Под одним небом

ПОД  ОДНИМ  НЕБОМ

   «Надо проехаться по России», - в своё время наставлял Гоголь. Всё правильно, просто необходимо обозреть сердцем обширную Родину, дабы сполна утвердиться в своём сыновстве, пространственно расширить душу от Севастополя до Петропавловска, насколько вместимо естество.
   Вот только, увы, упирается этот благой позыв в финансовые прорухи… А потому вынужден проехаться по России всего лишь воображением, да и то сузив маршрут до пределов срединной Руси, где от рождения обитаю, более-менее знаком с нравами и обыденностью.
   Только, Бога ради, не ищите в моей писульке каких-либо намёков, тем паче сатиры: у меня и на разуме не было ничего подобного, скорее наоборот.

1
   Николай Иванович родом из среднестатистического районного городка (назовём его Энск), но теперь проживает в Москве. Да, на время очередной сессии Госдумы он – полноправный житель столицы и занимает персональную жилплощадь в самом центре, в двадцати минутах ходьбы от Охотного Ряда.
   История этого счастливого переселения длительна и непроста. Вкратце обозначим её. Снова упомянем Энск, тамошний радиозавод имени А.С. Попова, в котором наш Николай Иванович сначала старшим мастером, потом бригадиром славного коллектива коммунистического труда, член профкома, чуть позднее секретарь парткома. Карьерное возрастание, чуть замедляясь в переходные девяностые, продолжилось в нулевые: и вот Николай Иванович – уже в райкоме второй, потом первый секретарь… После громкой, проведённой на ура кампании новой партии он – депутат Госдумы второго, затем третьего и четвёртого созывов.
   Безотказный социальный лифт вознёсшего на заслуженную высоту – честь и хвала ему за это! И тут и грана иронии: в самом деле, человек достойный. Сын простых родителей из глубинки, дитя войны, работяга, каких не сыскать; без малого плакатный строитель коммунизма, а затем и капитализма нашего, российского, разлива – чего вы хотите? Николай Иванович и внешне хоть куда: высокий, опрятный, яснолицый, с хорошим русским лицом и добротно уложенными хрестоматийными русыми волосами, которые ничуть не портит достойная проседь и еле обозначившаяся лысина.
   Николай Иванович знает жизнь, в частности, тайные премудрости законодательства; на его совести – ряд судьбоносных законов и принятие трёх госбюджетов, где значительно увеличены расходы на оборону, заметно – на развитие сельского хозяйства и подтверждена неизменность государственного курса на выполнение всех социальных обязательств.
   Итак, вот уже десятый год Николай Иванович живёт  на два фронта – меж Москвой и Энском. Его законная супруга Зинаида Ивановна, в прошлом радиомонтажница, а ныне пенсионерка, женщина от природы статная, а от благоприобретений – привлекательно располневшая, обихаживает столичное жильё мужа, способствует комфортному обучению дочери в ГИТИСе: Оксана мечтает стать артисткой.
   Да, в депутатские каникулы Николай Иванович, как и предписано, посещает свой избирательный округ, то бишь родной Энск. Понятное дело, на фоне сытой Москвы единоутробные палестины, к его огорчению, не блещут: ни чистоты, ни сытости, ни переизбытка автотранспорта Энск не имеет. Радиозавод, вскормивший не одно поколение провинциалов, в том числе и Николая Ивановича с супругой, приказал долго жить; и не он один – два окрестных совхоза, а ныне сельхозпредприятия, тоже дышат на ладан: скот давно пущен под нож, строения загнивают на корню… На беду, депутатские запросы Николая Ивановича в адрес районных и областных властей дали единственный результат: муниципалитеты обоих уровней подтвердили недостаток финансирования – бич обновляющейся России.
   Обжив светлый зал Госдумы с чёткими рядами удобных жёлтых кресел, Николай Иванович окончательно уяснил: и он, и десятки коллег, за единичными исключениями всего-навсего высокопоставленные статисты, как это ни обидно сознавать. В конечном итоге правят страной не только Президент и правительство (и не столько они!) – вовсе нет, хозяева России – сто десять миллиардеров, некоторых из них Николай Иванович знает лично. То, что противно их интересам, думцы с порога отвергают или заматывают во многих чтениях. Всё это так, - но вопреки тому, Николай Иванович горд находиться на вершине якобы-власти.
   Но дела делами, а душу Николай Иванович так или иначе тешит: искренне сентиментальничает в местах полуголодного детства, встречается с немногими друзьями по цеху (большинство – на здешнем кладбище), помогает престарелым родителям Анне Григорьевне с Иваном Поликарповичем (выстроил им добротный коттедж с сауной). Это воистину произведение искусства! Подобное сооружение Николай Иванович подсмотрел у одного из олигархов. Нечто вроде мини-замка: с башенками по бокам, со стрельчатыми окнами и замысловатой ярко-синей крышей и притом всё отделано декоративным кирпичом загранпроизводства!

2
   Опять же с этим коттеджем… Против были Анна Григорьевна  с Иваном Поликарповичем: куда им на старости лет этакие хоромы? Одной ногой в могиле, о душе думать надо бы – так заповедали деды и прадеды. А тут ни с того, ни с сего – стройка, да какая! Приехал середь лета Коля, пригнал бригаду азиатских людей, навёз «камазы» материалов – и закипела работа! Родители то да сё: мол, прадедов дом ещё крепок,    век простоит; а сын: неча за старину держаться, надо по-людски жить. А мы что, по-собачьи, что ли? Не слушал ни в какую. Я, говорит, депутат, государственный человек, и не допущу, чтобы родители бедствовали… А мы по миру не побираемся, слава Богу, пенсийка надёжная, год от году прибавляют. А что до тебя, Николай, так от людей итак проходу нет: вон, мол, он орёл какой, с самим Жириновским за руку здоровается, миллионами ворочает, чего вам не жить!..
   Вправду люди говорят? Ну да, мол, в Госдуме сижу бок о бок с Жириновским, рядом Зюганов и Кобзон с Терешковой, - а что в этом такого? Это мои товарищи по работе. А насчёт миллионов, всё не так просто. Ну да, просят иногда посодействовать на законодательном уровне. Редко отказываешь (люди же!), с однопартийцами подсобишь. Благодарят по-всякому… А чтобы воровать? Ни-ни! Дело подсудное – мы на виду у всей страны.
   Понимают Анна Григорьевна с Иваном Поликарповичем, на каких высотах их Николай пребывает; гордятся им, чего скрывать. А так, чтобы шириться-топыриться перед шабрами, себе не дозволяют – стыдно, когда этакая простота с разором кругом!..
   Так что в коттедж и не поселились – родной дом устраивает. Копаются себе в огороде, растят картошку с капустой, не считая всякой ягоды. В общем, живут, как все в Энске; их дом на окраине всегда ухожен, обустроен без азиатских ребят – руки у Ивана Поликарповича, хоть и стары, но топор с рубанком держать не разучились.
   А что до этой – как её? – сауны, так наша русская банька с веничком, пусть она даже по-чёрному, и то куда как хороша! Так что спасибо, сынок, мы уж как-нибудь по-старинному, чему деды учили…
   Новые хоромы, стоящие позади дома, пригодятся сыну со снохой; может, и внучка когда заглянет, хотя навряд ли – московской как есть стала, в Энск калачом не заманишь! Ну что ж, старым – стариться, молодым – молодеть, так испокон веку было, не нам отменять… Слава Богу, сынок лекарств московских сумками привозит; в Энске их – шаром покати. Так что поддерживают здоровьишко Анна Григорьевна с Иваном Поликарповичем в пределах возрастных допусков, как говаривают шабры-доброжелатели. А завистники всё своё плетут: на ворованные дворец построен, на ворованные и живут, в ус не дуют.
   Энск есть Энск, городок не великий и не маленький, окружён лесами да полями позаросшими; когда это бывало, чтобы нивы дурниной топырились, чтоб по ним молодой березняк зеленел? В войну и то, бывало, бабы в плуги запрягались, сеяли и пололи, чтобы какой-никакой харч был. А нынче?.. Срамно сказать, то понос, то рвота.

3
   - Колька-то Рябов на экую высоту взлетел, не дотянешься! – качают головами энские одногодки Николая Ивановича. – Теперь, почитай, до смерти его оттудова не выковыришь! «Единая Россия» - это, брат, как твоя крепость: стояла, стоит и стоять будет.
   Пётр с Егором, уединившись в ближайшем леске, выпивают портвейн и рассуждают о том, о сём. Колька – как бельмо в глазу: не верится, что в парнях вместе озоровали, пор девкам ходили ну и так далее. Был обычным обалдуем, малость трусоватым, когда чужаков бить приходилось: на равных напивались до сблёву, а гляди, пошёл-поехал! По ступенька тк прытко поскакал, только пыль из-под каблуков! Всегда нос по ветру держал: комсомол, партия, всякие там кресла, один одного выше, и гляди – который год в Москве!..
   Нет, мы ничего, пускай летает, не всякому дано. Это мы в дерьме копошимся, а он… А чему завидовать? Ошибёшься – головой ответишь: Москва есть Москва, там Путин с Медведевым, как рентгеном, просвечивают – не укроешься. Рожу не отвернёшь!
   Это нам – лафа. Захотели – выпьем, захотели – на рыбалку или по грибы. Свобода!.. Конечно, иногда заедает: а чем мы хуже? Правда, рожами не вышли, щетиной, как псы, заросли, из керзухи не вылезаем: ну и что?! Мозги у нас не набекрень, была бы воля, вышли б на трибуну да сказали пару ласковых тем же властям: вы чего, так твою растак, чиновников распустили? Они, как баре, на местах хапают что ближе лежит. Непорядок это! Опять же, поля заросли. Почему займы крестьянам под этакие проценты даёте? Где им взять лишние гроши? Ты вырасти ту же пшеницу, засыпь в закрома, высуши да попробуй продать с выгодой. Фигу с маслом! Когда этот бардак кончится? Вы там, в Москве, как сыр в масле, катаетесь, а мы тут… А если по душе, нам и в Энске хорошо – родина, как ни говори! Она на весу поддерживает, не дозволяет упасть мордой в окончательное дерьмо – мы же русские мужики, не шведы какие-нибудь!
   Но Петру с Егором стакан в горле встаёт – портвейн ядом кажется. Хорошо молоденький березняк с лещиной ласково листочками шелестят, за леском жаворонки звонко выпевают: ничего, мол. Мужики, всё не так плохо, весна на дворе, а вы о низком…
   И успокаиваются Пётр с Егором, открывают вторую бутылку – всё ништяк, стоит Русь-матушка и стоять будет!
   Разволновался я, когда писал это. В самом деле, всё не так плохо, как иногда видится. Стоит проехаться по России – убедишься в этом сполна. Как ни крути, как ни умничай, а жизнь хороша, какой бы непростой ни была, освежи око своё, очисти душу – сам скажешь: слава Богу за всё!