4. Как попасть на историческую Родину

 Самыми первыми в Израиль хлынули евреи Чечни и Ингушетии. В республиках стало неспокойно. Особенно своей нетерпимостью к инородцам радовала Чечня. Ингуши радостный ажиотаж полученной свободы от русской зависимости с чеченцами разделяли не очень и хмуро ждали больших неприятностей. Еврейские общины быстро смекнули, что грядет большая буря и старались выехать из страны все разом и как можно быстрее. Это больше напоминало бегство с тонущего корабля. На Ставрополье тоже поняли - пахнет жареным, и не просто жареным, а вовсю горящим. И приграничье тоже пустилось в бега на обетованную землю. Еврейский нюх не подвёл свой народ и на этот раз. Большие неприятности наступили 11 декабря 1994 года. В Чечне грянула война. Жесточайшая. Приграничье Ставрополья тоже подверглось обстрелам, внезапным нападениям, захватам заложников и кражей людей, которых потом либо отдавали за солидный выкуп, либо продавали в рабство, либо умерщвляли посредством голода и пыток. Командование российской армии в то время отдавало настолько глупые и бестолковые приказы по проведению боевых действий, что стороннему наблюдателю они казались прямой изменой Родине.

      Но вернёмся к нашей истории. К середине девяностых попасть в Израиль стало довольно сложно. Правительство исторической родины, столкнувшись с непредсказуемостью и нездоровой активностью советских евреев к разного рода авантюрам и мошенничеству, резко изменило политику и перестало пускать в свою вотчину кого попало. Теперь шёл довольно жёсткий отбор, проверялся каждый человек на наличие еврейских корней и добропорядочности. Для того, чтобы получить разрешение на въезд и место жительства на вожделенной земле, приходилось собирать кучу документов и справок, начиная со свидетельства о рождении каждого члена семьи до справок типа "не был", "не привлекался", "не участвовал". Число желающих выехать из России евреев пугало своими размерами правительства обеих сторон. И с каждым днём оно возрастало всё больше. Первые первопроходцы, выехавшие в начале девяностых и уже обустроившиеся на новом месте, писали своим родственникам, оставшимся в голодной и неспокойной России, письма с восторженными описаниями израильского быта и нагло сманивали последних следовать их примеру. К письмам прилагались цветные фотографии с видами местных красот и достопримечательностей, частые мобильные звонки первых сотовых и посылки с интересными вещами и безделушками. Письма зачитывались вслух всем семейством, пересказывались соседям и знакомым, а фотографии являлись неоспоримым фактом, что всё написанное в письмах правда. А кому из людей не хочется лучшей доли?

      К 1994 году Миша созрел для того, чтобы навсегда покинуть пределы России. И тут произошла заминка. В свидетельстве о рождении жены значилось, что она русская, и её родители тоже исконно русские люди. Надо сказать, у евреев национальность присваивается ребёнку по национальности матери. Это что же теперь получается? Русская жена, и национальность детей, как евреев под большим вопросом? Вот тогда-то и поняла Елена ещё одну причину долголетнего неприятия её свекровью. Пришлось ей ехать в Радостный и через подкуп чиновников исправлять запись в свидетельстве о рождении, самом первом человеческом документе. Соответствующую запись исправили, указав, что родители Ленки и она сама евреи, и семья подала документы к рассмотрению на въезд в Израиль с последующим проживанием.

      Антона к тому времени уже женили. Просмотр в записи русскими родственниками свадьбы племянника поверг их в глубокую задумчивость. Её вызвали количество и стоимость подарков и данных молодожёнам денег. Родственники Ленки были людьми простыми и говорили то, что чувствовали.

- Хорошо, что не поехали, - после долгого молчания изрекла одна из сестёр. - Куда нам с ними ровняться. Самим было бы стыдно, да и Ленку припозорили бы.

      Остальные, тяжело повздыхав, только согласились, махнули рукой на еврейские излишества и пошли заниматься своими делами. А дел у русского человека всегда в избытке.

      Родители жены Антона ещё раньше собрались в Израиль и сидели на чемоданах. Паша хотел, чтобы сын выехал с семьёй жены. Но неожиданно Антон показал характер. Спокойно и равнодушно отнесясь к насильственной женитьбе, он встал на дыбы при упоминании о скором выезде из России и ехать категорически отказался, мотивируя это тем, что у него здесь своё дело и бросать он его не намерен. Молодая жена, которая выглядела почему-то почти в два раза старше, возможно, из-за сильной полноты, посмотрела на своего мужа, подумала и решила тоже никуда не ехать.

      Антон со своей маленькой семьёй остался. Миша с женой и двумя другими детьми выехал в Израиль.


http://www.proza.ru/2015/11/18/483