Самоубийца

Катя стояла у распахнутого окна. По щекам текли слезы. Все было кончено. Оставалось только сделать шаг вперед… Впереди ждала вечная тишина, бесконечный сон, а главное – отсутствие этой безумной боли внутри. Катя выдохнула, зажмурилась и прыгнула.

- Пятая, вызов на Каменную улицу. Неудачливая самоубийца. Девушка прыгнула с 12 этажа.

- Вась, включай сигналку, рванули. Только бы успеть! – сказал врач Скорой водителю. Машина стартовала с подстанции.

Катя открыла глаза и вздрогнула от накатившей адской боли в шее, руках и ногах. Она огляделась – белые больничные стены, букет цветов в вазе, слева от кровати в кресле спит отец. Катя попробовала привстать и вдруг Поняла. Ноги не двигались. Паника накатила волной, и Катя разрыдалась. От рыданий проснулся отец. Он резко встал, и подбежал к Кате, обнял и начал гладить ее по голове.
- Ну-ну, моя хорошая, ну-ну, главное ты жива! – Шептал отец.
- Пап, за что? – всхлипнула девушка.
- Ну-ну, успокойся, все будет хорошо, я с тобой… Милая моя, как ты меня напугала, - прижимал ее к себе папа крепко, и тоже расплакался. Потом он выпрямился, вытер слезы и твердо сказал:
- Катюш, мы выберемся.
И Катя сразу ему поверила. Как в детстве, когда отец подбрасывал ее вверх, она летела вниз, уверенная, что он ее поймает.

Так началась ее новая жизнь.

Когда сраслись самые большие переломы, Катя перешла в реабилитационное отделение. С той же силой духа, которая понадобилась ей, чтоб шагнуть в окно, она начала работать над телом для того, чтобы встать. Подтягивания. Тридцать. Выше, сильнее, быстрее. Пять операций на ногах. В одной ноге стальная спица, другая переломана в трех местах, медленно срастается. Соседи по больнице прозвали Катю «Живчик». Все, кто попадал в палату к Кате, были срочно втянуты в круговорот их вечно хорошего настроения с отцом. Они постоянно балагурили, шутили и в палате стоял хохот. В Катиной палате никто не умирал, заметили врачи. Даже самые тяжелые. Сила смеха Кати и папы ставила на ноги даже самых задохликов.

Через полгода Катя сделала первый шаг в тренажере. Адская боль. Но Катя терпела, и шла вперед навстречу жизни. «Я танк! Я – танк!» говорила она себе и медленно вытягивала ногу вперед.

Через три месяца после этого Катя шла по коридору больницы. Медленно, черепашьим шагом, и улыбалась во весь рот. Навстречу шел отец. Он раскрыл руки и остановился. Катя медленно шла навстречу, как в детстве, когда она бежала в его объятья, и его руки схлопывались за ее спиной, и они стояли обнявшись – большой папа и маленькая девочка.

«Ты победила» - сказал отец.
- Мы победили, пап, тихо сказал Катя и положила голову ему на плечо и еще крепче обняла отца.
- Почему ты это сделала? – вдруг задал отец мучавший его последний год вопрос.
Катя расхохоталась. На нее напал истерический смех. Отец удивленно смотрел на нее и ждал. Она не могла остановиться. Ей было безумно смешно. Отсмеявшись с минуту, она сдавленно хрюкнула и по слогам, иначе не могла, произнела сквозь выступившие от смеха слезы:
- Из-за не-сча-стной-любви-мать-ее!
Отец расхохотался, обнял ее, приподнял ее и сказал:
- Да, дочь, стоило это сделать, чтоб понять для чего нужно жить.
Катя посерьезнела:
- Оно никогда того не стоит, пап. Но, чтобы это понять, нужно было это сделать и выжить.
Отец обнял ее за плечи, прижал лоб к ее лбу:
- Мама бы тобой годилась, малыш.
- Да, пап, прошептала Катя. По щеке прокатилась слеза. Двадцать лет назад ее мать, страдавшая шизофренией, прыгнула в окно, и погибла, оставив свою судьбу дочери в наследство.

В отделение на кресле ввезли девочку, неудачливую самоубийцу с парализованными ногами. Девочка прыгнула с 9 этажа из-за двойки на экзамене. Она с удивлением увидела улыбающуюся пару – хромую девушку, которая шла с огромным трудом, и красивого пожилого мужчину. Непривычная картина для этого отделения: они шли, и улыбались так счастливо, как будто с ними случилось что-то потрясающе хорошее… Девочку повезли в Катину палату. Впереди у нее была целая жизнь, с которой можно было сделать все, что угодно.


Рецензии