда  удивляло, так  это  сладкоголосая  Сенчина  с ее «Боже, какими  мы были наивными!.. ».  Слушая  эту певицу,   я всегда  спрашивала себя: а  вот  она,  лично она,  была  наивной?
   Я не  была. С  чего бы  вдруг? И что такое  эта наивность?  Отсутствие жизненного опыта? Да его навалом было кругом!
  Меня,  например,  трехлетнюю,   уезжая  строить   асуанскую   плотину  в Египет,  родители    оставили    в   деревне  у   бабушки  и   я   была  так  травмирована  этим  неожиданным  поворотом судьбы,   что попросту забыла  их.  Непроизвольно  - щелчком - стерла  из памяти  и - ву – ву!   Бабушка,  бывало, указывает мне на радиоточку, откуда в те годы частенько неслось  душещипательное: « ты уехала в дальние степи, я ушел на разведку в тайгу»  -  это про твоих родителей - геологов  поют,  - а  я ей и  верю,  и не верю.  О  ком  она?
   Не поймите  меня  неправильно,   я вовсе  не  упрекаю  своих родителей за то, что они   погнались  за длинным  рублей  ( он  оказался  очень даже кстати) я  хочу сказать совсем другое:  разве детские травмы,  как  любит выражаться мой отец – это  сантименты? 
   У него и  самого их  до  фига  этих травм.  Как  и  у подавляющего большинства  людей  на   нашей   мазеленде.  Чего  только стоит клеймо сына врага народа.


                ххх

    Когда пришли арестовывать деда, отцу было пять  лет.  Обыскивали скромную  офицерскую квартиру,  жгли в  печке  дедовы  стихи.
  – Зачем?! – спрашиваю  я  бабушку в  изумлении.
  Мне десять  и  я  впервые слышу  про  эту историю.  Никто и никогда  ничего  подобного мне раньше  не рассказывал.  Наверное,  бабушка разоткровенничалась  сейчас  только  потому,  что  узнала  вдруг, что я тоже  принялась  кропать  стишки.  А может, потому, что   болею, а за окошком смеркается  и она стоит  спиной  ко мне и лицом  к  окну и  что-то  там,  среди  разгорающихся  в  вечерних сумерках  огней   и   снующих, как  тени,  людей  – чистый психоанализ  -  спровоцировало  ее  тоже  раненую  навылет  и  дремавшую  до этого  память.
  -  Эти люди хотели как лучше,  чтобы не было доказательств вины.
     А  что дед  такое писал? Чем он виноват? 
    Теперь - то  я знаю,  чем.   Мой  поверивший  большевикам  дед  имел неосторожность  открыто   недоумевать, за  что  арестовали  Рыкова и Бухарина;  говорил,  что  будет  война   и  поколение  двадцатилетних  все  будет под  корень  уничтожено;   что  уровень нашей  военной подготовки  крайне низок. Его  исключали  за  его  выступления  из партии,  он   выходил, потом восстанавливался,  опять  выгоняли.  Но  куда же  от нее денешься,  единственно правильной?
    Отец  прочитал   его    дело  и   ему   не   понравилось,  как  дед  вел себя на допросах.  Слабак!   Признался, что  состоит в заговоре  троцкистов.  Надо  было,  как    капитан  Павлов  (капитан  Павлов, это командир деда,  с  которым  его  вместе  арестовали)  все отрицать. 
  -  Пьяному – море по колено, -  стараюсь  шутить  я ,   защищая  деда.  – Твой капитан  Павлов  выпивал,  водкой снимал напряжение, а  дед не пил,   у него  с нервами  были проблемы.  Поэт. А на батарею -  проверка за проверкой.  И  между прочим,   батарея  деда  всегда  была  в  полном порядке.  Это мне  бабушка рассказывала.  И  вообще, как  ты можешь  читать эти  сфабрикованные дела,  как  советский   рабочий  газету «Правда»  незамутненным  взором?  Откуда ты  знаешь,  как  проводились  допросы?  К  кому   и   какие  методы  применялись?   Как в принципе,   можно  доверять  этим   подлым  людям с   их  троцкистскими  заговорами и  лживыми  бумагам?   Я  сама  читала   дело   деда   в   97  году   в    Воронежском    архиве  и   у меня   чуть   сердце  не  разорвалось  от  горя.   Какое    это  имеет значение,  признать  или  отрицать,  если  судьба   этих  офицеров  была заведомо  предрешена?
 Отец сомневается, как  я  в  десятилетнем возрасте  могла  запомнить, что мне  говорила  бабушка.  И  при этом его не смущает тот факт, что сам он,   спустя  сорок  лет,  по памяти нашел  дом,  где проводился  арест   и  откуда  его увезли пятилетним.   Такое  не  забывается.   Меня  глубоко  поразила вся эта ужасная история. А  кроме  того  было удивительно, что  дед, оказывается,  любил  детей.  Охотно  возился  с отцом  и  его маленькими  приятелями,  катал их на лошадях.
  Вот мой отец   почему-то  совершенно  равнодушен  к  детям. Почему?
  Но сейчас я думаю не об  этом.  Сейчас я  спрашиваю себя: откуда они  там,  на краю  географии,  на Дальнем востоке,   простые офицеры в возрасте  Иисуса Христа, стоявшие  у истоков  ракетного вооружения  в тридцатые годы,  могли  знать, что скоро будет война с  Германией?
 Войны,  войны,   революции,    смерть,   смерть,   бедность,  распущенность, голод, голод,   вранье,  вранье,   разводы -  травмы,   травмы,  травмы!   В  прошлом, в настоящем,  в будущем.  Курс на  коммунизм, курс на  капитализм -  война, война, война…   Равнодушие...  А  стоит ли вообще рожать детей в  такой
стране?



                ххх

     В  Перестройку, когда,  вроде бы, наконец,  заговорили о правильных вещах,   я  писала о  примере  послевоенной  Голландии.  Как  в этой маленькой и  ни разу  не богатой стране  сумели, несмотря на понесенный ущерб  и потери,  защитить   материнство и детство.
   Русская   военнопленная,  работавшая   на   немецком заводе,  вышла замуж за такого же  военнопленного голландца,  родила от него  четверых ребят, спустя десять  лет,  уже   в Голландии,  развелась,  пошла   устраиваться  на  работу,  а  ей  объяснили,  что  никакой  необходимости   в  этом для  нее нет, растить  и воспитывать детей –  вот ее работа и  при  том очень важная.
   Когда   мы   с   ней   встретились,   случайно,  в    поезде,  я  как  раз возвращалась домой,   в  Москву,   из  очередной  командировки, а  она, благополучная  европейская   пенсионерка, у   которой  потомство расселилось по всей  Европе и  в  Америку,  ехала  из своей родной деревушки  в  Курской  области  (откуда  ее  15- летнюю  когда-то угнали в плен)   через  Москву  назад   в  Голландию.  Радовалась,  что железный занавес, наконец,  пал.  Жаловалась, что  голландцы очень политизированы.  Стоит  отношениям  между  СССР  и Голландией  похолодать, как  это  тут  же  сказывается  на   живущих  там  русских.   Мы с ней проговорили  всю  ночь. Она была в шоке.
- Какая у вас бедность! Как много дети  работают! – это еще при советской власти было,  по которой  сейчас многие ностальгируют.
И об этом я тоже  много раз писала.   Задавала  глупые  риторические вопросы, типа: почему  страна победительница не сумела  должным образом  защитить  материнство и  детство?  Почему  у нас всегда с такой звериной жестокостью   относились,  да и  относятся  к людям? 
 А о чем тут  спрашивать? Если  гениальный вождь  даже собственную  молодую  жену,  мать  своих  детей,  с   виртуозной  легкостью   пристроил   на тот свет.
    И  какой   вообще    у   нас  толк  о  чем-либо  писать?       Пишешь,   пишешь  -     проблем   до  фига,  денег   - не   шиша, зато –  упс! -   откуда   ни  возьмись  -   материнский    капитал.
  Что такое? Откуда?  Не иначе,  как это словосочетание придумали недоучившиеся марксисты. 
  Материнский капитал – это дети, а  не  деньги за  рождение детей. 
 Деньги за рождение детей  -  это  низость  и вопиющий цинизм.
А  желанные, любимые,  здоровые,  образованные,  воспитанные дети, знающие, что их  Родина  не    б…   продажная, и  не   пьяница  позорная, а умная,  с  характером  женщина, сумевшая  создать их родителям  все условия  для нормальной  жизни,  работы  и заработков  – это капитал Родины.
   Это вам и мать Горького скажет.
   И  Островский на том свете почешет, почешет  свою замоскворецкую  репу, да  и поставит знак вопроса  в  названии  своей пьесы.  Бедность, говорите,  не порок, а, господа  купцы?  Тогда  почему  же  мы  веками  не вылезаем  из  кровавой  борьбы  интересов  и  неизбывного  когнитивного  диссонанса? 
Нет,  бедность  – это   тот  еще  порок!



                ххх

    Смешно  подумать, когда  мои  родители   регистрировали свой  брак   в деревне П.  Калужской области  в  55 году  ( оба там практику  проходили  и познакомились  при   весьма   романтических   обстоятельствах)  у отца ничего  кроме шинели не было и  ту -  в загсе  стибрили.
    Мой  двадцатитрехлетний   будущий   батя,  разумеется,  разразился  по этому поводу гомерическим  хохотом.  И  его  двадцатидвухлетняя   жена  звенела  рядом  серебряным колокольчиком.  Пока  папа  не начал ей  изменять  она во всем  поддерживала  его и  разделяла его точку зрения.  И на то, что смеяться  следует под ударами судьбы, а  не слезы лить.  И  что  воровать,  конечно же, последнее  дело и никуда не годится, но, куда   в нашей разрушенной войной стране  при нашей - то  бедности  от этого денешься?  Родился,   хоть,   в  общем-то,  никто  тебя  и  не просил  ( ни тебя, ни сестру твою, ни  брата твоего, ни  всех  тех десятерых, которые тоже могли бы родиться, но, слава богу,  разрешили  аборты)   -    так и  живи!  Подтяни  штаны, нахлобучь   покрепче  забрало  и  помни:  жизнь всегда  права.  Слабых  -  об стенку. Эй,  эй! Ты  забыл  улыбку на физию  нацепить.
 Когда-нибудь  кто-нибудь  поставит  памятник  советскому презервативу. Нечто такое  большое, крепкое  и драное  -  надежное средство повышение рождаемости.
 А я вот думаю, за что моя мама,  красавица – отличница,  полюбила отца? За то, что  с мужчинами  дрался, а женщин  – дарил?
За то, что было  о чем поговорить в  постели?  О светлом будущем, о славном  прошлом…   Нет  денег – заработаем,  есть – будем тратить.  На друзей, на женщин,  рестораны…. 
   Папаша  любит  жить широко,  с размахом,   ощущать  биение  жизни, а не влачиться убого, как удав по щебенке.  Красота спасет мир!  Он даже под забарахлившую машину всегда  укладывается  в  элегантном  костюме  и  белой рубашке  с накрахмаленным воротничком.
- Виктор, надень халатик!
- Да отстань ты со своим  халатиком! Некогда,  -  и жить торопится, и  чувствовать спешит.
  И все ему  надо:  и   карьера,  и  политика,  и  военную   мемуаристику  успеть  перелопатить,  разобраться,  кто, где  и почему не так воевал.  Он вообще-то собирался стать военным,  мой отец,  как  и дед,  но  - сын врага народа.
 А в  государстве,  между тем,  опять   творится что-то  неладное. А  народ опять  лакействует   и  безмолвствует.  И  надо бы, как следует,  обсудить это с приятелями. Потому что с  женщинами разве о чем-нибудь  серьезном  потолкуешь?  Что они  понимают,  эти женщины?  С ними только в оперу ходить.
Ну, да,   мама  любит оперу,  что в этом плохого?
А  то заладит: пора  яблони  на даче сажать!
Ты тоже не прочь похрустеть  яблочками.  Но моему  отцу  это сельское хозяйство!..
Боже, какие же они разные! -  думаю я.  Что же  их свело  вместе  в том, пятьдесят пятом,  в метель,  в  чистом поле,  на  геологической той  дорожке?  Романтика?  Внезапно  вспыхнувшее  на морозе пламя  страсти?
 Папа -  шумный,  ему  одиночество – смерти подобно. Тащит в дом,  кого ни попадя:  едят, пьют, разговаривают,  разговаривают…   Наутро  просыпаешься в школу,  ногу  поставить  некуда.  На полу  храпят вповалку  какие-то незнакомые  мужчины,  женщины .  Так  по  ним  и прыгаешь: то на ухо наступишь, то   на  перст…
 А мама  все свободное от  работы время  поглощена заботами  о доме. Рассекает  по магазинам  с  кошелками,  готовит,  шьет,  латает, вяжет,  клеит, закручивает…   И  все время  талдычит об экономии,  об обязанностях, о долге,   о  детях.  Дети, дети, дети... С ума  можно  спятить!  Папа бежит из дома.


                ххх


-  Папа,  куда ты?
-  Зайдем в кафе.
-   Ты с ума сошел!   Там же  свирепствует  капитализм. Ты собираешься  за эту крошечную  чашечку  дрянного  кофе платить 240 рублей?
-  А что делать? –  взгляд в упор,  подбородок  надменный. - Пить дома,  на кухне?
  Я   пью дома, на кухне.  Денег всегда  в  обрез. Ну,  ничего, я привыкла  с детства экономить.      
  Павелецкий  вокзал, лихие девяностые,  мы  втроем: я,  отец и брат   - торопимся  мимо.  И  к нам разбежался  молодой человек  лет  тридцати, стал просить  денег на поезд,  билет потерял.  Верить – не верить?  Мы с братом решили  не поверить, отец поверил и -  дал. Легко,  с хорошо   знакомым  своим   раскатистым,  заразительным  смехом.  Почему не дать кому-то денег?  Что деньги? Это всего лишь деньги!  Я сам столько раз билеты терял.
   А  помнишь, папа,  в  68м,  ты пообещал мне мороженое купить? Брату купил, а на меня денег не хватило.  У тебя никогда  не хватало на нас денег.      
   Нет,  ни черта он не помнит!  Все  забыл.  Он всегда забывал все,  что касалось детей.
  И всегда все терял.  Билеты,  дорогие  немецкие фотоаппараты,  деньги, японские зонтики,  кожаные  перчатки, меховые  шапки,  чешские  дипломаты,  записки от любовниц.  И также всегда над  всеми своими  потерями оглушительно  хохотал  и  вот также  отмахивался. Это же всего лишь вещи!  Понимаете? Вещи!  А это женщины. Понимаете? Всего лишь женщины!  Он и нас с мамой потерял.  Ну… не до конца.
 - Почитай дневники Толстого, - он давит маму интеллектом.
- Ты -  не Толстой!   - мама в ярости.
-   Суть это не меняет.
  Меняет  папа.   У Толстого было  поместье  и  гонорары, его дети материально  были   чики  - паки.  А мне  нечего надеть на дискотеку.
-   А чего тебе  там делать?  Учись!
   Папан,  вы  о  чем?  Я  и так  постоянно  учусь! И при  том сразу в  двух школах,  обычной  и  музыкальной  – час туда, час обратно на метро.  А  еще у меня  куча всяких  кружков,  и  зарницы,    и  прочие спартакиады.  А  пионерская работа?  То  тащишь  свое звено  металлолом собирать,   то  старушкам  почитай.  Пионеры,  папа – это волонтеры.  И комсомольцы -  тоже волонтеры.  А иначе характеристику нормальную  для поступления в институт не дадут.
  А   еще мы  почему-то  постоянно готовимся к  войне.  И я  очень метко стреляю из винтовки,  у нас в школе тир; и  еще  разбираю на время  автомата Калашникова.  У меня  супер   быстро  получается. Я  вообще  не  против   пострелять.  А  что? Когда  девочке  нечего надеть на дискотеку  всегда  хочется кого-нибудь убить.
  У меня золотой значок  ГТО  и  аттестат 4  четверки. И  не по - вашей  облегченной послевоенной  программе, а по нашей с тригонометрией и диалектическим материализмом.  Под моим руководством  наш   трудовой отряд в  славном  Краснодарском  крае занял первое место в объединении  московских школ. Да, да,  папа!   И представляешь,  папуля,  хитроопые   колхозники   нас  пидманули.  Обещали  отправить  победителей  на две недели на море – и  облом!
   А я  еще ни разу не была на море. И  в Египте, в  отличие, от  своих  брата и сестры тоже не  была. Я  вообще мало  где  была.  А хочется!  Я планирую  объездить всю нашу необъятную  странищу;  и  все  сопредельные дружеские  социалистические государства тоже;  а  если повезет   и вражеские капиталистические страны  в  купе с  ними.  Я  хочу  собственными глазами  обозреть   этот огромный,  яростный  и  загадочный мир.  Понять,  по  каким  законам   он   функционирует  и   какого  лешего,  постоянно враждует?
    Я  поступила  в университет, без всякого блата.  Я  работаю с 17 лет.
    Но то,  что мне платят - это зарплата?   
   Мама в тревоге.  Она боится,  как бы я  со своими бунтарскими настроениями  не подалась в  карбонарии.  Держи себя в руках, ты женщина!  Ну,  да, поэтому я и пошла в журналистику, а не в  шахту,  где хорошо платят.
  Я выбрала журналистику, потому что  хочу  разобраться: откуда в  нашем великом,  богатом  и,   как  твердят все  кругом,  передовом   государстве, вдруг взялась  такая  жуткая бедность? И  откуда  в стране с великой культурой  вдруг  такое   варварское отношение к женщине?  Почему ее  здесь превратили  в полукухарку,  полушлюху?   
  И что прикажите в таких обстоятельствах делать?  Выйти замуж как мама – эх   раз,  еще  раз!  - отец  нас окончательно  покинул  и  наша  красивая мама опять собирается замуж 
(а  как иначе выживешь  на  инженерскую   зарплату  с тремя  детьми? )  или  покупать лотерейные билеты, как отец,  в надежде  выиграть однажды  по-крупному  и  всех сразу  осчастливить:  и жен,  и детей,  и случайных прохожих?
О, да,  мой    обладающий   крупными  достоинствами  (и  соответственно,  не менее существенными  слабостями)   отец  имеет  и эту  дополнительную слабость.  Он   пачками скупает   лотерейные билеты,  которые  распространяют  в  его геологическом министерстве,  и  когда открывает  свой дипломат, по  случаю получки,   как  у  Санты  Клауса,  набитый   редкими  в нашей  семье  конфетами и  фруктами,  оттуда сыплются  и  разлетаются по полу, кружась,  как   колдовские  осенние  листья  –  билетики, билетики, билетики… Мы  с  сестрой  их  подхватываем, складываем стопкой, дожидаемся  газеты с  результатами  розыгрышей, лихорадочно  сличаем  цифры.  Советская лотерея  - это   казино:   3 -8-7-0- 1….  Совпало? Ура!
  Как ни  удивительно, отцовские  билетики  частенько  выигрывали.   Не по крупному, к сожалению -  машину, скажем, отцу так  и  не удалось поменять -   но  по 10, 20  рублей, ради бога. Однажды  мы выиграли  целых 100.  Нет, он все-таки  был везунчик,  мой отец! Не то, что  я –  самая  везучая  из  самых  невезучих.
  Эту фразу  как-то  невзначай   обронил мой  муж накануне свадьбы. Усмехнулся,   ласково потрепал  меня по волосам.  Точность попадания  меня сразила.   Вот  именно что: самая из самых!
   Папа выигрывает, а мы с сестрой,  падчерицы  фортуны,   таскаем у него из карманов мелочь  себе  на мороженое.  Хоть какая-то  компенсация за то, что он вечно про нас забывает. Угощаем брата.  Ему-то,  бедолажке,  подворовывать  некогда.  Он   по  десять километров  каждый  божий день плавает  в  своей спортивной школе.  Красивым стилем баттерфляй.
    А еще мой отец  всюду опаздывает.  Из-за него беременной на девятом месяце  маме  пришлось  как-то  прыгать в уходящий поезд.  Из - за него задержали с  вылетом самолет в Египет. Он всегда всюду  носится,  как угорелый,   и    все - равно   заставляет  людей  себя ждать.  Потому  что у  него, видишь ли,  постоянно  дьявольская  куча  дел. Откуда? Да,  неужели  не ясно? Военное  поколение,  старт с низкой позиции,  чтобы получить от жизни все - все, что она может предложить  -  надо действовать  быстро,  очень быстро и еще быстрее. 
    Современная  молодежь  исповедует  то  же  самое. Что  меняется?


                пр. следует