Гл-14 Приданное с того света

    Однажды Сусанна Андриановна вынесла из своей комнаты и положила перед зятем картонную коробку. «Похоже, из-под обуви, старинная», – отметил Ярыгин.
– Открывай, Александр Никитич, не стесняйся, – торжественно объявила тёща. – С этого момента это твой крест, мне одной не осилить дальше нести, больно тяжёл оказался. Тебе в самый раз, ты вон какой богатырь, принимай эстафету.
Открыв коробку, Ярыгин обнаружил, что в ней хранились письма (чья-то переписка) и две толстые рукописные тетради (скорее, книги), исписанные мелким, убористым почерком. Странички были тонкими, полупрозрачными, обложка плотной, а ручной переплёт настолько искусным и прочным, сомнений не оставалось – трудился мастер.
    Просматривая письма, вчитываясь в тексты, Александр Никитич так увлёкся, что позабыл обо всём на свете. То там, то тут он натыкался на «ответы», которые мучительно искал столько лет сам, особенно в последнее время. Не всегда прямые ответы, зато подсказки встречались повсюду, на каждом шагу. Информация настолько ценная и неожиданная, что голова шла кругом.
– Откуда это у Вас, Сусанна Андриановна?
– От моей соседки мне в приданое досталось. Тётя Катя, отсидев не один десяток лет в царских казематах только за то, что посвятила свою жизнь просвещению простых людей – желанию помочь нам вспомнить, кто мы есть на самом деле и какой жизни достойны, – в конце концов, покинула Россию, как покинули сотни её сподвижников. Жила за границей, в Америке. Открытку от неё как-то получила, заграничную – давно, правда, до войны ещё.
    Это ещё не всё: в чулане хранится сундучок, до краёв набитый книжками, газетами, журналами. Не простыми книжками – особенными. Там о наших предках, о славянах, о старой вере в дохристианской Руси интересные сведения прописаны. Эх, какой мы народ, Александр Никитич! Почитаешь – загордишься собой. Честный, гордый, трудолюбивый, богов своих славивший. Отсюда и славяне.
– Спасибо, дорогая моя тёща, вовремя ты с сундучком. Если бы не ты со своей добротой, давно бы всё прахом. Повезло мне с тобой.
– И мне с тобой, Александр… – Сусанна Андриановна неожиданно обняла зятя, прижалась крепким телом, их губы встретились…
«Какие тёплые, молодые у неё губы и… вкусные…» Будто смерч пронёсся… сердце на миг замерло, остановилось, потом набатом ударило в груди. В голове вспышки от трассирующих; перед глазами карусель; в окне на полнеба радуга…
Он увлёк, сам не соображая куда, не владеющую собой женщину. Сусанна не сопротивлялась – она шагнула навстречу любимому мужчине.
    Случилось то, чего они сами никак не ожидали, оно поднялось неизвестно откуда, как озарение, и прежде всего для них самих.
«А ведь я мечтал о ней с первой нашей встречи», – мелькнула заполошная мысль и тут же обратилась в пепел… Всё случилось так неожиданно и так естественно, что ни о каких угрызениях совести не могло идти речи.
– Ради того, чтобы узнать тебя, быть нужной тебе, ради этого стоило жить. Не кори себя, Санечка, ты вернул меня к жизни, у меня появился смысл, силы. После смерти внучка только и мечтала, что в омут головой. Ты меня от смерти отвернул, в тебе спасение нашла. Всю оставшуюся жизнь буду благодарить Бога за то, что узнала тебя… и себя рядом с тобой. Если это и грех, вымолю прощение за тебя и за себя. Ночи напролёт Бога молить буду. Вымолю!
    Она не прятала глаз: смотрела прямо, смотрела и светилась…
Ярыгин любовался красавицей казачкой, по немыслимому стечению обстоятельств оказавшейся его тёщей. «А мы ведь с ней, считай, ровесники. И мне легко с ней и хорошо… Мысли путались в голове. Удивительное дело, от тёщи слышу слова, которые никогда не услышу от жены». Он попытался сказать что-то мудрое, дальновидное, успокаивающее:
– Случилось то, что должно было случиться… Невозможно принять сердцем, чтобы наша встреча оказалась грехом.
    Сусанна Андриановна всё поняла. Она дотронулась до руки зятя и тихо, но решительно произнесла:
– Это был первый и последний раз. Мне этих минут до конца дней хватит… Не стоит, Санечка, испытывать судьбу. Это был мой бабий час – и точка …
    Сомнений не оставалось: так и будет. Казачка! Сказала – как шашкой рассекла.
– Не будем зарекаться – впереди столько всего… впереди целая жизнь. Никого, кроме нас, не интересует наша тайна.
И это было правдой. Никому не было дел до Саниной жизни.
    Сусанна Андриановна вышла из комнаты зятя, унося с собой частицу его тепла, принадлежащую только ей одной. Она сбережёт это тепло; оно будет согревать её до последнего часа. И сдержит своё слово: это был единственный раз, когда «смерч», «набат» и «в полнеба радуга»…
    Со стороны всё выглядело как всегда, без особых перемен. Да и что тут заподозришь, когда отношения между зятем и тёщей всегда были тёплыми и доверительными. Непреодолимое взаимное влечение – оно как гром средь ясного неба. От человека мало что зависит. Будь он хоть трижды святым. Разверзлись небеса – и ты «погиб» (а может, ожил) в объятиях той, о которой и мечтать не смел. Тут не до морали – тут либо испытать и стать богаче на целую жизнь, либо отказаться и жалеть до конца дней своих.
    Грех, скажете? А жить без любви, детей рожать по «давней бабьей привычке» – это ли не грех?