Снайпер. Май 1943

Где-то совсем рядом грохнуло, и дверь просторного погреба, врытого в склон и служившего снайперам землянкой, чуть не выбила косяк. Потом ударило еще и еще, взрывы начали смещаться к обсерватории, к парку.
- Ну вот, "с добрым утром!", как по расписанию...
Иван вышел взглянуть, что натворили сегодня осточертевшие батареи с Вороньей горы. Вроде бы обошлось. Траншею разбили - ну, да ладно, пехота поправит. Не снайперское это дело - лопатой махать, у них руки дрожать не должны.

На кольцевую ветку в лежащей перед ним долине, километрах в пяти от переднего края,  бодро выкатился с каких-то заводских путей паровозик с парой артиллерийских бронеплатформ, остановился, поводил пушками, минут за пять выпустил дюжину снарядов и быстро задымил в сторону. Немец на Вороньей заткнулся уже после второго выстрела. "Да, молодцы обуховцы! Пустили в дело лежавшие на заводских складах стволы корабельной артиллерии, оборудовали платформы. Сто пятьдесят два миллиметра - это калибр! Не то, что наши трехдюймовки. И попробуй их накрыть огнем в таком лабиринте заводских железнодорожных путей..."

Долина уже местами покрылась пробивавшейся через пожелтевшую и полегшую прошлогоднюю траву свежей зеленью, на которой виднее стали свежие воронки. По бугоркам повылезали навстречу солнышку цыплячьего цвета пушистики "мать-и-мачехи", но кое-где в овражках еще лежал рыхлый ноздреватый снег.

К Ивану подошел наблюдатель-связист с первой батареи, Михаил. Он был старше, опытнее, и места эти знал, как свои пять пальцев - жил здесь, в Пулково, до войны.
Жена с маленьким сыном, тесть и теща ушли в Ленинград, а он записался в ополчение. В блокаде тесть попал на улице под обстрел, умер в госпитале, потом от голода умерли сын и теща. Жена стала шофером на газогенераторной полуторке, зимой водила ее и по льду Ладоги, по трассе, которую горожане назвали Дорогой жизни.

Михаил воевал как раз там, где когда-то стояли дома его села. Вон там, пониже - его дом, а ближе к храму, развалины которого достояли до 1942, был когда-то дом родителей его жены. Сейчас, весной 1943, везде пусто, только по Пулковке к ним время от времени после обстрелов приплывают доски гробов с перекопанного немецкими снарядами кладбища.
Как Михаил еще держался, видя все это - Иван не мог даже представить.

- Ну что, пойдем?
- Сейчас, винтовку возьму.
- Так без кирасы и ходишь?
- Да ну ее! Ползать неудобно, в траншее ни к чему, а в атаку пока команды не было...

Кирасу Ивану притащили от речки Кузьминки - там наша кирасная тяжелая пехота пыталась отбить немецкие окопы на гребне, аппендиксом нависавшие над нашими позициями, немцы контратаковали. Гребень с ложбинкой называли то Аппендицитом, то Долиной смерти - столько там осталось лежать невытащенных солдат, и наших бойцов, и немцев. Наши саперы во время очередной вылазки на нейтралку на обратном пути прихватили кирасу. Поняли, что ползать в ней неудобно, и подарили снайперам, чтобы те помогли утихомирить настырного фрица, засевшего где-то между надгробий Кузьминского кладбища, и не дававшего поднять головы.
Снайперы в положение вошли, и на время у Кузьминки стало поспокойнее.

По траншеям бойцы добрались до одного из бронеколпаков. Саперы хоть и пытались их маскировать, немцы, конечно же, знали о колпаках, но сделать ничего не могли: надежно сваренные обрезки корабельных бронелистов выдержали бы, наверное, и прямое попадание из немецкой противотанковой пушки 37 мм, а уж о пулеметах и говорить нечего. Балтийский завод выпускал такие укрытия сотнями, и на опасных участках их хватало.

Устроились почти с комфортом. Иван поинтересовался у ефрейтора, что за планы у него на сегодняшний день, и зачем ему сегдня нужен снайпер.
- Я вчера дымок приметил  за излучиной Пулковки, метров на шестьсот отсюда. И третьего дня - тоже, в одно время. Там у них кухня полевая, не иначе. После дыма, думаю, раздача термосов, потом они стрелять перестают, кормятся уже по окопам. Вот я и хочу нашу законную норму, "два снаряда на батарею в сутки", положить в кромку ложбины, когда они там с термосами столпятся в очередь. Осколочные. Ну, а дальше - ты...
- Шестьсот, говоришь? - Иван щелкнул верхним маховичком до "семерки", приготовил обойму с тяжелыми пулями, пояснил Михаилу, что пуля большую часть пути пойдет над стылым руслом, где воздух холоднее и плотнее, а тяжелую пулю ветром меньше сносит. Подумал, добавил щелчок боковой поправки на деривацию.

- А целить придется все равно в корпус - далеко. Это до трехсот, ежели кто подставится сдуру, можно в колено, в локоть, в плечо целиться...
- Вань, ты их что же, жалеешь, что ли?
- Миша, не заводись, знаю я, какие у тебя с ними счеты. Убью - закопают, и с плеч долой. А так - эвакуация, госпиталь, ампутация, лечение, протезы, да и потом будет жрать, но не работать - сплошные убытки и хлопоты казне от такого дармоеда. А если их хотя бы десять, как у Зиночки Ануфриевой? Не гляди, что медсестра... На делегатском слете снайперов именную снейперскую винтовку получила!  Нас тогда сам Петухов в город возил, начальник политотдела дивизии.

- А у тебя-то сейчас сколько? Помнится, еще в начале года 68 было?
- Ну, на самом деле давно больше сотни. Но ты же знаешь, что фриц в бою - не в зачет! Когда при прорыве нас на усиление кинули - как он под Поповкой пёр! Я и считать перестал после второго десятка...
- Тебе бы по всему орден надо, а у тебя только "За отвагу".
- Прижимист наш комдив на награды... Представляли к "Красной Звезде". У других медаль за десять учтенных дают - говорят, приказ такой вышел от Верховного...
- Прижимист. Даже "За оборону Ленинграда" пока не у всех, хотя первые в приказ пошли еще в декабре.

За разговорами время подошло незаметно. Михаил взглянул еще раз на часы, "Кировские", командирские, выглянул в амбразуру, а потом связался с батареей и уступил место у амбразуры Ивану. Из глубины нашей обороны грохнуло, и за излучиной вспухли два легких клубка дыма. Из ложбины, как тараканы из под тапка, прыснули во все стороны немцы. Кто-то спасался сам, кто-то пытался утащить термос или мешок с сухарями. Иван быстро расстрелял две обоймы, отвалился от амбразуры.
- Двое точно, потом по залегшим стрелял, там не поймешь. Смотреть будешь?
- Ваня, ну что я там сейчас увижу и пойму? Только мину дождемся. Двигаем отсюда побыстрее!

Уже потом, в дальней траншее, заполняя снайперскую книжку сержанта, Михаил похвалил и себя:
- А рассчитал я верно по времени. В самую раздачу врезали! И пристреляна местность хорошо, удачно легло, спасибо наводчикам.
Иван крутил в пальцах сорванный на бруствере желтенький бархатный цветок мать-и-мачехи.
- И тебе спасибо! Вот и еще пару записал. Вдвоем-то удобнее охотиться... Уже вторая военная весна... Где третью встретим?
- Главное - чтобы встретили. И - уже без блокады.