Лабиринты судьбы -4

Через неделю Антонина с Фатимой отправились в Махачкалу, предварительно предупредив Шамиля Алиевича о приезде. Тот встретил их на вокзале и отвез к себе домой.
После того, как приезжие пообедали и немного отдохнули, Шамиль Алиевич приступил к серьезному разговору. Он сообщил им о том, что Фатима через год, став совершеннолетней, получит права на владение трехкомнатной квартирой, принадлежавшей ранее ее родителям. Рассказал девушке о том, что ее ждет и приличная сумма, накопившаяся на сберкнижке от многолетней сдачи квартиры внаем. Шамиль Алиевич спросил Фатиму о планах относительно учебы. Предложил девушке остаться в Дагестане и поступать в местный вуз. Фатима ответила, что мечтает о профессии учителя и хочет поступить на факультет иностранных языков, что не возражает против переезда в Махачкалу и учебы в этом городе, хотя, возможно, ей будет одиноко: в Дагестане у нее нет родных и даже знакомых. А в Ростове остались друзья-одноклассники, ребята, с которыми прошло ее детдомовское детство, учителя и воспитатели, которые были к ней добры.
– А разве девочка жила в детдоме? Курбан говорил мне о том, что она растет в семье тети матери. Или я что-то путаю? – обратился Шамиль Алиевич к Антонине, а та достала из сумочки несколько фотографий с маленькой Фатимой и сбивчиво ответила:
– Нет-нет, вы все правильно поняли. Девочка вначале жила у меня, в семье. Но потом я вынуждена была отдать ее в детский дом ради ее же блага. Никогда бы ее от себя на шаг не отпустила, если бы не мои обстоятельства. И учителям я проходу не давала, чтобы они девочке уделяли особое внимание. И денег на это не жалела.
Шамиль Алиевич не стал больше задавать вопросов Антонине и решил не возвращаться к этой теме: какая теперь разница, как там все было. Не судья он этой женщине. Может быть, обстоятельства действительно вынудили ее отдать ребенка в детдом. Шамиль Алиевич был не в курсе покупки ростовского дома для Фатимы и регулярных денежных переводов Курбана в Ростов, и это окончательно успокоило Антонину.
Радуясь тому, что все обошлось без особых осложнений, она вернулась домой, в Ростов. Фатима осталась в Махачкале в ожидании вступительных экзаменов в вуз. Шамиль Алиевич обещал поддержать девушку. Его жена Абидат, милая и добрая женщина, с самого начала тепло и сердечно встретила Фатиму, удивляясь ее хорошим манерам.
– Никогда бы не сказала, что девочка в детдоме воспитывалась, – сказала Абидат мужу, а Фатиме предложила:
– Оставайся у нас жить, милая. Хотя бы на год-два, пока подрастешь и в чужом городе освоишься. Мы с Шамилем одни в большом доме живем, дети давно в Москве обосновались. И нам с тобой скучно не будет, и ты не одна жить не будешь.
Фатима понимала: в Ростове ее не ждет ничего хорошего. У детдомовцев перспективы незавидные, а будущее слишком призрачно. Те, кто сможет поступить в вуз, могут еще несколько лет пожить относительно беспроблемной жизнью – выделят койку в общежитии, льготную стипендию. А потом надо выживать любыми способами в этом жестоком и непредсказуемом мире. Решать без всякой помощи всевозможные житейские проблемы – с трудоустройством, с жильем, с созданием семьи. Чаще всего детдомовцы бывают неприспособленными, беззащитными перед джунглями жизни.
Фатима вспомнила разговор с одногруппницами перед выпуском. Они говорили о будущем, которое заранее пугало их. Таня, красивая девочка с кукольной кличкой «Барби» на вопрос, что собирается делать дальше, ответила просто:
– Выйду замуж за хорошего человека, буду воспитывать четверых детей.
– Закатай губу обратно, родная, – пессимистично оборвала ее Вика, известная своей грубостью и прямотой. – Нет сейчас парней, мечтающих о детдомовках. Времена Золушек и принцев прошли. Запомни: ничего хорошего нас не ждет, еще наплачемся!
– Почему? – в глазах Тани появились слезы. – Вот, например, Тимка у нас умная. Она учиться будет, профессором, может быть, станет. А мне учеба плохо дается. Сами же говорите, что я красивая. Неужели никто на мне не женится?
– Красивая ты, не спорю. И потому в лучшем случае устроишься в какой-нибудь магазин или в ресторан официанткой, если не испугаются хозяева детдомовского происхождения. А в худшем – пополнишь ряды девочек по вызову. Ты красивая, значит, не будешь торчать на трассах или трястись от холода на улицах в ожидании клиентов. Если повезет, элитной путаной станешь. Сутенеры тебя сами заметят и предложат безбедную жизнь.
– Что за глупости ты говоришь? – вмешалась в разговор возмущенная словами Вики Фатима.
– Это не я говорю, а статистика, – нервно ответила Вика. – Вчера по телеку была передача о наркоманах, проститутках. И сказали, что большинство из них – выходцы из неблагополучных семей и детдомов. И потом, я с некоторыми отсюда вышедшими и сейчас общаюсь, знаю, как и чем они живут.
– Я тоже эту передачу видела, – грустно подтвердила молчавшая до сих пор Нина Осипова. – Там проблема была поднята – государство доводит детдомовцев до порога взрослой жизни и бросает на произвол судьбы. И правда… Ну, допустим, не поступим в институт или в техникум, пойдем работать. Зарплаты нашей не хватит себя прокормить, а надо еще жить, снимать жилье, одеваться во что-то. Устанешь от нищеты и пойдешь потом и на преступление, и на панель. Я, конечно, не собираюсь, но таких, отчаявшихся, тоже можно понять. Кто нам поможет? Кому мы нужны?
– Легче всего найти оправдание, труднее найти выход, – сказала тогда подругам Фатима. – Я лично не собираюсь опускаться на дно жизни. Я здорова, руки, ноги у меня есть, голова в порядке, одну себя содержать смогу и без всякой грязи. А сознание того, что некому меня поддержать, поможет стать сильнее в достижении цели. Я должна учиться лучше всех, если нет богатого папы, который устроит меня в вуз и будет помогать сдавать сессии за взятки. Я должна окончить вуз с хорошими результатами, чтобы наверняка найти потом себе работу. И работать лучше всех должна, лучше всех знать свое дело, чтобы получать хорошие деньги. Я всего этого добьюсь, вот увидите.
Фатима решила поступать в университет, на иностранный факультет, и проблем с этим у нее не возникло. Не понадобились ни льготы, положенные сиротам при поступлении, ни связи Шамиля Алиевича. Она блестяще сдала все экзамены и особенно удивила экзаменаторов на собеседовании по английскому языку.
– С вами, видно, серьезно занимались репетиторы? Произношение у вас прекрасное, и знание грамматики, и богатый словарный запас. Вы нас приятно удивили, – сказал председатель комиссии, с удовольствием поставив девушке пятерку.
Фатима ничего не ответила ему, только улыбнулась. Кто бы поверил ей, что произношения она добивалась, часами слушая аудиокассеты. А все свое свободное время проводила за учебниками и книгами.
Секретарь приемной комиссии, которого Шамиль Алиевич по старой дружбе просил поддержать Фатиму, с удивлением сказал:
– И чего ты за нее просил, Шамиль? У кого поднялась бы рука поставить этой девочке хотя бы четверку? Она блестяще сдала экзамен, комиссия о ней только и говорит!
В день, когда фамилия Фатимы появилась в списке студентов, Абидат организовала в доме праздничный обед и приготовила девушке подарок – маленькое золотое колечко с бирюзой. Фатима чувствовала себя именинницей и думала о том, что никогда в ее жизни не было семейных обедов и ужинов, торжеств в ее честь и дорогих подарков.
– Завтра мы с тобой, моя хорошая, пойдем готовиться к учебному году и покупать тебе наряды. Ты – студентка университета и должна хорошо одеваться, – сказала Фатиме Абидат после застолья.
– Ой, что вы! Зачем это? – покраснела Фатима. – Я даже не знаю, что сейчас носят.
– Это не проблема, мы возьмем с собой мою племянницу Камиллу, ты с ней уже знакома. Вот уж кого медом не корми, дай по магазинам прогуляться. Она тебе посоветует, а выберешь из предложенного сама. Выбор сейчас богатый.
– Может быть, не надо? Мне неудобно, тетя Абидат.
– А чего тебе неудобно? Мы купим тебе обновки на твои же собственные деньги. С аренды вашей квартиры собралось немало. Все до копеечки Курбан еще до последнего отъезда снял с книжки и передал моему Шамилю, там и расписка есть. Возьмем немного денег из той суммы, остальные положим на книжку тебе. Скоро совершеннолетней будешь, сама сможешь всем этим распоряжаться: и квартирой, и деньгами.
Фатима молчала, не зная, как благодарить чужих людей, взявших на себя все ее проблемы: с наследством, с учебой, с жильем. С первой же минуты, как девушка ступила на перрон махачкалинского вокзала, ее судьбу взяла в руки эта добрая семья. Шамиль Алиевич сразу же потребовал от Фатимы называть его дядей. Он возил Фатиму в институт, в приемную комиссию, на консультации и экзамены, болел за нее. Тетя Абидат тоже отнеслась к ней как к родной: все время старалась побаловать вкусным, погладить по головке, приласкать. Нигде и никогда Фатима не видела такого внимания к себе и ласки. Нянечка Зина из детдома была хорошей женщиной, но грубоватой и немногословной. Главным для нее было лишь то, чтобы ее любимицу никто не обижал. Иногда Зина покупала своей Тимке конфеты и печенье, приносила из дому яблочко, но особо побаловать девочку не могла, слишком уж скромной была ее зарплата. Учителя ценили ее тягу к знаниям, относились к ней теплее, чем к другим, но все же оставались только учителями. Фатиме же хотелось совсем другой ласки и заботы – родительской, материнской. И потому душа Фатимы так согрелась и разнежилась рядом с доброй тетей Абидат.
Абидат внимательно посмотрела на задумавшуюся девушку и продолжила:
– Я хочу еще раз поговорить с тобой о том, где тебе жить. Повторяю свое предложение и даже настаиваю: хотя бы в первый год учебы поживи с нами, а не одна в своей квартире. Там тебе будет одиноко, а, может, и страшно одной. Нам ты не в тягость, у нас на двоих двухэтажный дом.
– Я могу написать заявление на место в общежитии, мне предлагали, – смущаясь, ответила Фатима, не желая обременять и дальше этих славных, но, в принципе, чужих ей людей.
– Ни в коем случае, детка, мы этого не допустим. Ты нас не стеснишь, скорее наоборот, мне с тобой веселее будет, а то сижу тут одна целыми днями в ожидании Шамиля. Твоя комната – на втором этаже, там есть и столик, и кровать, и телевизор, и все удобства. Секрет тебе раскрою: дядя Шамиль обещал в честь твоего успешного поступления компьютер тебе подарить, только я тебе о его будущем сюрпризе не говорила, хорошо? А через год-два, если захочешь, сможешь поселиться в своей квартире, хотя, моя бы воля, я бы тебя отсюда только замуж проводила.
Фатима покраснела, она была благодарна Абидат, никто и никогда не говорил с ней так по-матерински мягко и тепло. Никто не заботился и не жил никогда ее проблемами.
Назавтра они с Абидат и ее племянницей Камиллой пошли в «Пассаж» за одеждой. Фатима с удивлением разглядывала одежду и обувь, надетую на манекены и выставленную в витринах бутиков. Абидат и ее племянница Камилла, улыбаясь, наблюдали за ней.
– Какие хорошенькие! И так дешево! Всего 150 рублей! – сказала Фатима, увидев красивые лаковые босоножки на каблучке. – А, это распродажа!
Камилла посмотрела на этикетку с надписью «150 у.е.» и рассмеялась:
– Ну, ты даешь! Эти босоножки, к твоему сведению стоят не 150 рублей, а 150 долларов. Сечешь разницу? Цена распродажная, потому что скоро осень. Средняя цена босоножек этой фирмы была бы минимум 300-400 баксов.
– А сколько это рублей? – совсем растерялась Фатима.
– Сейчас скажу, – Камилла достала из кармана крошечный калькулятор и перевела доллары в рубли. Фатима округлила глаза и отошла от прилавка:
– Нет, это слишком дорого! Зачем такая дорогая обувь?
– Так, Фатима, слушай меня внимательно! Ты больше не рассуждаешь – дорого или дешево, а только указываешь нам на понравившуюся тебе вещь. Или присматриваешься к тому, что буду выбирать для тебя я, – деловито распорядилась Камилла, приобняв Фатиму и возвращая ее к понравившимся босоножкам. – Что касается этих босоножек, то 150 долларов за них совсем не дорого.
Абидат улыбалась, глядя на девушек, они уже успели подружиться и общались по-свойски. А Камилла продолжала воспитывать растерявшуюся Фатиму:
– Ты хоть отдаешь себе отчет, милая, куда ты поступила? Нет? Тогда послушай: факультет иностранных языков – самый модный и стильный факультет в универе. Там почти все девочки как будто с подиумов и обложек гламурных журналов сошли. Все одеты в фирму, стильно, дорого, пользуются дорогой косметикой, элитными духами. А ты, значит, имея возможность прилично одеться, пойдешь на учебу в своем дешевом и сером ширпотребе? Наивно веришь до сих пор, что встречают по уму? Нет уж, дорогая, я тебе этого не позволю. Конечно, мы не будем разом покупать тебе весь гардероб на все сезоны, но несколько стильных прикидов приобретем.
Фатима послушно ходила за Камиллой. Примеряла то, что та ей предлагала, в основном соглашаясь, но иногда категорически отказываясь от слишком уж ярких и броских нарядов. Ко всему этому ей надо было еще привыкнуть.
– Что ж, для первого раза мы неплохо отоварились, – докладывала Камилла Абидат, выходя из торгового центра. – Купили Фатимке модные джинсы, две пары брюк, курточку, четыре стильные футболки и два батника. А еще две модные юбки, классическое платье, пиджачок, два блейзера, туфли, босоножки, кое-что из белья, модную сумку, колготки. Завтра пойдем покупать косметику, телефон и разные другие мелочи. И обязательно сходим в салон красоты, надо Фатиму причесать, привести в порядок ее руки и ноги, приучить к маникюру и педикюру, она у нас студентка теперь. Хочет – не хочет, придется за собой следить.
– А может, не надо пока ничего больше, мы ведь и так много вещей купили, – сказала Фатима, – зачем мне столько? И маникюр я сама себе всегда делаю, мы с девчонками в детдоме научились. Только с волосами надо что-то придумать, в этом ты права. Камилла. Я никак не найду подходящую мне прическу.
– Умрешь с тебя, Фатимка! Мне бы твои запросы! – засмеялась Камилла. – У тебя же вообще ничего из вещей нет, понимаешь? Ни-че-го! Мы не обновляем твой гардероб, мы создаем его с нуля!
– Где ей тебя понять? – по-доброму усмехнулась Абидат. – Твоя одежда в два огромных шкафа не вмещается. А ты при этом день и ночь ноешь, что носить нечего!
– Причем тут я, если мода так быстротечна? Не могу же я ходить в том, что было модно в позапрошлом сезоне! До нас и так мода доходит с большим опозданием! – вполне серьезно ответила Камилла.
Фатима молчала. Это был совершенно новый для нее мир, к которому она еще не привыкла. Но вещи, отобранные для нее Камиллой, Фатиме понравились.
– Привыкай носить только хорошие вещи, Фатима. Убогая одежда, дешевое белье не дает девушке уверенности, осознания своей привлекательности.
– А если девушка непривлекательна, что она должна осознавать?
Камилла придирчиво посмотрела на нее:
– Непривлекательные пусть сами думают, что им делать! Что касается тебя, ты – красавица, и фигура у тебя классная. Только этого мало. Красоту надо умело подчеркивать и подавать правильно. Я тебя всему научу, но не все сразу.
Назавтра Камилла, как и обещала, потащила Фатиму в салон красоты и сразу же передала мастеру причесок с бейджиком «Алла». Сама же задержалась в фойе, разговорившись со знакомой администраторшей. Фатима впервые в жизни попала в салон красоты и совершенно не знала, как себя в нем вести: как сидеть, как отвечать на вопросы и вообще, что делать. Без Камиллы она чувствовала себя беспомощной и послушно ждала своей очереди. Алла колдовала над прической другой девушки, на глазах преображая ту до неузнаваемости. Фатима смотрела на это чудесное превращение широко раскрытыми глазами. Продолжая причесывать сидящую в кресле девушку, Алла, ни на кого не глядя, задала вопрос:
– Голову мыла?
Фатима не сразу поняла, что вопрос обращен именно к ней. Она растерялась, покраснела:
– Вы меня спрашиваете?
– Кого же еще? Ко мне пока других сейчас нет, только ты.
– Да, я мыла голову вчера.
– Значит, не мыла. Возьми шампунь, иди мыть голову.
– А куда? – совсем растерялась Фатима. – И где взять шампунь?
– О господи! – Алла с раздражением вручила шампунь странной клиентке и указала на дверь, ведущую во внутренние комнаты. – Туда иди, там тебе помогут!
Когда вконец расстроенная Фатима вышла с полотенцем на голове в зал, у Аллы было уже совсем другое настроение: подошедшая Камилла объяснила ей, что девушка пришла с ней, что она впервые в салоне и надо быть с ней терпимее.
– Не беспокойся, Аленький, чаевые от этой девочки будут приличные, ты только постарайся придумать что-то с ее головой, волосы у нее непослушные, – предупредила Аллу Камилла. – Сделаешь все как надо – Фатима станет, как и я, постоянной клиенткой.
Алла кивнула:
– Все поняла, Камилла, сделаю из твоей Золушки принцессу, сама себя не узнает. Девчонка красива, волосы у нее шикарные, кожа, глаза, брови. Только одета и пострижена так, чтобы скрыть все свои достоинства. Исправим это.
Камилла чувствовала себя в этом элитном салоне как рыба в воде, знала всех мастеров по именам, со всеми была на «ты». Фатима с удивлением наблюдала это и думала: хорошо быть такой, как Камилка. Она везде своя, в разговоре с другими не стесняется, умеет за себя постоять. А как умело она поставила на место продавщицу из бутика, когда та хотела на ходу завысить цену? И при этом ни слова грубого не сказала, а лишь задавила ее своим остроумием, да так, что той было несладко. Фатиме всегда казалось, что и она вполне уверена в себе, но когда и где это было? В ее прошлой жизни, в детдоме? Там все было иначе: другие люди, другие отношения и другие нормы. А теперь Фатима делала в этой новой жизни первые шаги и первые выводы.
Девушка села в кресло, уже успокоившись: Камилла была рядом. Алла долго колдовала над головой Фатимы, восхищаясь ее густыми и пышными волосами. А девушка, закрыв глаза и затаив дыхание, ждала результата кропотливой работы мастера.
Посмотрев в зеркало, Фатима не поверила своим глазам: неужели внешность может так измениться из-за одной только прически? В зеркале была другая девушка, модная стрижка с кокетливой челочкой совершенно преобразила Фатиму. У девушки в зеркале были очень красивые глаза, приятный овал лица, длинная нежная шея, красивые плечи. Как странно! Ведь ей только прическу сделали, а изменилась вся внешность!
Заметив восхищение в широко распахнутых глазах Фатимы, Алла, улыбаясь, спросила:
– Нравится?
– Да! Очень! Спасибо вам!
– Пожалуйста, милая. Я не стала пока сооружать на твоей голове что-то революционное, чтобы не шокировать тебя. Но твои волосы позволяют сделать не только обычную прическу, а произведение искусства. Будут вечеринки, именины, свадьба – загляни. Я сделаю из тебя королеву.
Фатима встала и, заплатив Алле сумму, названную Камиллой, направилась к выходу.
– Куда ты, Фатимка? Нам еще на маникюр и педикюр, в соседний зал. Можно и к косметологу, но ты, кажется, уже устала с непривычки?
– А мои услуги ей не нужны, – сказала, пристально вглядываясь в ее лицо косметолог. – Кожа молодая, идеально чистая, никаких проблем. Если хочет, можем сделать визаж.
– Нет, я не хочу, – поспешила отказаться Фатима. Камилла не стала с ней спорить: достаточно пока прически, маникюр и педикюр сделает сама, если так хочет… Фатимке надо дать возможность переварить столь революционные изменения в своей внешности.
Вечером Фатима, примеряя один за другим купленные наряды, встала перед зеркалом. Она не узнавала себя, ей хотелось плакать от радости: разве так бывает? Разве может человек так меняться, надев дорогую одежду и сделав прическу? Она достала из косметички тушь, слегка провела щеточкой по ресницам, а бледной помадой – по пухлым детским губам. Макияж был почти незаметным, но совершенно преобразил девушку.
– Ах, какая ты у нас красавица! – услышала Фатима голос Абидат, тихо вошедшей в ее комнату. Девушка увлеклась настолько, что не услышала стук в дверь. Фатима не нашла слов, а только благодарно обняла женщину, раскрывшую навстречу девушке свои теплые объятия. Фатима заплакала, почему-то подумав: так обнимала бы ее мама, если бы была жива.
– Ну, чего ты расстроилась, глупая? Все хорошо, а будет еще лучше! Вот увидишь!
Первый день в вузе запомнился Фатиме особенно. Она пыталась впитать каждое слово, сказанное преподавателями. Фатима замечала на себе заинтересованные взгляды девушек и ребят, но спокойно относилась к ним – мысли были заняты совсем другим. Девушке очень нравились преподаватели, лекции, аудитории, коридоры факультета, и даже вахтерша, еще не успевшая устать от шумных студентов и потому пока добрая.
На перемене к ней подошла высокая девица в мини-юбке и безо всяких церемоний спросила:
– Тебя как зовут?
Фатима назвала свое имя, но девушку, как видно, волновало другое:
– Слышь, подруга, продай мне свою сумочку, а? У меня туфли этой фирмы и этого же цвета. Я отдам за нее столько, сколько ты попросишь! Идет?
– Я в «Пассаже» сумку купила, посмотри, может быть, там еще есть.
– Шутница, сама знаешь, такие сумки чаще сериями не выпускают. А во-вторых, как ты себе это представляешь, если мы, однокурсницы, будем с одинаковыми сумками ходить?
Фатима, растерявшись, молчала, не зная, что и сказать новой знакомой. А та уже побежала навстречу другим девчонкам, сказав на ходу:
– Короче, я жду твоего решения! Тебе, думаю, без разницы, а у меня много вещей этой фирмы. Уступи мне эту сумку, будь другом!
Вечером Фатима рассказывала тете Абидат и Камилле о своем первом дне в университете, а потом о странной просьбе однокурсницы продать ей сумку. Она говорила об этом с улыбкой, но Камилла разозлилась:
– Ну, началось… И чего ты не послала эту хамку подальше? Почему не предложила купить у нее туфли?
– А зачем мне ее туфли? – не поняла иронии Фатима. – У меня свои есть. Мы две пары купили. Я, кстати, и не знаю, что это за фирма. Красивые, удобные – что еще надо?
– Ой, деревня! Ну что мне с тобой делать? – возмущалась Камилла, глядя на Фатиму. – Слушай, ты там, в универе, не давай себя в обиду, а то проглотят. Ты женскую дедовщину не знаешь, это похлеще мужской. Надо уметь строить свои отношения и постоять за себя, когда надо.
– Ладно тебе, Камилла. Я туда учиться иду, а не отношения строить. Со всеми буду общаться спокойно. Зачем им меня глотать, дедовщину мне устраивать? У них что, забот других нет?
– А потому, что на слабых все отыгрываются, самоутверждаются.
– Я не слабая, – спокойно, но твердо ответила Фатима, – просто не хочу конфликтов.
Слова Камиллы дали Фатиме пищу для размышления, она знала, как трудно найти золотую середину в отношениях с людьми. Так было и в детдоме, где тоже надо было уметь себя защищать, иметь право на свое мнение и вообще право голоса. Фатима не старалась примкнуть к уже сложившейся группе девчонок, но со всеми была в хороших, ровных отношениях.
Однажды Элла, девушка, которая безуспешно просила у нее сумочку, спросила у нее:
– А это правда, что ты круглая сирота? Что у тебя вообще никого нет?
– Правда, – не сразу ответила Фатима, чувствуя, как неприятно сжимается сердце. Странно, зачем Элле понадобилось задавать этот недобрый вопрос.
– Значит, тот человек, который тебя несколько раз подвозил до универа, твой папик?
– То есть? Мой отец умер. Меня довозил дядя Шамиль. Он друг дяди моего отца.
– А где сам двоюродный дедушка?
 – Он умер полгода назад.
– Ой, надо же, как круто! Интересный у тебя опекун получается: друг дяди твоего отца, короче, седьмая вода на киселе. Ладно, не важно. А сейчас кто он тебе? Ты же с ним спишь, признавайся! Это он тебя так круто содержит и одевает?
– Ты с ума сошла? Что ты такое говоришь, Элла? – Фатима покраснела и от шока не могла вымолвить ни слова.
– А скажи, где ты сейчас живешь? В доме своего доброго дяди Шамиля или он тебе квартиру снимает? – продолжала допрос Элла. – Знаю, что не в общежитии. Так ведь?
– Замолчи сейчас же! Я живу временно в его доме, вместе с его семьей. У этого человека, между прочим, жена, взрослые дети, внуки.
– Ну, это уже никуда не годится. Некрасиво-то как, девочка моя. Как ты в глаза старушке смотришь, охмурив ее мужа?
– Ты… Ты просто ненормальная! Я не хочу с тобой общаться, уйди! – обычно спокойная Фатима была близка к истерике.
– Да, ладно, не волнуйся так, я никому не скажу, умею хранить тайны. Только не надо сказок про белого бычка. Понятно же по твоим шмоткам и прочему, что он тебя круто опекает. А зачем ему это надо, другу дяди твоего отца? – ехидно улыбаясь, продолжала Элла. – Просто так, за спасибо?
– Я даже слышать тебя больше не хочу, мне противно. Не собираюсь я тебе объяснять ничего, понимай, как хочешь, в меру своей испорченности.
– Надо же, святая! И зубки, оказывается, у тебя есть, и коготки острые. А девчонки о тебе спорят: странная, говорят какая-то. Вроде простая, как две копейки, несовременная совсем, а в фирме с головы до ног.
Фатима не отвечала Элле, а та, воспользовавшись ее молчанием, добавила:
– Ладно, расслабься, не хотела я тебя обидеть. В деканате случайно оказалась, когда тебя преподы хвалили и удивлялись: мол, так хорошо учится, хотя и круглая сирота. Я офигела от этой новости: ничего себе сирота, думаю, в таких дорогущих вещичках ходит. А потом увидела тебя в машине крутого дядечки и все поняла. Он хоть и старый, но вполне симпатичный, солидный. А в постели как, справляется? Или это совсем не важно при таких деньгах?
Фатима еле сдержала слезы, но не стала показывать их Элле: слишком много чести! Она и так многое позволила этой бездушной кукле. Еще одно слово, и Фатима за себя не отвечает. Элла, словно почувствовав решимость девушки, оставила ее в покое.
С того дня Фатима больше не вступала ни в какие переговоры с Эллой и ее подружками, хотя нередко чувствовала на себе их взгляды и чувствовала: они обсуждают ее.
«Бог с ними: каждому свое, – думала она, пытаясь не обращать внимания на противостояние однокурсниц. – Я тут для другого, буду все свое внимание, время отдавать учебе. А куклы пусть развлекаются, как им угодно».
 Продолжение  по ссылке   http://www.proza.ru/2015/11/19/74