Джером. Трое в лодке, не считая собаки

Джером К. Джером. Трое в лодке, не считая собаки: Повести / Перевод с англ. - М.: ИД «Комсомольская правда», 2007. - 320 с. (Серия «Книжная коллекция «КП»).

Трое в лодке, не считая собаки.
Перевод М. Салье.

<1.> Мастер-класс по установке палатки. Три товарища. Один вычерпывает воду из лодки, двое ставят палатку, пропитанную водой, под моросящим дождём: «Палатку достаточно трудно укрепить и в сухую погоду, но когда идёт дождь, эта задача по плечу одному Геркулесу. Вам кажется, что ваш товарищ, вместо того, чтобы помогать, просто валяет дурака» (с. 18, Глава II); «ничто меня так не раздражает, как вид людей, которые сидят и ничего не делают, когда я работаю» (с. 34, Глава IV). Один товарищ дёргает конец палатки на себя, другой психует и тянет свой конец с такой силой, что у первого товарища вылетают из земли все колышки, с любовью воткнутые. И мокрая тяжёлая палатка падает на мокрую землю. Далее два товарища излагают друг другу свою точку зрения на это безобразие... Джеромские эвфемизмы очень смешные.

<2.> Многие «загромождают своё уютное судёнышко по самые мачты дорогими платьями и огромными домами, бесполезными слугами... <...> Пусть ваша жизненная ладья будет легка и несёт лишь то, что необходимо: уютный дом, простые удовольствия, двух-трёх друзей, достойных называться друзьями, того, кто вас любит и кого вы любите, кошку, собаку, несколько трубок, сколько нужно еды и одежды и немножко больше, чем нужно, напитков, ибо жажда — опасная вещь» (с. 25, Глава III).

<3.> В лодке с навесом «очень уютно, хотя и душновато, но всё ведь имеет свои теневые стороны, как сказал человек, у которого умерла тёща, когда от него потребовали денег на похороны» (с. 26, Глава III).

<4.> Искромётный английский юмор. История про сыры, «выдержанные, острые, с запахом в двести лошадиных сил» (с. 30, Глава IV).

<5.> Пить на реке вино и пиво - «большая оплошность. От них становишься грузным и сонливым. Стакан пива вечером, когда вы бродите по городу, глазея на девушек, - это ещё ничего» (с. 34, Глава IV). Спустя сто лет пить по вечерам пиво — признак дурного тона. Так делают будущие алкоголики и бичи. А глазеть при этом на девушек — вообще бесстыдство. Англичанин (или немец) плюс пиво — признак тонкого вкуса. Россиянин плюс пиво — признак алкоголизма.

<6.> Про лавочника и резной дуб, о том, как лавочник живёт в доме, обшитом резным дубом и не ценит эту роскошь: «Женатые имеют жён и, видимо, не дорожат ими, а молодые холостяки кричат, что не могут найти жену. У бедняков, которые и себя-то едва могут прокормить, бывает по восемь штук весёлых ребят, а богатые пожилые супруги умирают бездетными и не знают, кому оставить свои деньги» (с. 48, Глава VI) Вот такой дисбаланс в человеческой природе. Нет сбалансированности. По поводу женатых и холостяков можно вспомнить булгаковский афоризм: «Счастье — как здоровье: когда оно налицо, его не замечаешь». По поводу бедных и богатых можно сказать, что они просто живут по разным законам: бедным и богатым законам соответственно.

<7.> Доски прибрежных землевладельцев с предупреждениями вызывают у Джея «самые дурные инстинкты»: «Вид этих досок пробуждает во мне самые дурные инстинкты. Мне хочется сорвать их и до тех пор барабанить ими по голове человека, который их повесил, пока он не умрёт. Потом я его похороню и положу доску ему на могилу вместо надгробного памятника» (с. 65, Глава VIII). Спасибо Джерому! Я немного успокоился, а ведь до этого момента я считал себя исключительным психом. Оказывается, я не один такой. Наверно, такая реакция на внешние раздражители есть нормальное проявление эмоций для людей с гипертрофированной психикой.

<8.> “Чувствительные места”: у дужек(?) палатки «были посредине шарниры, и стоило нам отвернуться, как они щипали нас этими шарнирами за чувствительные места» (с. 84, Глава Х).

<9.> Уроки вежливости. Если приятель голоден, берегись случайно его потревожить — как бы он ни нагрубил. Если приятель сыт, в нём просыпается чопорный джентльмен.
«Перед ужином мы с Джорджем и Гаррисом были сварливы, раздражительны и дурно настроены; после ужина мы сидели и широко улыбались друг другу, мы улыбались даже нашей собаке. Мы любили друг друга; мы любили всех.
Гаррис, расхаживая по лодке, наступил Джорджу на мозоль. Случись это до ужина, Джордж высказал бы множество разных пожеланий о судьбе Гарриса в здешней и будущей жизни, от которых содрогнулся бы всякий мыслящий человек. Теперь же он сказал только: «Тише, старина! Легче на поворотах». А Гаррис, вместо того, чтобы обозлиться и заявить, что нормальному человеку просто невозможно не наступить на какую-нибудь часть ноги Джорджа, передвигаясь на расстоянии десяти ярдов от того места где он сидит, или намекнуть, что Джорджу вообще не следовало бы, имея ноги такой длины, садиться в лодку обычных размеров, и посоветовать ему свесить ноги за борт, - всё это он несомненно высказал бы до ужина, - теперь сказал: «Виноват, старина; надеюсь, я не сделал тебе больно?» И Джордж ответил, что нет, нисколько, что он сам виноват, а Гаррис возразил, что виноват он.
Было прямо-таки приятно их слушать» (с. 86, 87, Глава Х).

<10.> Об «извращённости человеческой природы». Проверено на себе. «На следующее утро я проснулся в шесть часов и обнаружил, что Джордж тоже проснулся. Мы оба повернулись на другой бок и попробовали опять заснуть, но это не удалось. Будь у нас какая-либо особая надобность не спать, а сейчас же встать и одеться, мы бы, наверное, упали на подушки, едва взглянув на часы, и прохрапели бы до десяти. Но так как не было решительно никаких оснований встать раньше, чем через два часа, и подняться в шесть часов было бы совершенно нелепо, мы чувствовали, что пролежать ещё пять минут для нас равносильно смерти» (с. 91, Глава XI).

<11.> Байка о том, как привередливые Джей, Гаррис и Джордж хотели арендовать три кровати в гостинице. Сначала побрезговали гостиницей «Олень», так как там не было жимолости, как того хотел Джей; потом — гостиницей «Помещичий дом», так как Гаррису не понравился рыжий мужчина у входа. В итоге мест не было не только в гостиницах, где постояльцев укладывали по двое и даже по трое в одной постели, не только в бильярдной, конюшне и погребе, - там постояльцы лежали друг на друге как шпроты в банке, но и в ближайшей пивной и в крестьянских домах, комнаты которых хозяйки сдают холостым джентльменам и супружеским парам (с. 102-104, Глава XII).

<12.> О ненависти фокстерьера к расе кошек: «Когда Монморенси видит кошку, об этом узнаёт вся улица, и количества ругательств, которые расточаются здесь за десять секунд, любому порядочному человеку хватило бы при бережном расходовании на всю жизнь» (с. 112, Глава XIII).

<13.> Друзья попросили у сторожа на шлюзе в Хэмблдоне кувшин воды. Старик указал на реку: возьмите, сколько надо, остальное оставьте. Но внешний вид речной воды напугал друзей, они взяли воду выше по течению, в одном домике: «Скорее всего, это была тоже речная вода. Но мы не спрашивали, откуда она, и всё обошлось прекрасно. Что не видно глазу, то не огорчает желудка» (с. 117, 118, Глава XIII). Наверно, последняя фраза — классическая английская поговорка.

<14.> О загадочном исчезновении Гарриса с мясным пирогом. Друзья вышли на берег, чтобы позавтракать. Гаррис разрезал пирог и попросил ложку для подливки. Корзина, в которой лежали столовые приборы, стояла позади Джея и Джорджа: «...мы с Джорджем одновременно обернулись, чтобы достать ложку. Когда мы снова повернули головы, Гаррис и пирог исчезли.
Мы сидели в широком открытом поле. На сто ярдов вокруг не было ни деревца, ни изгороди, Гаррис не мог свалиться в реку, потому что мы были ближе к воде, и ему бы пришлось перелезть через нас, чтобы это сделать.
Мы с Джорджем посмотрели во все стороны. Потом мы взглянули друг на друга.
Может быть, ангелы унесли его на небо? - сказал я.
Они вряд ли взяли бы с собой пирог, - заметил Джордж» (с. 119, Глава XIII). 
Полностью согласен с Джорджем, ангелы не такие приземлённые существа, как люди. Джордж явно огорчён пропажей пирога, а не Гарриса. Всё логично, Гаррисом сыт не будешь.

<15.> Джей и Джордж оставили Гарриса в лодке, причаленной к одному из четырёх островов, а сами пошли прогуляться по Хэнли. Возвращаясь обратно ночью, они не смогли вспомнить, возле какого острова на реке оставили Гарриса. Сколько они ни кричали, Гаррис не отвечал. «Не могли же мы ходить по городу и стучаться посреди ночи к жителям, спрашивая, не сдадут ли они комнату. Джордж предложил вернуться в Хэнли и напасть на полисмена, - это обеспечит нам ночлег в участке. Но у нас возникло сомнение: а вдруг полисмен просто даст нам сдачи и откажется нас арестовать?» Английские бобби — флегматичные полицейские, для того, чтобы они арестовали хулигана, последнему необходимо будет драться с бобби всю ночь. А драться с бобби целую ночь им не захотелось: «Кроме того, нам не хотелось перехватить через край и получить шесть месяцев тюрьмы» (с. 128, Глава XIV). В России такое нападение на полисмена (причем, одного раза окажется достаточным) обеспечит «путешественника» неприхотливым «ночлегом» на добрых несколько лет.
Друзья потеряли всякую надежду отыскать свою лодку, но вдруг заметили маленький огонёк. Вопль Джея разбудил Монморенси. «Мы ждали затаив дыхание, и вдруг — о божественная музыка ночи! - послышался ответный лай Монморенси. Мы снова крикнули — достаточно громко, чтобы разбудить семь спящих отроков (кстати, я никогда не мог понять, почему требуется больше шума, чтобы разбудить семь спящих, чем одного)...» (с. 129, Глава XIV)
Кто такие «семь спящих отроков»? В примечании сказано: «Древняя легенда рассказывает о семи благородных юношах из Эфеса, которые, спасаясь от преследования римского императора Деция, нашли убежище в пещере, где проспали двести лет».
А вот другая книга, в которой упоминаются «семь спящих отроков»: Теофиль Готье, «Капитан Фракасс». В первой главе «Обитель горести» к замку барона Сигоньяка подкатилась на ночлег «повозка Феспида». Старый пёс Миро учуял чужаков и заворчал, а барон удивился: «- Что это вздумалось Миро поднять такой шум? Обычно-то он с самого заката храпит у себя в конуре, как пёс семи спящих отроков...» (Готье Т. Капитан Фракасс: Пер.с фр. Н. Касаткиной / Вступ.ст.и прим. И. Лилеевой; Ил. И. Ушакова. -  М.: Правда, 1985. - с. 30) В примечании также поясняется, кто такие эти отроки: «Имеется в виду христианская легенда о семи юношах, во время одного из гонений на христиан спрятавшихся в пещере вместе со своей верной собакой; бог усыпил их и спустя двести лет пробудил» (с. 447, там же).

<16.> Друзья выясняют, кто больше всех работает в походе, а кто бьёт баклуши. Каждый, как и следовало ожидать, на стороне себя любимого. Гаррис обвиняет в лености Джорджа и Джея. Джордж — Гарриса и Джея. Когда Гаррис и Джордж взаимно обвиняют друг друга, Джей принимает ту сторону, которая обвиняет: если Гаррис обвиняет Джорджа, Джей на стороне Гарриса, и наоборот. Наконец Гаррис меняет вектор обвинения и нападает на Джея: «Джей, наверное, считает себя здесь пассажиром». В итоге друзья сговорились, что Гаррис и Джордж погребут до Рэдинга, а после Рэдинга Джей потащит лодку на бечеве: «Тащить тяжёлую лодку против сильного течения не так уж весело. Было время, когда я рвался к тяжёлой работе, теперь я предпочитаю уступать место молодёжи» (с. 132, Глава XV).

<17.> Чайник закипает, когда не ждёшь этого, лодка не переворачивается, потому что она, «возможно, пришла к выводу, что мы в это утро выехали на реку с целью самоубийства, и решила нам помешать» (с. 140, Глава XV). Всё это «следствия естественного упрямства всего существующего».

<18.> Дурные инстинкты Джея: «когда мне мешает проехать чужая лодка, я испытываю желание взять весло и перебить всех, кто в ней сидит» (с. 157, Глава XVIII). Во всём виноват речной воздух, по мнению Джея. В наши дни такие первобытные «самые дурные инстинкты» проявляются у некоторых российских автомобилистов.

<19.> Друзья заканчивают двухнедельный тур в верховьях Темзы и принимают решение вернуться Лондон на поезде, хотя можно было бы спуститься вниз по реке. Гаррис мечтает пообедать в ресторане «Альгамбра», Джей поддерживает его и рекомендует для ужина ресторан **. Джей, то есть Джером, в примечании пишет, что это за ресторан: «Отличный недорогой ресторанчик в районе **, где прекрасно готовят лёгкие французские обеды и ужины и где за три с половиной шиллинга можно получить бутылку первоклассного вина. Но я не так глуп, чтобы рекламировать его» (с. 163, Глава XIX.) Ну и не надо.


Трое на четырёх колёсах.
Перевод М. Жаринцовой.

<20.> Джей: «...человек не может вполне оценить своё счастье, пока оно ничем не омрачено» (с. 170, Глава I). Аналог русской поговорки: «Счастье, как здоровье: когда оно налицо, его не замечаешь».

<21.> Про пьяного шкипера: «Шкипера на месте не было. Вернулся он через час изрядно навеселе, во всяком случае он был куда веселее нас: если бы я не слыхал от него лично, что он пьёт ежедневно только один стакан грогу перед сном, то принял бы его за пьяного» (с. 176, Глава I).

<22.> Гаррис вспоминает случай из прошлого, когда потерял жену, катаясь с ней на тандеме. Гаррис сидел впереди. «Молчание его не поразило: ветер свистел в ушах, велосипед тоже производил порядочный лязг, и Гаррис не ожидал услышать ответа на свои слова. Но на него вдруг нашло ощущение пустоты. Он протянул назад руку и встретил пустое пространство». Дело было в Голландии. «Гаррис знал по-голландски недостаточно, чтобы описать дамский туалет, и описал жену самым общим образом, как красавицу среднего роста. Это их не удовлетворило — приметы был недостаточны; эдак всякий мужчина может предъявить права на красивую женщину и потребовать себе чужую жену! Они желали знать, как она была одета, но этого Гаррис не мог припомнить ни за какие коврижки. Я вообще сомневаюсь, может ли мужчина вспомнить, как была одета женщина, если прошло больше десяти минут со времени их разлуки. Гаррис, впрочем, сообразил, что на его жене была голубая юбка и потом что-то такое от талии до шеи, на чём эта юбка держалась...» (с. 186, 187, Глава II)

<23.> Друзья решили протестировать английский разговорник на лондонском сапожнике: им стало интересно, что будет с немецким туристом, который обратится к английскому сапожнику с помощью разговорника. Дело в том, что все эти разговорники составлены с единственной целью: ввести «в заблуждение порядочных людей». Для того, чтобы обезопасить себя в путешествии по Германии, общаясь с аборигенами с помощью немецкого разговорника, они решили провести опыт у себя на родине. Тестировать будет Джородж, в качестве бодигарда рядом будет стоять Гаррис. Гаррис скептически отнёсся к своим физическим данным: «Если ты начнёшь разговаривать с сапожниками по этой книжке, то от меня проку не будет — всё равно ты угодишь прямиком в больницу» (с. 199, Глава III).
На приветствие Джорджа сапожник, который «с молотком в руке открывал ящик свежего товара», нечленораздельно промычал. Далее Джордж произнёс стандартную фразу из разговорника о том, что ему говорили, сапожник держит сапоги для продажи. «Нельзя сказать, чтобы это было удачно: среди сапог, окружавших нас со всех сторон, оно звучало даже дико. Человек положил молоток и впервые удостоил нас своего взгляда.
А вы думали, я их для чего держу? Чтобы нюхать? - сказал он глухим, хриплым голосом. Это был один из тех людей, которых трудно раскачать, но если уж они разойдутся, то хоть святых выноси.
А вы думали, я что делаю? - продолжал он. - Собираю их для коллекции?.. <...>
Надо отдать справедливое Джорджу, он выбрал самое подходящее для ответа.
Я приду в другой раз, когда у вас будет большой выбор. А до тех пор — до свидания!» (с. 209, 210, Глава IV)

<24.> О шотландском парне и шотландской осторожности. Известно, что женихи преувеличивают свои достоинства, вводят в заблуждение будущих жён, и, выйдя замуж, женщины узнают истинную сущность своих мужей. Один честный шотландский парень решил избавить любимую девушку от таких сюрпризов в будущем: «...я добрый тогда, когда делается по-моему. Я не терплю, чтобы мне перечили. У меня дьявольский характер, это тебе и мать моя скажет: я весь в отца, а он и к старости не исправился» (с. 212, Глава V).
Полезные советы для женихов. Чтобы в будущем не возникло осложнений в отношениях с женой, необходимо заранее предупредить свою невесту о том, что:
а) «нет ни денег, ни земли»;
б) «бегаю за каждой юбкой»;
в) «у меня дьявольский характер»;
г) «не могу оторваться от бутылки»;
д) «не люблю работать».
Если девушка не испугается такой исповеди, считай повезло: она будет примерной женой.

<25.> География с историей. Дрезден. Август Сильный, «греховодник»: «Он оставил после себя тысячу детей и запирал излишне требовательных, по его мнению, избранниц в тюрьмы и замки, где до сих пор показывают комнаты, в которых они страдали и умирали. Много таких замков рассыпано вокруг Дрездена — как костей на поле битвы...» (с. 236, Глава VII)

<26.> О том, как Джордж хотел для любимой тётушки купить подушку у трёх фрейлин, только слова перепутал: «Ну так тебе нечего жаловаться. Ты немножко спутал: «Kuss» значит поцелуй, а не подушка, а подушка по-немецки - «ein Kissen». Ты требовал поцелуя за двадцать марок и — судя по твоему описанию третьей барышни — можно сказать, что ты не переплатил. Но всё же мне кажется, что лучше не рассказывать об этом Гаррису: мне помнится, что у него тоже есть тётка...» (с. 241, Глава VII)

<27.> «Когда мы были в Дрездене, нам советовали не говорить в Праге по-немецки; расовая вражда чехов к немцам так сильна во всей Богемии, что лучше не высказывать своей приверженности к народу, влияние которого среди чехов уже не то, что было прежде» (с. 245, Глава VIII). Почему «расовая» вражда, а не национальная?

<28.> По пути из Нюрнберга в Шварцвальд Джей и Гаррис оставили Джорджа «на произвол судьбы, с несколькими  мелкими монетами в кошельке», уехав на поезде в Баден. Джордж «махнул рукой на все законы и решил идти напролом, по пути позора и бесчестья» (с. 255, Глава IX). В Германии надо покупать три билета на один и тот же поезд: первый «билет с обозначением места, откуда и куда едете»; второй билет — «на право проезда в скором поезде»; третий билет — плацкарту. У Джорджа хватил денег только на первый билет. Не стоит перечислять весь перечень «преступлений» Джорджа, достаточно указать два, наиболее смешных: «Сиденье на нумерованном месте». (Ненумерованных мест не было вовсе). «Хождение по коридору». (Трудно сообразить, что ему оставалось делать, когда они не позволяли сидеть даром)» (с. 255, 256, Глава IX).

<29.> Кайзеровская Германия — зарегулированная страна, и «со своим уставом» в эту страну лучше не приезжать. Есть в этой педантичной стране такое нарушение закона, как «хождение скопом»: «Я как-то спросил знакомого немецкого офицера, который собирался в театр со своей женой, тёщей, пятью детьми, двумя племянницами и сестрой с её женихом, - не рискует ли он нарушить закон «о хождении скопом». Знакомый ответил Джею, что все эти люди принадлежат его семье, на что Джей резонно заметил, что в Законе ни слова не сказано о «семейных скопах», и жена офицера, «не желая рисковать и испортить вечер в самом начале, настояла, чтобы общество разделилось на две партии и сошлось только в вестибюле театра» (с. 259, 260, Глава IX).

<30.> Друзья договариваются встать в пять утра, слегка позавтракать и в шесть уже отправиться в путь, но «выходит как всегда»: «...компания собирается в половине шестого. Все трое в молчаливом настроении, с наклонностью ворчать друг на друга, на пищу — вообще на что-нибудь, лишь бы дать выход затаённому раздражению» (с. 266, Глава Х). С кем не бывает.

<31.> Эти друзья — большие ворчуны, они вечно чем-то недовольны. Вот и сейчас они едут на велосипедах в горку, и Джордж, который едет на одиночном велосипеде (велосипеде Гарриса), нашёл повод поворчать. Он видел рекламу такого велосипеда и в ней не упоминалось о том, что педали надо крутить самому: «...на нём ехал человек со знаменем в руке; он не работал, а просто ехал, наслаждаясь воздухом; велосипед катился сам собой, и дело человека заключалось только в том, чтобы сидеть и наслаждаться. Это было изображено совершенно ясно; а между тем твой велосипед совершенно ничего не делает! Он предоставляет всю работу мне; я должен стараться изо всех сил, чтобы он продвигался вперёд. На твоём месте я заявил бы фирме своё неудовольствие» (с. 268, Глава Х).

<32.> Трое друзей поднимаются на вершину горы и критикуют «низменные инстинкты» немцев, у которых на каждую квадратную милю приходится одни ресторан-трактир. И вот сейчас они ожидали встретить такой трактир, который, по их мнению, мешает созерцать природу. А когда такой «пошлой» закусочной не оказалось, вдруг разом признались, что они были бы рады перекусить в трактире. Поменять свою точку зрения им помогла гроза, которая в горах Шварцвальда случается неожиданно. Первый о ресторане заговорил Гаррис. Джордж практически поддержал его, объявив, что идёт вниз, так как, «промокнув, считаю излишним ещё и голодать в придачу». Ну а Джей извинительно заметил, что пейзажи без трактиров хороши только в хорошую погоду. Тут Джей сказал, что далеко уже не молод для таких экстремальных прогулок. И в самом деле, Джей уже говорил в первой повести, что всю тяжёлую работу поручает более молодым («Было время, когда я рвался к тяжёлой работе, теперь я предпочитаю уступать место молодёжи» (с. 132, Глава XV) (с. 288, Глава XII).
Вот один пример английского юмора. Есть аналогичные юмористические «парадоксы» про паровые баркасы.

<33.> Размышления о трудной жизни простых людей в средневековье: «Когда начинаешь думать обо всех условиях жизни в средние века, то становится странным: что за охота была жить всем этим людям — кроме королей и собирателей подати?»
Далее о красоте Вогез: «...здесь нет нарушающей поэзию зажиточности шварцвальдского крестьянина: разрушение и бедность повсюду удивительные. Развалины замков, начатых римлянами и достроенных в эпоху трубадуров, расположены на таких высотах, где, казалось бы, могли гнездиться только орлы; но стоящие до сих пор остатки стены представляют целые лабиринты, в которых можно бродить часами» (с. 292, 293, Глава XII).

<34.> Друзья рвут яблоки в чужом саду. Вдруг видят: к ним идёт человек, видимо, хозяин сада, а на плече у него не палка, а ружьё. Друзья в панике. Гаррис задает уместный, правда запоздалый и потому уже риторический вопрос: «Неужели это частный сад?» Джей рассказал печальный случай, произошедший во Франции, когда одного солдата лишили жизни за две сорванные вишенки: «...местная община должна была тогда уплатить большое вознаграждение родственникам убитого солдата; вполне справедливо, конечно» (с. 294, Глава XII). Конечно, перспектива вознаграждения родственникам нисколько не утешает друзей и потому они ретируются под различными приличными предлогами: Джордж сослался на позднее время, а также на то обстоятельство, что ему надоело стоять на одном месте; Гаррис выразил опасение за Джорджа, как бы он в спешке не упал и не ушибся; Джей сделал вид, что давно не сбегал с крутой горы и не прочь было бы пробежаться, что очень полезно для здоровья.
История убийства солдата и вознаграждение родственникам напомнила мне одну историю, рассказанную Антониной Николаевной Пирожковой, женой Бабеля, в книге «Я пытаюсь восстановить черты: о Бабеле и не только о нём».

<35.> О «мензуре», немецкой дуэли, во время которой дуэлянты с умыслом калечат друг друга, и чем безобразнее будет лицо, тем выше шансы, что тебя полюбит хорошенькая фрейлина: «...Мы гордимся нашей гуманностью и цивилизацией, но, отбросив в сторону лицемерие, всё-таки должны признать, что под крахмальными манишками в каждом из нас сидит дикарь с нетронутыми дикими инстинктами, он никогда не исчезнет; иногда он нужен нам — и тогда является по первому требованию; но подкармливать его — лишнее» (с. 303, Глава XIII).

<36.> Я до сих пор слепо верил, что самый пьющий народ — русские, а самый умеренный в этом деле — немцы. У Бондарчука в «Судьбе человека» главный герой, русский пленный, выпивает подряд три стакана водки, «закусив» только после третьего стакана, и при этом у немецких офицеров такой удивлённый и восхищённый вид, как будто они видят такое чудо впервые. Неправда! Самый пьющий народ — немцы. И примеры тому не субъективный фильм советского режиссёра (не субъективный взгляд Шолохова), а такие авторитеты, как Ремарк («Три товарища») и Джером.
У немцев есть не только «мензура», но и «Kneipe», пирушка. Немцы пьют со студенческой скамьи: «...в каждом университетском городе Германии нередко встречаются юноши моложе двадцати лет с фигурой Фальстафа и цветом лица рубенсовского Бахуса» (с. 303). «Kneipe» «устраивается студентом, который приглашает товарищей — числом от дюжины до сотни — в излюбленный ресторан и затем угощает пивом и дешёвыми сигарами столько, сколько допускает их собственное чувство самосохранения. <...> Иностранцам, которым приходит желание посмотреть «Kneipe», следует в самом начале вечера записывать своё имя и адрес на клочке бумажки и прикалывать его к сюртуку. Немецкие студенты — народ вежливый, и, в каком бы состоянии они ни были сами, но приложат все старания, чтобы развести гостей по домам; тем не менее они не могут и не обязаны помнить адрес каждого гостя. <...> Ранним утром председатель предложил отправить по домам всех, кто больше не в состоянии поднять голову со стола. Среди тех, для кого пирушка уже потеряла интерес, были три англичанина. <...> Немецкое пиво имеет одно достоинство: от него человек не делается ни раздражительным, ни шумливым и ни к кому не пристаёт — что считается естественным для пьяного в Англии; опьянев от пива, хочется только молчать, остаться одному и спать; всё равно где — где попало» (с. 304, 305, 306 Глава XIII).

<37.> Немцы — особенный народ, «переэволюционированный»: «В современном тихом и обстоятельном немце, находящем полное удовлетворение в том, что он платит подати и исполняет приказания тех, кто волею судьбы поставлен властвовать над ним, - действительно трудно различить черты его диких предков...» (с. 310, Глава XIV).
Немецкий городовой для детей — не страж порядка, а «добрый волшебник: он устраивает площадки для игр, с песком, качелями и гигантскими шагами...»
Взрослому немцу незачем о себе заботиться, за него это сделает государство: «...если вы хотите продать дом или купить землю, государство похлопочет для вас. Если вас надули, государство начнет расследование дела. Государство вас страхует, женит и немножко развлекает азартными играми» (с. 311).
Немец не нарушает закон и в русских психологических тестах, где следует отвечать положительно на вопрос «переходите ли вы иногда дорогу на красный свет, если нет машин или вы спешите на работу», всегда отвечал бы отрицательно и это было бы правдой. «Я помню, в каком-то немецком городе мне случилось проходить мимо парка, в котором играла музыка; в него вели двое ворот, у одних продавались билеты, а другие — за четверть мили от первых — стояли широко открытыми; здесь не было ни сторожа, ни городового, и каждый желающий мог бы свободно войти в парк и слушать музыку. Но никто не подумал войти в эти ворота; все под палящим зноем ползли к главному входу, где стоял человек и собирал входную плату».
«Такие факты невольно наводят на сомнения: одной ли породы Тевтоны с грешным родом людским? Может быть, это добрые духи, слетевшие на землю только для того, чтобы выпить стакан пива — которое, как им должно быть известно, можно пить только Германии?» (с. 312)
«Мне кажется, что приговорённому к смертной казни немцу можно было бы просто дать верёвку и печатные правила: он отправился бы домой, прочёл бы их внимательно и повесился бы у себя на заднем дворе, согласно всем пунктам».
«Наверно, в раю их гораздо больше, чем представителей других наций. Я только не могу понять, каким образом они туда попадают: невероятно, чтобы душа каждого отдельного немца самостоятельно влетала на небо; мне кажется, что их собирают партиями и отправляют каждую партию под охраной умершего городового».
«У них один девиз: долг, а понятие о долге сводится, кажется, к следующему: слепое повиновение каждому, кто носит блестящие пуговицы. <...> До сих пор Германии везло относительно правителей, тяжелое время настанет для неё тогда, когда испортится главная машина...» (с. 313)

<38.> “Круг аристократов-землевладельцев держится у них как за неприступной стеной, но вне этого замкнутого царства — положением не гордятся и не смущаются. <...> ...незачем тратить лучшие годы жизни на то, чтобы приготовить себе достойную обстановку для лет старческого слабоумия” (с. 314). Можно ли согласиться с этим?

Ноябрь 2015