Лабиринты судьбы -3

Курбан скрыл от Наиды только одно – свои ежемесячные денежные переводы на содержание Фатимы. Решил, что необязательно жене это знать, если возможности позволяют ему помогать девочке, не ущемляя свою семью.
Курбан испытывал угрызения совести от того, что отдал девочку, по сути, чужим для нее людям, хотя и родственникам по крови. Он понимал: Антонина взяла Фатиму к себе лишь из-за обещанной им материальной помощи.
В его памяти все время всплывала картина расставания с малышкой на вокзале, когда Антонина увозила ее в Ростов. Провожать их Курбан пошел один. Он еле сдерживал слезы: девочка смотрела на всех испуганно, а к нему, единственному знакомому человеку на многолюдном вокзале, тянула свои маленькие ручки. Малышка успела привыкнуть к Курбану за время, пока после их семейной трагедии жила с бабушкой в его доме. По вечерам Курбан просил няню приносить к нему маленькую Фатиму, ему нравилось играть с ней. Он дарил девочке игрушки, часто гулял с ней в саду.
На вокзале Курбан до самого отправления поезда держал девочку на руках. И в последний момент, с трудом оторвав вцепившуюся в его плечо Фатиму, поцеловал ее ледяные пальчики. Прошло время, но Курбан еще долго не мог забыть испуганных глаз ребенка и застывшего в них безмолвного вопроса: почему ты меня отдаешь?
Курбан часто вспоминал Фатиму, думал о том, как живет девочка, привыкла ли к своей новой семье? Уже через месяц нашлись покупатели на дом Салимат, и Курбан, как и обещал, перевел деньги в Ростов. Не раз он звонил Антонине, чтобы справиться о малышке.
Через полгода после того, как Антонина увезла Фатиму в Ростов, Курбан решил навестить свою маленькую родственницу. О своем приезде предупредил Антонину заранее. И она изо всех сил постаралась создать видимость прекрасных условий, в которых живет и воспитывается теперь сирота. Маленькая Фатима была в день приезда Курбана ухоженной и нарядной, в красивом платье, с бантиком в волосах. Семья Антонины недавно переселилась в новый просторный дом, купленный на деньги от продажи дома Салимат. Ее дочь Наташа затеяла капитальный ремонт в доме, который оставила ей мать, и потому временно жила с родителями. Нарядную одежду, детскую мебель и игрушки для Фатимы покупать не пришлось: все на время приезда Курбана было заимствовано у одной из внучек Антонины. Той пришлось потратиться только на угощение. Стол, накрытый в честь дорогого гостя, ломился от разнообразных блюд и напитков. Большой двухэтажный дом был обставлен дорогой мебелью, украшен коврами, посудой, перевезенной практичной Антониной из осиротевшего жилья племянницы. Все это великолепие с любовью собиралось Светланой в течение долгих семи лет: она с нетерпением ждала так и не состоявшегося новоселья.
Все вокруг говорило о достатке и благополучии, но на душе у Курбана было неспокойно. Хозяйка и ее дочери изображали любовь к Фатиме, но ребенок почему-то смотрел на присутствующих испуганно, как затравленный зверек.
Заметив тревожный взгляд Курбана, Антонина предупредила его вопрос:
– Все хорошо, не беспокойтесь, Курбан. Девочка здорова, регулярно ее врачу показываем. Только напугана чем-то очень. Может, на похоронах шума и криков испугалась и до сих пор в себя не придет? Участковый врач советует показать ее психоневрологу. Нашей красавице пора давно уже хорошо разговаривать, а она молчит в свои два с половиной года. А в остальном у нас все хорошо, мы Фатимочку с рук не спускаем. Я и работу оставила, чтобы за малышкой присматривать. Вы позаботились, деньгами помогли, спасибо вам. А мы ее любим, лелеем, как цветочек. Не чужая она, кровиночка родная.
Курбану стало неудобно. И правда, зря он так разволновался. Девочка живет в хороших условиях, сыта, одета, под присмотром. А какая у нее мебель в детской, игрушки, наряды. Почему же сиротство так заметно в ее глазах? Хотя, что тут поделаешь, маленькая она пока, мама ей нужна. А маму никто и никогда не заменит.
На обратном пути Курбан не спал всю ночь: болело и ныло сердце, а на душе было беспокойно и мрачно. Ему тяжело далось свидание с маленькой Фатимой. Как он ни уговаривал себя, не мог забыть грустные глазки девочки, ее сиротский взгляд. Приехав, он поделился своими переживаниями с женой. Наида пыталась успокоить мужа:
– Не переживай, Фатима не в детском доме, а у родных людей. Сам говоришь, ее родня хорошо устроена. Эти русские вокруг нее танцевать будут ради ее денег, ради дома, в котором теперь живут. Не обидят они Фатиму. А то, что взгляд у девочки сиротский, так она сирота и есть. Фатима еще маленькая, в этом возрасте ей очень не хватает матери. Подрастет, привыкнет к новой родне, и все будет хорошо. А тебе я вот что посоветую: к ним больше не езди. Звони, интересуйся, помогай, если хочешь, но не езди – тебе всегда больно будет эту девочку видеть, в ней твоя родная кровь. Ни к чему тебе эти поездки с твоим больным сердцем.
После этих слов жены Курбан еще больше укрепился в своем решении не навещать в дальнейшем осиротевшую родственницу, но при этом всячески принимать участие в ее судьбе. Его совесть должна быть спокойна, он сделал для девочки все, что мог. Конечно, он не должен был отдавать внучку родного брата никому. Но и терпеть недовольство жены, ее ежедневное ворчание было невмоготу. Курбан мог бы настоять на своем и оставить девочку, никуда бы Наида не делась. Он опасался другого – Наида озлобится и в его отсутствие будет срываться на ребенке.
И опять потекли дни. Фатиме в доме новых родственников было несладко. Никто не брал малышку на руки, не играл с ней. Девочка часами одиноко сидела в своей кроватке в ожидании, пока о ней не вспомнят и не дадут поесть. О том, чтобы погулять или поиграть с ребенком, и речи не было. Антонина все свое время, внимание, любовь, ласку отдавала родным внукам. Две дочери Наташи с рождения жили с ними, а Катя изредка подбрасывала родителям сына и дочь. Антонина души не чаяла в своих внуках. Но Фатима не принимала участия в их играх. Девочка смотрела на сверстников и их яркие игрушки, опираясь на перильца своей кроватки, тянулась к ним, иногда плакала. Но на нее не обращали внимания, а то и кричали и даже шлепали.
– Вот наказание божье! – раздражалась, видя ее слезы, Антонина. – Привалило же мне счастье – всю жизнь с тобой возиться!
Смысл этих злых слов не доходил до малышки, но она чувствовала недобрые интонации, раздражение в голосе чужой бабушки. И потому очень скоро научилась вести себя тихо, не привлекая к себе лишнего внимания. Девочка уже знала, что ответом на ее плач будет только откровенная злоба.
Особенно раздражала сирота Ивана, беспробудного пьяницу. Однажды, разъяренный плачем девочки, он злобно схватил ее за руку и вышвырнул из кроватки прямо на пол. Малышка ударилась головой, на время потеряв сознание от дикой боли в сломанной ключице.
Вечером, увидев заплаканную девочку с гипсом на руке, Катя расстроилась до слез:
– Чего вы издеваетесь над ребенком? Отдайте в детдом, если сами не хотите растить. Там ей будет лучше, чем у вас. Сидит, бедная, как дикий зверек в клетке, весь день, не разговаривает еще, хотя в ее возрасте дети стихи рассказывают и песни поют.
– Неблагодарные вы с сестрой, Катька! Я же ваших детей смотрю, не отдыхаю! А ты меня еще и упрекаешь. Не отдам я ее в детдом, даже не предлагай мне такое! А то ты не знаешь, благодаря кому мы в этот дом переехали? Чьими деньгами я Наташке помогаю? Как же я отдам девочку? Что дяде ее скажу? И как тогда быть с домом, деньгами?
– А ты ему ничего не говори, – включилась в разговор старшая дочь. – Этот мужик сказал, что больше приезжать к нам по всей вероятности не будет, но будет помогать, пока живой. Пусть не и не приезжает. Ты в детдом Фатиму отдай, навещай ее иногда, фотографируй и дядьке тому фотки посылай в наилучшем виде: вот, мол, ваш ребенок жив и здоров, растет, и все у нее хорошо. А если этот Курбан вдруг узнает о детдоме, скажешь: временно отдала, муж запил сильно. Решила ребенка оградить от дебошира, но не бросила, хожу к ней, регулярно навещаю. И собираюсь забрать в ближайшее время.
«Может, Наташка и права? – задумалась Антонина. – Отдам Фатиму в детский дом, там у меня в заведующих хорошая знакомая, Софья Михайловна. С оформлением девчонки могут быть проблемы, ведь я ее опекун. Ничего, улажу и это, дам Софке деньжат, она жадная, не откажется, придумает что-нибудь дельное. Любой закон при желании обойти можно».
Взятка сделала свое дело, и Софья Михайловна нашла возможность оформить все как надо, по закону.
Так трехлетняя Фатима оказалась в детском доме. Антонина приходила к ней редко. Изредка звонила заведующей, узнавала, как дела у девочки, как та себя чувствует.
Курбан поначалу звонил регулярно и справлялся о здоровье малышки, о том, как она живет. Через год Тоня отправила ему фотографии Фатимы на качелях, дома, в саду. Расстроенный Курбан, показывая Наиде фотографии, спросил:
– Тебе не кажется, что девочка на этой фотографии готова расплакаться? Посмотри, какие у нее несчастные глаза? У меня сердце разрывается и почему-то кажется, что ей там несладко.
– Стареешь, становишься сентиментальным, – ухмыльнулась Наида. – Ничего подобного я на этом фото не вижу. Ты сам придумал историю бедной сиротки и сам в нее поверил. Посмотри, как хорошо одета твоя Фатима, как аккуратно причесана, а рядом с ней бабушка улыбается, обнимает девочку. Я же сказала, они с нее пылинки сдувать будут, богатыми людьми стали благодаря ее деньгам.
Курбан не ошибался. У Фатимы действительно были очень грустные глазки на этом фото, хотя ребенок в три-четыре года не многое из происходящего в своей жизни мог понять.
В детском доме Фатиму сразу же полюбили и воспитатели, и дети. Девочка была послушной, спокойной и ласковой, тянулась ко всем, кто проявлял к ней хотя бы минимум внимания. Ее тут же ласково прозвали Тимкой, и уже мало кто знал настоящее имя Фатимы.
В день, когда Антонина впервые за полгода пришла к девочке, та прижалась к няне и не хотела подходить к чужой тете, которую успела забыть. Но Антонина все же уговорила малышку пойти с ней. Отвела ее домой, одела в нарядное платье своей внучки, в ее же лаковые туфельки, долго возилась с пышными волосами девочки, чтобы сделать красивую прическу. Ничего не понимающая Фатима рассматривала наряды, в которые ее одели, и конечно не подозревала, что их с нее снимут уже через час-полтора. А одели девочку лишь для того, чтобы сфотографировать вместе с бабушкой Тоней и послать фотографию заботливой опекунши и согретой ее любовью сиротки в Дагестан, родственникам. Антонина вернулась с девочкой домой, чтобы переодеть Фатиму в ее платье, а потом проводила в детский дом, купив ей по дороге сахарную вату и дешевую куклу.
Зинаида, нянечка из Фатиминой группы, очень удивилась, увидев на пороге детдома Антонину вечером того же дня. Дальние родственники Тимки только сегодня, в первый раз за полгода жизни девочки в детдоме, взяли ее домой и почему-то сразу привели обратно. Зачем же забирали, дразнили ребенка? Даже чужие, из патронажных семей, забирают детей на выходные, а это, как она слышала, – родная тетка Тимкиной матери. И живет, судя по всему, небедно, одета хорошо. В прошлый раз на своей машине приезжала.
Зина не смогла скрыть своего недоумения:
– А чего вы Тимку привели, ведь ее только утром забрали? Мы думали, девочка у вас в выходные погостит.
– Вам надо думать о швабрах и тряпках. И о том, чтобы горшки детям вовремя поднести. Остальное – не ваша забота, – зло огрызнулась Антонина. – Распустила вас тут всех Софа. Не лезьте не в свои дела.
Курбан позвонил по поводу Фатимы еще раз, через два года, а потом звонки прекратились. Деньги от него продолжали регулярно поступать на счет. Антонина в связи с этим совсем перестала посещать Фатиму в детдоме.
Лишь однажды, позвонив Софье Михайловне по своим делам, Антонина узнала от приятельницы о том, что маленькая Фатима – любимица детдома. Отличница, рисует и хорошо поет.
Наталья, узнав эти новости от матери, сказала:
– Ну что? Правы мы с Катькой были, когда посоветовали тебе отдать Фатиму в детский дом? Ты не уделяла бы ей столько внимания, и таких успехов у девочки, если бы у нас жила, не было бы. Радуйся, мама: все сложилось как нельзя лучше.
Антонина и радовалась. Руки у нее были свободны, деньги на содержание девочки она получала регулярно. Однажды, желая узнать о планах Курбана относительно девочки, Антонина позвонила к нему сама, но голос на том конце провода ответил:
– Курбан Исмаилович с семьей вот уже три года живет и работает за границей. А мы – работники их кооператива, связь с ним есть, мы можем передать информацию, если нужно.
– Нет, спасибо, я сама им позвоню, – поспешно прекратила разговор Антонина и теперь уже успокоилась окончательно: все сложилось как нельзя лучше. Благодаря деньгам Курбана она благоустроила жилье, купила машину, имела возможность, не работая, помогать старшей дочери и баловать внуков. Кроме того, у Антонины за эти годы собралась кругленькая сумма.
Совесть ее мучила только поначалу, но она находила себе оправдание: разве лучше было бы Фатимке в их доме, где и своих проблем полно, где периодически дебоширит пьяный Иван? А там девочка учится отлично, под присмотром, за здоровьем ее следят, а вокруг нее такие же сироты, не одиноко ей.

Однажды, когда Фатима училась уже в выпускном классе, Курбан позвонил Антонине, сказал, что сейчас находится в Дагестане, пребывание на родине будет недолгим и уже через две недели он вылетает в Израиль на операцию. Приехать в Ростов Курбан не мог по состоянию здоровья – в последнее время его больное сердце все чаще давало сбои. Потому он очень просил Антонину в ближайшие дни привезти Фатиму в Махачкалу.
– Кто знает, может быть, это мой последний приезд на родину, – грустно сказал Курбан Антонине. – Все же я на пороге серьезной операции, гарантий мне никто не дает, а потому мне необходимо поговорить с вами и с самой Фатимой. Поверьте, есть очень важные причины, по которым нам необходимо увидеться. Приезжайте, пожалуйста. Это в интересах девочки. Я позвоню вам на днях и договоримся о встрече.
Антонина не спала всю ночь.
– Боже, что теперь будет? – в панике советовалась она с дочерьми. – Как мне теперь подойти к Фатиме? Что ей сказать, как все объяснить? Она ведь меня, конечно же, не помнит. И о том, что у нее в Дагестане кто-то есть, она знать не может. Я пропала! Мой обман раскроется, а Курбан не из тех, кто мне это простит.
Антонина металась в поисках решения, но Курбан не позвонил ей ни завтра, ни через неделю. Она потеряла сон и покой, думая, что родственник Фатимы решил неожиданно нагрянуть к ним сам. Из Дагестана Антонине позвонили только через полтора месяца. Звонил не Курбан, а его друг Шамиль Алиевич. Он был опытным юристом и доверенным во всех делах Курбана. Он и сказал о том, что Курбан скоропостижно скончался, так и не попав на операцию. Теперь Шамиль Алиевич занимался вопросами наследства.
– Не знаю, как быть, – растерялась Антонина в ответ на предложение Шамиля Алиевича приехать вместе с Фатимой. – Девочке до окончания школы два-три месяца осталось, стоит ли срывать ее с учебы? Она отличница, поступать в вуз собирается. Но если вы настаиваете на нашем немедленном приезде, будем думать, как это сделать.
– Приехать вам придется в любом случае, чтобы решить вопросы с наследством, это обязательно. Но не будем беспокоить девочку сейчас, перед самым выпуском. Пусть она спокойно окончит школу, а сюда приедете летом.
Фатима была отличницей и гордостью школы. Девочкой гордились в детдоме, об этом Тоне не раз говорила Софья Михайловна. А Зина, нянечка и ее вторая мама, все годы опекавшая сироту, плакала от радости, узнавая об очередных успехах девочки.
– И почему о детдомовских детях говорят плохо? Мол, гены у наших деток плохие, и недоразвитые они от недостатка родительской любви. Наша Тимка им всем доказала, что все не так. Она умница, талантлива во всем. А как она поет! И рисует хорошо, и учится отлично.
– Тимка у нас и не совсем детдомовская, хотя тут живет. Ей повезло, у нее есть ты! – улыбаясь, сказала Зине Софья Михайловна. – Хорошо бы вы, нянечки, ко всем детям так относились.
Отсрочка в три месяца помогла Антонине продумать план дальнейших действий. Она посоветовалась с Софьей Михайловной, ввела ее в курс последних событий и однажды пришла в детдом за Фатимой.
Антонина не сразу узнала в красивой стройной девушке, вошедшей в кабинет Софьи Михайловны, ребенка, которого когда-то привела в этот сиротский дом за ручку.
«Какие красивые у нее глаза, просто бездонные», – подумала она, глядя на дочь своей племянницы. В последний раз Антонина видела ее тринадцать лет назад, когда забирала фотографироваться. Вспомнилось, какой испуганной и несчастной Фатима была тогда. Как она плакала, не желая подходить к Антонине, как прижималась к нянечке Зине, словно просила у нее защиты. Сейчас на нее внимательно и спокойно смотрела красивая, уверенная в себе девушка. В глазах ее был вопрос: почему ее вызвала заведующая и кто эта женщина рядом с ней?
– Тимка, девочка моя, эта женщина пришла к тебе. Вернее, за тобой.
– Это моя мама? – растерянно спросила Фатима. Она уже давно жила в детдоме и насмотрелась историй с нашедшимися вдруг родителями. Как и другие дети, девочка мечтала о том, что за ней придут, тем более, что числилась в подкидышах. Но шли годы, и девочка привыкла к мысли, что у нее нет родных. Никаких данных о ее родственниках в детдоме, как ей говорили, не было. Якобы принесли девочку, а в записке, найденной у нее в кармане, было только ее имя – Фатима – и дата рождения.
Вопрос девочки разволновал даже бесчувственную Антонину. Она закрыла лицо руками и не смогла скрыть слез. Сердце сжалось от стыда, запоздалых укоров совести, от воспоминаний о Светлане, которую она предала после ее смерти.
– Не надо плакать, Антонина Ивановна, – наигранно успокаивала свою подругу Софья Михайловна, следуя заранее расписанному ими сценарию. – Сейчас я все объясню Фатиме, она умная девочка, поймет.
Софья Михайловна знала всю историю Фатимы, до мелочей. Не знала лишь о ежемесячных денежных переводах Курбана, его помощи семье Антонины, обо всем, что перепало той после смерти племянницы. Об этом та не распространялась.
Своей приятельнице Софье Антонина в свое время рассказала лишь душещипательную историю о том, что взяла осиротевшую дочь племянницы по зову души. Что жалеет сиротку, но муж выгоняет ее с Фатимкой на улицу, требуя вернуть ребенка родственникам отца или сдать в детдом. Софья Михайловна не сразу согласилась на задуманную Антониной аферу, она боялась, что история с подкидышем раскроется, ведь в противном случае надо было бы оформить все, как положено. Но Тоня принесла ей деньги и сумму, вполне достаточную для того, чтобы все сомнения Софьи Михайловны были развеяны. И они вместе нашли приемлемый вариант для определения Фатимы в детский дом. К делу было приложено множество ложных справок о плачевном состоянии здоровья Антонины, взявшей на себя обязанности опекуна девочки, но в данное время не способной заботиться о сироте. А также заявление Антонины о том, что она через какое-то время заберет ребенка в семью, если обстоятельства ее жизни изменятся к лучшему. Словом, причины, побудившие женщину сдать опекаемую девочку в детский дом, были уважительными и достаточными, чтобы передоверить ребенка государству. Но для персонала детдома и самой девочки была приготовлена другая версия: Фатима – неизвестно откуда взявшийся подкидыш. После того, как Антонина пару раз забирала малышку фотографироваться и вызвала тем самым интерес нянечки Зины, Софья Михайловна запретила ей показываться в детдоме. А Зине рассказала правдоподобную историю о том, что эта женщина хотела удочерить Фатиму, а потом передумала. И приказала держать язык за зубами и не вмешиваться не в свои дела.
– А что я такого сказала? – обиженно отвечала заведующей Зина. – Я подумала, что эта женщина – родственница Тимки. Мне показалось, я видела ее здесь еще до того, как у нас появилась девочка.
– Тебе показалось, Зина, – строго сказала Софья Михайловна. – Ты ее не видела, никогда не видела, если хочешь продолжать работать у нас. Фатиму нам подбросили, привели в детский дом, посадили в беседку – и все. И записка при ней была от посторонних, что девочку зовут Фатима, родителей у нее нет, родных тоже. Вот это ты и должна вспоминать при случае.
Сейчас Софье Михайловне предстоял трудный разговор с воспитанницей. Она рассказала девочке, что Антонина Ивановна, тетя ее матери, стала опекуном Фатимы после смерти ее родителей. Родственники отца, дагестанцы, не захотели оставить ребенка у себя в семье. Какое-то время девочка жила и воспитывалась в семье своих ростовских родственников. Но обстоятельства вынудили Антонину Ивановну в интересах девочки отдать ее в детский дом. В разговор включилась и сама Антонина. Она сказала, что винит себя лишь за то, что, отдав Фатиму в детский дом, не сообщила об этом факте родственникам ее отца в Дагестане. Родственники отца не писали, не звонили, не интересовались ею. Но недавно стало известно, что дядя ее отца перед смертью позаботился о сироте: оставил ей квартиру, а также поручил своему другу помочь Фатиме с поступлением в вуз.
– Подробности обо всем этом я не знаю, детка. Но теперь, когда ты уже сдала выпускные экзамены, нам с тобой придется поехать в Махачкалу по твоим делам, – сказала девочке Тоня.
Фатима стояла бледная и не могла сказать ни слова Софье Михайловне и этой чужой женщине, которая оказалась вдруг столь близкой родственницей. Но почему ей все эти годы не говорили правду? Почему эта женщина не посещала ее в детдоме, ведь к некоторым детям приходили родные, забирали на выходные или каникулы к себе в семью?
Софья Михайловна, словно услышав незаданные вопросы Фатимы, сказала:
– Антонина Ивановна часто посещала тебя, когда ты была совсем маленькой, забирала к себе. А затем, посоветовавшись с ней, мы решили, что лучше будет вам не встречаться. Для тех, кто у нас воспитывается с раннего детства и не помнит родных, так лучше. Они болезненно переживают встречи с неожиданно появившимися родственниками, если те не могут забрать их домой. А тетя твоей матери не могла забрать тебя, хотя и очень хотела. Болела, и муж ее был категорически против твоего проживания у них, все годы пил, дебоширил. Антонина Ивановна боялась, что он может тебя обидеть. Но все годы регулярно интересовалась твоим здоровьем и успехами в учебе, просила нас уделять тебе особое внимание. Иногда приходила посмотреть на тебя со стороны и всегда уходила со слезами на глазах. Не будь у нее проблем со здоровьем, а в семье таких обстоятельств, тетя твоей мамы никогда не отдала бы тебя в детский дом. Но она сделала это ради тебя, хотя лишилась при этом многих льгот и материальных выгод. Вот и сейчас, стоило твоим родственникам из Дагестана объявиться, она тут же пришла к нам. На родине твоего отца тебя ждет наследство, возможно, и еще какая-то существенная помощь от его родных.
В тот же день Антонина забрала Фатиму к себе. Познакомила ее с дочерями и внуками. Они тепло встретили девушку, но Фатима никак не могла определиться в своем отношении к ним. В компании новых родственников она чувствовала себя неуютно, не испытывая никакой радости от встречи с ними. Антонина показала девушке фотографии, на которых Фатима вместе с ней была запечатлена в парке, на качелях, дома, в саду. Девушка рассматривала фотографии и думала о том, что все рассказанное тетей ее матери, пожалуй, правда. На фотографиях видно, как ласково держит ее на руках эта женщина, катает в парке на качелях, целует и обнимает. Девочке и в голову не приходило, что эти постановочные фотографии имели свое предназначение.
 Продолжение  по сноске   http://www.proza.ru/2015/11/19/66