Играя с жаром собственных великолепий

 


(Главы из Летописи Легко и Просто 3)



Я Хроники читаю Амидора. Историю о Магии и Магах.
Поэтому болтать мне – не досуг.

…

- Расположитесь удобно в ваших креслах. Расслабьтесь. Закройте глаза.
Придайте вашему уму уравновешенное состояние наблюдательного спокойствия.
Настройтесь на мой голос.
Слушайте мой голос, и только мой голос. Доверьтесь тому, что предстанет перед вашими взорами. Строго следуйте всем моим инструкциям, буквально выполняя каждое предложенное действие. 
И я проведу вас, как и обещал в Царство Света ...

…

… Проводник ровным размеренным речитативом вёл нас через неисчислимые лабиринты внеизмеренческих тайных ходов, испещряющих на манер швейцарского сыра плотные сгустки галактик.
Вёл привычно и даже меланхолично, но крайне профессионально. Никто не заблудился, не застрял в посторонних образах. Нигде не споткнулся о ментальный барьер, не погряз в какой-либо присущей каждому из нас фобии, не запутался в банальных внутренних диалогах и не был поглощён никакой агрессивно настроенной сущностью или одной из задавленных психических эмоций, коими изобилует практически любой человек.
И потому все мы оказались в огромной гулкой пещере, посреди которой неземным светом сиял (а не горел) идеально белый поток – этакий луч, даже лучище в три обхвата толщиной.

Все заворожёно, будто загипнотизированные удавом мартышки, двинулись в его сторону. Мне же хватило одного беглого взгляда, чтобы начать обшаривать любопытствующим взором пространство на предмет более интересных штук.
Достаточно меня знать совсем недолго, чтобы со стопроцентной гарантией и железобетонной уверенностью понять, что моё пытливое внимание  не могли привлечь ни Священный Свет, ни гулкие своды помпезно декорированной огромной залы, ни, тем более, ряженные в вычурные хламиды дядьки. А вот тёмный, еле приметный лаз, некий пыльный угол или даже (кто его знает?) тупичок – это да. Вот, что моему вниманию завсегда мило!

Такая лазейка нашлась. Я тут же шагнул в неё. И вовремя. Потому что раздались фанфары и пришедших окружили служители Священного Культа. Для ещё большего  причаровывания и последующего посвящения, надо полагать.
Из того плотного кольца вырваться незаметненько было бы весьма затруднительно.

…

Пещерка узкая была. Краями тропка шла по кругу грота. А в середине была яма. А в яме темнота. Я посмотреть в неё нагнулся-наклонился.
И я бы был не я, если б туда не провалился.

…

Паденье завершилось гулким всплеском.
Внизу в скалистой нише, глубиною в рост, вода плескалась и немножечко бурлила. И переливалась вся. Неуловимо радужным каким-то светом. И через ямки той края.
Я выбрался из выемки той.
Умытый, свежий, озорной.

Правда, испачкался немного, бродя в подземных гулких переходах (хотя откуда грязь в скалистых гротах?).
А тут ещё источник-водопадик мне открылся. И я не поленился, там в полный рост помылся, а затем умылся и напился.
И стало мне совсем легко.

- И что ты делаешь тут? – сзади меня шуршаньем тихим звучит вопрос.
- Слегка ополоснулся, - я ответил, обернувшись.

- В Источнике священном? – насмешлив вопрошающий тот голос. – До этого в Купели Радужной кипенье окунулся. 
- О, я не специально. Поскользнулся.

- Ну да, конечно же! Он поскользнулся. А не втолкнули его лЕгкты.
- А кто это?

- Озорники смешные местные. Я вроде бы как покровительствую им. Культягам не даю в обиду.
- Культягам?!! Классное словцо!!! И как ко мне ТАКОЕ славное словцо и не пришло?

- Пришло, пришло, - мой собеседник тему изменил. – Ты знаешь, ЧТО ты накупал в Купели Радужной, в Источнике Живом? Во, ЧТО ты вымазался в Священном Гроте?
- Что … накупал? Во что … испачкался?

- А ну, ладони вытяни.

Я вытянул. И рот раззявил. А дядечка счастливо рассмеялся.

- Ещё одно Дитя! Ну, будь здоров, Дитя по Сути. Рад тебе был.

Я машинально дядечке киваю, а сам в каком-то ступоре восторга пребываю.
И … обалдеваю.
Ладошки книзу – из серединок их шурует аккуратный дождик.
Ладошки повернуть друг к дружке – солнышко меж них сияет.
А кверху их – серёдочками вспыхнет радуга. Из серединок выйдет, меж ладошек  встретится, дугой восторженной засветится. Такою радужной дугою. Всех цветов.

…

Меня, наверное, не досчитались, обыскались.
Я вышел к столбу света, а там суровые все лица укоризной меня душат.

- Ты пропустил инициацию! – сурово рот один открыл, суровостью меня своею окатил. – Как ты намерен Службе Свету отдаваться, когда ты с самого начала нерадив? 
- Я отправлялся на экскурсию духовную, а не подписывал себя ни на какую службу, - отвечаю, а сам пути отхода примечаю. Таких, пока что, нет.

- Предназначение любого – служить Свету, - каркнул старец.
- Да я не против: с вашим Светом в дружбе жить, - ему я говорю спокойно и достойно. – Но не служить. Нет, не служить. Ему или чему ещё другому.
Слугою жить – не по нутру мне.

- Придётся мне тебя переубедить. Я знаю много методов, - шагнул ко мне он.

Да, с виду дедушка седой и с длинной бородой, а пальцами в меня вцепился-впился жёсткой хваткой, болевой! Я тут же дико взвыл. 
 
- Свободу воли ведь ещё никто не отменил? – прошелестел сзади меня спокойный голос гладко, мягко, хотя при этом повелительно и властно. И убедительно опасно.

Служитель культа отшатнулся и, как показалось мне, даже попятился пугливо. Запнулся и споткнулся. Чуть не навернулся.
Моё плечо поспешно отпустил.

Так я от «службы» откосил.

…

- Ну, послушай, - я торопился не отстать от своего спасителя. – Я не прошусь в ученики (вот еще!!!). Тем более, что я уже и так сегодня чуду обучился.
Смотри: вот Солнышко, вот Дождик, а вот Радуга!!!
Каких ещё мне надобно чудес?

Он моим Детским Восхищеньем чутко любовался. С не меньшей Радостью.
И Детскостью.
Потом, когда я наигрался, круто повернулся, опять во тьму направился. А на мой вздох обидный-огорчённый мне обронил, чуть слышно (но его голос звонко прозвучал в моих ушах):
- Зови меня Андар. Что означает: НеПодарок.

Тут Мистик обернулся-ухмыльнулся. И в той ухмылке была Сила Безусловная. Усраться можно от ТАКИХ ухмылок.

Я не усрался. Вот ещё одно мне чудо.
Какой я – привлекательный сегодня для чудес!!! 

…

« … Он приходил в мир тот, который задыхался ненасытностью завистливой и злобной, и извлекал из недр своих невиданный никем всемирный взрыв. Он исчезал во вспышке света, взлетал под небеса столбом, как грандиозный гриб. От центра грИба волнами по миру расходился, всё на пути своём снося. И раскалённым смерчем проносился, и выжигалось всё и вся.
А то, что уцелело, какой-то силой лучевою приницалось, пронизывалось насквозь и пронзалось. И сила разрушительной была. Материя любая неуклонно распадалась после того таинственного облучения.
Он вспышкой огневою становился, чтобы разрушить всем опостылевший мир … ».   
 
- Гляди-ка, ядерный взрыв описывается. И атомной бомбы мастерить не надо. Во, дядечка нехилый! Пришёл, дематериализовался во вспышке огненной и всем привет. Уже не нет смысла думать про обед. Пора тихонечко ползти на кладбище.

…

- А я способный? – спрашиваю Мага я.
- Я не приемлю слов: «способности», «способный». Способность – всего-навсего, обычный навык что-то воплощать в действительность каким-то способом определённым.
Способным быть – быть способов рабом. 
Мне нравится определения – великолепия, великолепный.
Всё происходит из Тебя
В Великолепии Твоём

- А я великолепный? – уточняю надоедливо.
- Ты способный.

И я смеюсь. Так мне и надо.
Точнее говоря, не мне, а надоедливости.

…

- Вот и пришли мы.

В кромешной темноте Маг улыбнулся мне. Во мгле, где ничегошеньки не видно, блеснули его зубы. Надо же!!!

- Тебе необходим Источник Твоей Силы. Открой Вход Свой в Таинственное Сокровенное Своё. Останься здесь, побудь в Полнейшей Темноте.
- Тут ничего не видно, - я зевнул.

- Вот то-то и оно, - Андар вздохнул. – Вот то-то и оно.

…

Я время перестал собою ощущать. Казалось, в Вечности я поселился. И Вечностью самою стал. И даже заново родился.
Вот только в Сокровенное Моё портал мне не открылся.

А я от Алана одно искусство уяснил (одно из многочисленных) – КАК БЫТЬ РЕБЁНКОМ.
Ребёнок не скучает, он играет, себя игрою развлекает.

И я запел.
Шутливо, не серьёзно.
Не виртуозно.
Как сумел.

- Тут ничего не видно
Тут ничего не видно.
Тут ничего не видно
Не видно … ничего ...

Я распевал напев чудной, и, ё – моё, Восторг Живой!!! Меня внезапно озарило. Негаданно-нежданно осияло, осенило, осветило.
Как громом среди неба ясного!
Как снег на голову!
Как обухом по голове!

Да как же это: мне не видно?!!
Как раз-то мне ЕГО и видно.
Мне ясно видно ЭТО
ТОЛЬКО ЭТО 

Я ВИЖУ!!!
ВИЖУ НИЧЕГО

…

- Ты ожидал разрядов огненных и завихрений силовых энергетических? – ехидствует Андар. – Так представлял себе ты Свою Силу?
- Там Пустота, - блаженно рассмеялся я. – Я Пустоте – родня.

- Да. Пустота. И да, родня.
- И с Нею что угодно можно сделать, раз мы – родные, Пустота и я?

- В Ней сделать, да.
Не с Ней, не из Неё.
Из Пустоты не вылепить какие-то творения.
Ты сам бы не позволил никому стремления: мастырить что-то из организма твоего.

И Пустоте не чужды формы обновления. Внутри Её.
И, да, всё что угодно можно сделать.
В Ней сделать. Но не с Ней, не из Неё

…

С Андаром распрощались мы по-дружески. Как ровня. И я отбыл.
Опять же путешествовать и странствовать. Я – путешествующий странник и странный путешественник.
И вот меня опять зовут к себе те странствия и путешествия.

Снова.

…

Что это? Кто-то шлёпает ребёнка, настаивая свою правоту на безответности другого?
Я уловил очередной замах руки и вывернул за спину руку. И наказатель захрипел.

- Пусти. Это моя дочь. Она наказана за ослушание. Не хочет в храм ходить по воскресеньям и поклоняться нашей матери верховной.
- Ты – изверг, не иначе, если бьёшь дитя с таким воодушевлением, с таким азартом! – не удержался и воскликнул гневно я. 

- Не изверг я. Ты, Мистик, не чуди. А если извергов увидеть хочешь, то поскорее Гретту посети. Тогда тебе на Гретту. Ты посети планету эту. Там их увидишь. 

Отцу я строго запретил наказывать ребёнка, пообещав, что первый же его удар в нём болью же и отзовётся. Как и любой последующий.
Отца и дочку отпустил и ту планету посетил.

…

До этого я тошнотворней ничего не видел. И то, что там друг друга ели – не самое противное. Они плодили и рожали не детей – себе еду. Младенцев новорожденных они живыми ели.
А матери те жили, пока могли рожать (они детей вынашивали, словно звери, короткий срок, не девять месяцев).

Там только тем и занимались: своё потомство ели и совокуплялись.

Там самыми богатыми те были, в гареме чьём насчитывались сотни жён. Те вечно были сыты. И ели только мальчиков. А девочек выращивали себе в жёны.
Но те, кто победнее был – был неразборчивым в таких вопросах. Те ели всё.
Я видел, как голодные папаши вскрывали своим жёнам животы, и плод оттуда вынимали. И тут же пожирали.

Я видел войны между кланов людоедских. Как победители съедали побеждённых, не расторопных в убегании. И раненых. И мёртвых.
И пиры победные, где и младенцев ели.

И крик сорвался с уст моих. Я выл, вопил, орал. Я ныл.
Отчаянно , протяжно, безысходно.   

Мне захотелось всё испепелить и самому исчезнуть без остатка. Тому, КТО это знал и знанием своим подобные миры и создавал.

Смерч огненный во мне ожил и заиграл. И закипел, и забурлил под кожей.
И тут я понял, как Андар миры на минус множил.

И ненависть в моих глазах волной всплеснулась. И хладнокровие во мне проснулось.
Спокойствие и отстранённость палача.

…

- А тот не рубит сгоряча, - услышал я знакомый смех.

Смех невесёлый в этот раз. Нерадостный.
И взгляд пронзительный, печальный. Маг глядел грустно на моё отчаяние.
Неодобрительно.

- Ты отговаривать меня пришёл? – я поднапрягся. – Все уговоры бесполезны! Я сделаю, что хочу. Я не могу иначе поступить. Иначе кто-то поступил бы: рукой махнул и позабыл бы, помедитировал или простил бы. Но это кто-то – другой был бы. Не я.
- Я-то тебя понимаю и полностью с тобой согласен, - Андар не спорит. – Ты дар в себе открыл и вот момент для воплощенья дара.

- Тогда зачем пришёл?
- Жду – не дождусь я твоего удара. Мне хочется взглянуть со стороны на вспышку света. Люблю я это. Вот и всё. А совершать уже не буду.

- А почему не будешь, если любишь, и есть умение, и есть за что?
- А я люблю не только это. Люблю я быть поэтом. Прогулки в чаще леса я люблю. А также обожаю я вот это.

Он мне ладошки показал – я сразу понял, что имеет он в виду.   
Ладошки книзу – из серединок их шурует аккуратный дождик.
Ладошки повернуть друг к дружке – солнышко меж них сияет.
А кверху их – серёдочками вспыхнет радуга. Из серединок выйдет, меж ладошек  встретится, дугой восторженной засветится. Такою радужной дугою. Всех цветов.

Он пояснил, когда продемонстрировал моё любимое искусство:
- После того как мир ты разнесёшь, при этом сам исчезнув, в тебе проснётся жажда к собственному регулярному исчезновенью во вспышке огневой.
Не скрою, тут соблазн большой. Испытывать своё исчезновенье во вспышке пламенной. Плюс чувство собственной потребности тебя согреет. А тех миров, каким пора вернуться в Изначалие, хватает.
Тебя и захлестнёт приятный тот водоворот. Смерч огненный блаженный.
Тебе уже ни до чего не будет интереса.

Теперь я будто бы  себя со стороны увидел, и мне уже вдруг расхотелось беспрерывно исчезать. На пару с очередным болезненно смертельным миром. Я ведь могу и испариться сам. Без всяких представлений человеческих прогнивших. Мне надоело хоронить собой других.
Мне надоело крематорием бездушным (или душным) быть.

Я собирался уничтожить эту Гретту. Конечно же, её кровавую цивилизацию, а не саму планету.
Когда же ты готов меня на этом поприще сменить – я, наконец, смогу повеселиться.
И ты повеселись.

Я был ошеломлён. Я долго на него смотрел. Потом на руки свои глянул.
Ладошки книзу – из серединок их шурует аккуратный дождик.
Ладошки повернуть друг к дружке – солнышко меж них сияет.
А кверху их – серёдочками вспыхнет радуга. Из серединок выйдет, меж ладошек  встретится, дугой восторженной засветится. Такою радужной дугою. Всех цветов.

Да ну их, на хер, все миры и истребление миров!
Когда блаженно так глядеть на солнышко, на дождик
Когда так радостно мне радуга моя сияет

…

- Какой великолепный я. И всё – Мои великолепия!!! – в Домик вошёл Мистик, а с ним напев смешной, созвучный только что прочитанному мною. – Мои великолепия-я-я!!! Мои-и великолепия!!!

- А кто тот парень, о ком речь? – спросила я у Алана, показывая ему Хроники.
- Я не рассказывал тебе историй страшных на ночь, - мой милый отшутился. – Спроси рассказчика.

И я открыла книгу, после того как мысленный вопрос возник.

- Имя героя – Дантредор Хоккийский, - ответили мне Хроники. – Единственный оставшийся из Клана Хокки. Скиталец Радостный, Счастливый, Одинокий.   
- Наш Дан?!! – не удержала удивленья-восхищенья я.

На что ответ, исполненный сарказма, получила:
- Свой собственный он Дан. И никому Скиталец принадлежностью не вписан.

А я язык той книге показала. По-детски своё возмущенье выразив. 
Раскрыла Хроники, и смех не удержала. Там на страницу всю был нарисованный язык.

Я в окончание истории ещё раз окунуться пожелала. И окунулась.
Здорово!!!

А Алан, меня сзади нежно обнимая и ласково целуя мой висок, через плечо мое взглянул в открытость Хроник. И рассмеялся, строчки взглядом выхватив.

- Чудесная забава, славная потеха! Я сам однажды в тот Источник угодил.

Он руки, как в тех Хрониках было описано, сложил. 
И чудо Солнышка, Дождя и Радуги поочерёдно мне явил. 

И я опять не удержала Радостного Смеха 


Алан Лига Легко и Просто
http://legkoiprosto.ucoz.ru/