Бабочки летать не боятся

Как быстро растут дети! Обычно так говорят о чужих, а я — именно о своих. И оглянуться не успела – стали взрослыми.
Не скажу, что было легко их растить, всякое случалось. Малышами часто болели, тем более, деток у меня двое, да еще погодки. Не успеет один какую-то инфекцию подхватить, как уже оба с сыпью ходят или кашляют-надрываются. И коклюш перенесли, и ветрянку, и воспаление легких… И лишай во дворе от кошки подхватили однажды… Ну и намучилась я, пока вылечила! Позже школьные проблемы подоспели, не говоря уже о том, что содержать двоих учеников нелегко и с материальной точки зрения.
Супруг мой рано умер. Толечке тогда было шесть лет, а Верочке — пять. И растила я наших ребятишек одна. Мама далеко — уехала вслед за отчимом на заработки. Свекровь своими делами занята, ей не до нас было — все личную жизнь устраивала, мужей меняла. Только я не горевала, руки не опускала — крутилась, как белка в колесе. Но очень трудно пришлось.
Общеизвестная истина: маленькие дети пьют молоко, а большие кровь. Подросли Толя и Вера — и начались сложности подросткового возраста. Всего и не расскажешь. Вот, например, в седьмом классе сын вообразил себя шутом — взял манеру развлекать одноклассников. И порой так заигрывался, что получал двойки по поведению. А меня то и дело в школу вызывали, стыдили на родительских собраниях. Так-то он мальчик способный был, в смысле учебы — никаких сложностей. Да и сейчас вон докторскую диссертацию пишет. Но, согласитесь, неприятно, когда тебя при всех родителях стыдят, ставят на вид и предупреждают: «Если это будет продолжаться, из школы отчислим. Не посмотрим, что мальчик способный, надоело!» Потом дочка влюбилась, сразу после десятого класса замуж вышла, в институт экзамены провалила… Сколько пришлось с ней беседовать, объяснять! Не говоря уже о том, что душа моя рвалась на части — как-то у Верочки теперь судьба сложится. Слава богу, что этот брак продлился недолго. С одной стороны Вера, конечно, жутко страдала, когда ее муж бросил, но я, честно сказать, вздохнула с облегчением. И вы знаете, спустя год дочка поступила в вуз, закончила его с отличием и уехала на стажировку за границу. О замужестве даже слышать ничего больше не хотела, так повлиял на нее первый неудачный брак. Но через год жизни в Германии переменила мнение и объявила нам по скайпу, что встретила хорошего человека и собирается связать с ним судьбу.
Я живу сейчас со старшим сыном. Они с невесткой Ариной — оба химики, наукой занимаются, вот и помогаю им растить деток. У меня чудесные внуки. Правда, Игорешка еще маленький совсем — полтора годика. Трудно мне с ним справляться, когда Ариша к себе в институт уходит. Но зато помощница есть — шестилетняя внучка Талочка. В следующем году в школу пойдет. Такая фантазерка! Называет меня бабочкой, представляете! Почему? Ну, сначала она просто не выговаривала слово «бабушка», вот я и стала «бабочкой». Да так ею и осталась до нынешнего времени. Не скажу, чтобы мне это не нравилось — наоборот, приятно. Тем более, маленькая выдумщица нашла объяснение.
Как-то я ей сказала:
— Талочка, когда ты была совсем крошкой и не могла выговорить слово «бабушка», было понятно, почему так меня называешь. Но теперь-то уже взрослая, и все прекрасно выговариваешь.
— Бабочка! — внучка даже ножкой топнула для пущей убедительности. — Ты — бабочка! И никакая не бабушка! — уверенно произнесла она. — Вот у моей подружки Иры — бабушка, и у Витальки в детском саду — тоже. Потому что они совсем старые и сморщенные, щеки у них — как курага, которую ты мне в овсянку кладешь, — продолжало дите рассудительно. —  А ты — вон какая красивая! И волосы у них белые, а у тебя коричневые, как крылья у той бабочки… ну как ее? Большая такая, с голубыми кружочками на крылышках…
— Махаон, — подсказала я, с удовлетворением отмечая, что дочка у сына разумная, наблюдательная и за словом в карман не лезет — вся в своего папу.
— Точно, маха… махагон! — обрадовано повторила Тала, зачем-то вставив еще букву «г». — И руки у тебя такие легкие, как крылышки у бабочки, — продолжала она увлеченно. — Когда ты гладишь по волосам или косички заплетаешь, мне кажется, что это махагон прилетел и крыльями возле головы машет. Даже щекотно немножко.
Она наконец перевела дух, выпалив сразу все, что хотела. Я улыбнулась и сказала:
— Ну, тогда ладно, согласна быть бабочкой.
— И правильно! Вообще не надо было спорить, — важно подвела итог внучка.
Но я отвлеклась, так и не досказала вам про дочку. В общем, познакомилась она там, в Германии, с каким-то парнем, своим ровесником вроде... Говорит, что его отец — из казахских немцев, переехал из бывшего Союза в девяностых. Ну и собралась моя Вера замуж. Что теперь будет — просто не представляю, страшно почему-то… Все-таки чужая страна и правила другие. Хотя Толик с Аришей убеждают меня, что это хорошо, если Вера в Германии останется. Люди там живут лучше, чем у нас. Да я и сама все понимаю, но далеко ведь, видеться не сможем… В лучшем случае, раз в пятилетку, когда Веруня  сюда выберется. Мне-то ехать дорого. Поезд, конечно, не самолет, но все равно… Разве это жизнь?!
Хотя сейчас Вера меня к себе в гости зовет и даже дорогу оплатить готова. Но не будет же она каждый раз кругленькую сумму за свидание со мной выкладывать.
— Мамочка, тебе придется  лишь собрать небольшой чемодан и все. На самолет Толик посадит, а я тут встречу.
— Ты что, Веруня! Я в жизни самолетом не летала! И не собираюсь. Ты же прекрасно знаешь, как этого боюсь!
— Да сколько того полета, ма! Только и успеешь, что пообедать и в окно посмотреть.
— Нет, не могу я, лучше сама прилетай. С этим своим Вильгельмом… Надо же нам на него посмотреть. Я ни за что не полечу, ни за какие коврижки! Только и слышишь по телевизору: там самолет упал в океан, там разбился, там в гору какую-то врезался.
— Мама, ну что ты выдумываешь! Это редкие случаи! Исключительные. Тебя они не касаются.
— Кто знает… — тяжело вздохнув, ответила я, уже почти готовая сдаться. — И потом, а вдруг так голова закружится, что после полета идти не смогу?.. Годы все же… Нет, не полечу!
Дочь с досадой смотрела на меня с экрана веб-камеры и молчала. Наконец сказала:
— Сама я пока прилететь не могу, из-за работы. Не знаю, как тебя уговорить, но учти, мы с Вилькой очень ждем! — и отключилась.
А я расплакалась от бессилия. И Веру повидать хочется так, что слов нет, поглядеть, как живет там моя кровиночка, и с женихом ее познакомиться, узнать, что за человек… А лететь страшно. Ну не могу себя заставить сесть в эту металлическую громадину. И никогда не могла! Полюбоваться снизу, как плывет в небе, крыльями на солнце сверкает — с  удовольствием, а зайти внутрь — ни за что!
При нашем разговоре по скайпу присутствовала внучка. До этого момента она увлеченно играла с куклой на диване. Причем, не вмешивалась, вела себя так тихо, что я и забыла о ее присутствии.  Сидела себе, всхлипывала, слезы по щекам размазывала, сняв очки. Вот ведь досада с этим скайпом! Создает такую иллюзию близости, что кажется: протяни руку — и прикоснешься к любимому человечку. Но нет! Камера гаснет, волшебство заканчивается, и снова моя Верочка за тысячи километров от меня. А вдруг опять неизвестно за кого замуж выскочит, и снова ее жизнь наперекосяк пойдет… Что за парень, этот Вильгельм?.. И я разрыдалась еще сильнее.
— Бабочка, ну что же ты? — мне на плечо легла маленькая внучкина ручка. Талочка стала передо мной и принялась вытирать мои слезы, приговаривая: — Ну разве так можно, взрослая и плачешь? Слезами горю не поможешь, — повторила она то, что обычно говорила ей я, даже с моими интонациями.
— Солнышко мое родное, как же я тебя люблю! — прижав внучку к себе, поцеловала нежную гладенькую щечку.
— И я тебя тоже! — Талочка прильнула ко мне всем тельцем. — А летать совсем не страшно, я ведь летала с мамой и с папой. Наоборот, интересно, из окна все дома маленькие-маленькие, а людей совсем не видно!
— Ну ты у меня смелая, а я трусиха.
— Нет, ты не трусиха, ты бабочка. А бабочки летать не боятся, разве не знаешь? — хитро глядя на меня, усмехнулась внучка, совсем как взрослая.
— Значит, я неправильная бабочка, потому что летать ужасно боюсь, — обреченно произнесла я, в очередной раз поражаясь Талочкиной сообразительности.
— Нет, не боишься, тебе только так кажется, — продолжала настаивать Тала, снова цитируя мои же слова, обращенные к ней при других обстоятельствах. — Бабочки летать не боятся. И ты полетишь!
…Через месяц  я уже сидела в салоне самолета, отправлявшегося из Киева в Мюнхен. Все оказалось совсем не так страшно, как себе представляла. Голова не кружилась, не тошнило. Взлетели на удивление легко, безо всяких происшествий. Вокруг нас и под нами клубились облака. Кроме них ничего не было видно — казалось, самолет со всех сторон обложили ватой, а снизу постелили перину. Стюардесса предложила на выбор вино, сок и минеральную воду. Для храбрости я выбрала вино. Оно мне понравилось — красное, терпкое. Потом развезли обед, тоже очень даже ничего. После еды как-то незаметно для себя заснула. А когда проснулась и выглянула в иллюминатор, оказалось, что мы уже не летим в облаках, небо ясное, а далеко внизу — восхитительная картина: красные черепичные крыши,  аккуратные разноцветные прямоугольнички лесов и полей, синие нитки рек, серые полоски дорог… Предметы становились все больше, потом объявили посадку, и вскоре самолет приземлился в аэропорту Мюнхена.   
После таможенного контроля я вышла в большой холл и увидела свою дочку. Наконец-то! Боже, какая она стала красивая! И совсем иностранка! Дымчатые стекла очков делали Верочку загадочной — ну просто заграничная актриса! Волосы посветлели, что тоже очень ей шло. Элегантный плащик, брючки — как на показе мод в телевизоре! А рядом с Верой — громадный парень, рыжеволосый, с простодушным лицом и доверчивыми глазами. Весь нос в веснушках — этакий здоровенный мальчишка. «Нет, он точно не может быть плохим человеком!» — пришло мне в голову.
Приблизившись к ним, я сразу попала в объятия дочери.
— Мамочка, родная, ты тут, как же я рада!
Мы обе то плакали, то смеялись, а спутник Верочки смущенно улыбался.
— Ну что, как прошел полет? — наконец оторвавшись от меня, спросила Вера.
— Мне понравилось, — улыбнулась радостно. — Я ведь бабочка, а бабочки летать не боятся.
— Ага! — воскликнула дочка. — Значит, это Талочка тебя уговорила! Ну и племяшка у меня — вся в своего папашу!
— А ты откуда знаешь? — удивилась я, но потом сообразила, что шестилетняя внучка лучше меня умеет пользоваться и компьютером, и скайпом. — Вот заговорщицы! Ну, это только к лучшему!         

Опубликовано в журнале «Моя судьба» № 25, 2015 год