Провинция Часть3 История одной семьи Прощание

Ольга Бочарникова
Посвящается 70-летию
Победы русского народа в
Великой Отечественной войне 1941-1945 г.


Провинция.
Часть III
История одной семьи. Сталинград 1941-1945 гг.

Летопись.

Январь – июнь 1944 год.
Прощание с героем.









2015 г.



Зима. 1944 год.

Испытанием на выживание стала зима 1944 года для многих сталинградцев, живущих  в частных деревянных домишках, саманных мазанках и землянках, которые отапливались кому как повезло: дровами, кизяком, древесными отходами от разбора руин. Уголь шел на производство электроэнергии. В конце 1943 года, после освобождения Донбасса, Мария Гришутина под лозунгом «Вместо ушедших мужчин, женщины - в забой!» ставила личные рекорды выработки пласта, более 40 тонн угля в смену. Её примеру последовали, - в шахты пришли работать женщины. А в разрушенном до основания Сталинграде придумали энергопоезда. Это были электростанции на колесах: Паровоз-турбина. Сжигая в топках паровоза уголь, получали тепло для получения пара. Пар крутил турбину и, таким образом, вырабатывалось до 15 млн кВт/час электроэнергии.
В этих тяжелых условиях на заводах шла напряженная работа.
На СТЗ готовили к выпуску первый опытный трактор СТЗ-НАТИ, а рабочие «Красного октября» восстанавливали четыре мартеновские печи и два прокатных стана. Мартеновская печь завода «Баррикады» уже давала сталь и вступали в эксплуатацию основные цехи завода. Красноармейская судоверфь к этому времени уже отремонтировала более 600 танков и 450 моторов к ним.  Оживал в Сталинграде городской транспорт. От центра города до завода «Красный октябрь» действовала первая очередь трамвая. Позже, 11 апреля 1944 года открылось автобусное движение от Бекетовки до речки Царицы.

Проект будущего Сталинграда.

Восстановительные работы велись медленно и в основном промышленных районов. В центральной части города восстановленныездания насчитывались единицами. План по жилищному строительству выполнялся на 10%. Причина этому была нехватка рабочей силы.
По призыву ЦК ВЛКСМ в Сталинград прибывали отряды добровольцев, но они не имели строительных профессий.
Инженеры стройтреста №1 организовали для них курсы строителей. Центр города, несмотря на исчезновение руин, превращался в громадный пустырь. Из Москвы в Сталинград приехал  В. Н. Симбирцев, ставший вскоре главным архитектором города. Возникла архитектурно-проектная мастерская, в которой трудились москвичи и сталинградцы, архитекторы В. Ситчиков, Н. Кочетков, В. Верхоломова. А в середине февраля 1944 года прибыли в Сталинград научные сотрудники и профессора Академии архитектуры СССР, работавшие под руководством академика К. С. Алабяна. Согласно предложенного ими эскиза генерального плана проекта, Сталинград планировался исходя из численности его населения 600-650 тыс. человек, город проектировался малоэтажным. Здания в 4-5 этажей предполагалась в центральных кварталах на основных магистралях. За пределы города выносилась нефтебаза, на речке Царица предприятия восстанавливать не предусматривалось. Был представлен новый промышленный район в предместье станции Разгуляевка. В центре города решили не восстанавливать гвоздильный завод «Красная застава» и химический завод «Лазурь». Между заводами СТЗ и «Баррикады» предполагалась застройка территории жилыми домами. От площади 9-го мая до речки Царица планировали центральный городской бульвар. Площадь  Павших борцов сохраняла значение центральной площади города, с парадным от неё выходом к Волге. Здесь же предложили разместить главные административные и общественные учреждения. Оставался открытым один вопрос: быть городу - ленточным вдоль Волги или системой отдельных районов. Его решили только после окончания войны.


Заполотновский район.

Район Сталинграда, расположенный на Сибирь-горе, как исстари царицынцы называли возвышенность за железнодорожным вокзалом, проще, за железнодорожным полотном, в народе звали «заполотновским», хотя значился как Дзержинский район.
Его улицы восстанавливались жителями по оседлости и с теми же, ещё со времен Царицына названиями: Ладожская, Двинская, Невская, Донецкая, Камская, Свирская и др. Невская, центральная улица района имела остатки старой, довоенной брусчатки. Вдоль неё стояли  развалины, ещё царицынских  домов из красного кирпича. Здесь появились продовольственная лавка и лавка выдачи хлеба, у которой выстраивалась очередь с 6 часов утра.
Герои нашей летописи Татаркины поселились на улице Донецкой №59, о чем свидетельствовала запись в домовой книге за 1944 год.
Улица Донецкая была протяженной и пересекала, спускаясь с горы, Уральскую, Днестровскую, Двинскую, Невскую, Чапаева, Кубанскую улицы, заканчиваясь на Голубинской. Грустно слышать, когда жители высоток, построенных на её месте, бьются кулаком в грудь, утверждая, что тридцать лет здесь живут, но о такой не слышали. Откуда многим приезжим знать, что Донецкуюполуликвидировали в 60-е годы прошлого столетия, выстроив многоэтажки и приметное, теперь уже в прошлом, кафе «Белый Аист».
На углу Донецкой и Кубанской улиц и теперь стоит школа, которая в 1944 году значилась ж/д школой №1. За школой был разбит парк Дзержинский, в котором находилась большая братская могила советских воинов со стелой и именами павших героев. Справа от парка возвышалось здание Илиодорова монастыря. Ангелина училась в 1-ой школе так успешно, что учителя в её 9ом классе уже пророчили ей золотую медаль и направление на учебу после 10-го класса в Московский железнодорожный институт.
У Гелки появилась в школе подруга Галина Ильяшенко, дочь известного по Сталинградской битве работника обкома партии. Они стали неразлучными. Часто вместе просиживали в библиотеке, бегали на концерты светил искусства приезжающих на гастроли и в драмтеатр. В доме Галины угощали Ангелину наваристым мясным борщом, в 1944 году у кого на столе было такое, - считались богатыми людьми. В основном жители готовили суп с галушками, перловую кашу и тыкву на деликатес. Александр Татаркин, несмотря на полученную инвалидность по ранению и слуху, работал мастером на «Баррикадах», обучал молодых рабочих. В то время сварка ещё не была так распространена на сборке. Котлы, мосты, многие металлические конструкции имели соединения частей заклёпками. «Ты, сынок, - учил Сашка, - зайди, да ударь резче, чтобы она вошла как в масло. Да ровнее, чтобы плотность соединения  одна была!». Примером такой работы служил мост, под который ныряет ныне улица Володарского. Он был из массивных стальных балок с рядами заклёпок, окрашенный в кирпичный цвет. В 60-х годах его несколько приподняли, увеличив высоту проезда транспорта, и выполнили мост новый уже на сварке. Валентина не вернулась на завод «Баррикады». Она стала работать в архитектурной мастерской чертёжником и видела планы будущей застройки её района. Валя рассказывала домашним о будущих изменениях родных мест: «Скоро кинотеатр на Невской строить будут, совсем рядом с нами, и трамвай будет здесь, мимо Илиодорова монастыря ездить. Нас намечено постепенно сносить, - четырёхэтажные кирпичные дома поставят». «А скоро ли, дочка, такое сотворится? - спросила Пелагея. «Пока это только планы.» - ответила Валя. «Ну и слава богу! Небось, я не доживу до этого!» - обрадовалась Пелагея. «Тут бы электричество,  да радио провели, а ещё водопровод! Мало ли ведер воды на коромысле таскаем от колонки? Зимой по гололедице вся юбка замёрзшим колом и обувка, что коньки!» «Будет всё, мать, потерпи!» - остановил Пелагею Сашка, чинивший прохудившийся валенок. «Твои, отец, слова, да богу - в уши!» - вздохнула Пелагея, вытирая полотенцем вымытые чашки. «А в нашем парке скоро будет летняя киноплощадка.» - сообщила Ангелина. «Всей улицей будем летом кино смотреть вечерами!» «Да кто же это тебе сказал?» - спросила Валентина. «Нам рабочие в парке сообщили, они площадку под строительство размечали, когда мы с Галиной к ним подошли» - пояснила Ангелина. «Всё бегаешь с подругой, Гелка! Села бы, салфетку докончила вышивать! Вон тумбочка голая стоит. Глянь! Валюша подзор кружевной для постели вяжет.» - отчитала Пелагея младшую дочь. Её страсть к чистоте и порядку в доме  была фанатична. Пелагея скребла добела дощатый пол, начищала кастрюли, кружки, но более всего Пелагея бережно относилась к убранству кровати. Старая белая больничная кровать её руками была украшена как невеста. Перина с накрахмаленным бельём и одеялами была укрыта покрывалом без единой морщинки. Из под него выглядывал кружевной подзор. На грядушках кровати располагались вышитые занавески с кружевным низом, а на самой постели красовались взбитые и уложенные друг на друга пуховые подушки с прикрывающей их невинность от чужого взгляда тюлевой накидкой.
Валентина за кружевным занятием думала о своем разговоре с военкомом, пытаясь узнать что-то о судьбе своего любимого, летчика Алексея, с которым она рассталась в декабре 1941 года. Ей назвали часть, где он служилв 1942 году, но больше сведений не было. Опять оставалось только ждать. А на чердаке тонко завывала февральская вьюга, и язычок пламени керосиновой лампы яркой бабочкой метался под стеклянной колбой.








Хорошие вести с фронта.
Февраль 1944 года.

Гитлеровский ставленник Кюхлер всё ещё рассчитывал овладеть осаждённым Ленинградом, но час расплаты настал. Войска Ленфронта, под командованием генерала армии Говорова в середине января 1944 года перешли в наступление из районов Ораниенбаума и Пулково. Форты и корабли Балтийского флота открыли ураганный огонь по укрепленным позициям немцев. Одновременно всеми силами ударил по врагу Волховский фронт. Его войска, охватывая Новгород с юга и с севера, двигались в направлении к Луге, наперерез гитлеровцам. Предварительно 2ой Прибалтийский и Волховский фронты своими действиями сковали вражеские резервы, не дав немцам бросить их под Ленинград. В результате четкого плана взаимодействия войск трёх фронтов и Балтийского флота группировка немцев была разгромлена. 27 января  1944 года окончательно была снята блокада Ленинграда, длившаяся почти 900 дней.
В городе осталось не более 550 тысяч жителей.  Число жертв перевалило за миллион. С великой радостью восприняли сталинградцы весть о снятии блокады Ленинграда. Александр Татаркин, как бывший балтийский матрос, особенно воодушевился: «Всё! Конец германцам! – говорил он Пелагее. «Погоним их теперь до самого Берлина, им и года не продержаться!» Вскоре был освобождён Новгород. В феврале линия фронта была уже в 250 км к западу от Ленинграда.
15 марта 1944 года началось весеннее наступление на юго-западном фронте, а в апреле-мае освободили от врага Крым и всю правобережную Украину. 30 марта советские войска вышли к Черновцам и румынской границе.



Весна 1944 г.

Буйные весенние ветры и заливистые, бурные потокиручьёв, стекающих вниз по Донецкой улице среди выкладок печной золы на дороге, радовали жителей после апатии, вызванной долгой, надоевшей зимой. Волга ломала льдины и несла их своей могучей статью к Астрахани, до Каспия. Весенний авитаминоз у многих забирал силы. Валентина худела, как Снегурка на ярком солнышке, часто заходилась приступом кашля. У Пелагеи болела голова, а Сашку мучила раненная нога. Одна Ангелина легко переносила весеннюю распутицу. Перепрыгивая лужи, она иногда теряла галошу и, став на одной ноге, как цапля, пыталась вытащить её из липкой глины. По тому бездорожью такое случалось со многими. У домов, на проталинах от сырой земли поднимался лёгкий пар, и виднелись зелёные проростки крапивы. В апреле, вечерами после работы, Сашка достраивал дом: переложил крышу, увеличил сени, выкопал  в их северном углу погреб, обложил дом завалинкой. Всем на удивление вместо порога у входной двери был положен «дикий камень» размером метр на метр, высотой около 30 см. Он был из белесого с желтизной и сероватыми прожилками, гладкого, словно полированного, неизвестно откуда взятого монолитного куска известняка. Ангелина, смеясь, говорила отцу: «У нас вместо порога, папа, метеорит лунный лежит!» Пелагея весной занялась садом и огородом. У соседки Мавры, которую в быту и на улице звали просто Мавочкой, Поля взяла на рассаду кустики желтых роз, вишневые и абрикосовые побеги. Во дворе и у калитки она посадила фиалки и маки. А над головой, высоко в небе, летели на север трепещущим клином гуси и утки, первый раз за два последних года.





Вернулись Смирновы.

В мае 1944 года вернулся из эвакуации Борис Евгеньевич Смирнов с женой Татьяной и сыном. Улица Донецкая обрастала новыми домами. Многие подселялись  на участки домовладений. Сестра Татьяны Георгиевны, Екатерина Терентьева подселились на участок №68 старой Лукерьи. Борис, бывший Пелагее родным племянником, просил тётку построиться на её участке. Пелагея, посовещавшись с мужем, ему дала согласие построиться на краю её надела, т. к. хорошо их знала, а Бориса, сына её погибшего брата в «гражданку», жалела. Буквально на другой день у них на пороге появился младший брат Пелагеи, Виктор Смирнов, из старых большевиков Царицына, тоже возвратившийся из эвакуации. Он потребовал, чтобы сестра поделилась с ним участком т. к. ему ближе отсюда ходить на работу к ж/д вокзалу, а его жена Настя хочет жить рядом с центральной Невской улицей.
Зная властный норов его супруги Настасьи, Пелагея не решилась поселить их, к тому же ранее Виктор не очень радел к  ним. Она сообщила им, что Борис Смирнов уже внесён в её домовую книгу и Виктор опоздал. Её отказ змеёй вполз в душу брата: «Смотри, сестра! Тебе жить, помощи не жди!». Он поселился на Двинской улице вместе с братом Настасьи Лукой. Интересно, что в 1944-1945 годах участковый милиционер обследовал каждое домовладение, следя за уплатой налога и количеством проживающих, до 4-5 раз в год. Борис вскоре стал начальником отдела писем на станции Сталинград-1. Пока строился его дом, он с семьёй жил у Татаркиных и они очень сблизились, помогая Сашке и Пелагее в их делах.
Вечерами Борис с Татьяной делились воспоминаниями о годах эвакуации. Татьяна была на полевых работах, Борис служил при железной дороге до Владимировки. Стасик, их сынишка, оказался на руках приютившей их бабки Опалёнихи. Так она звалась потому, что в тридцатых годах кулаки опалили её хату. Благодаря ей сынишка Бориса пережил это страшное время эвакуации. На селе тоже было голодно, не была исключением и эта весна 1944 года. Внук Опалёхнихи, увидев множество прилетевших, как ему показалось, упитанных скворцов, схватил дедово ружьё и давай палить по птицам. Опалёниха, услышав выстрелы, со страху свалилась с печи. «Митяй!» - кричала она. «Что там? Опять война?» «Да нет, бабаня! Вот дюжину птиц побил. Суп сварим и по трёшке продадим за штуку!» - отвечал Митька. «Ах ты, бисов выродок! Что же ты народ напугал и птиц загубил?» - ругалась Опалёниха. «Да у меня с голодухи живот к позвонкам присох! Они яйца несут, размножатся, а я по такой жизни не только размножаться, ноги таскать не буду!» - бурчал Митька, уже ощипывая птицу. С десяток скворцов Митяй действительно продал, но Опалёниха демонстративно не взяла денег за побитых пичуг. Вечером, когда пришли Татьяна с Борисом, она рассказала историю со скворцами и побасёнку о 3х рублях. Она запомнилась Смирновым и Татьяна рассказала её Пелагее с Александром.

«Сено продам, три рубля дам!»

«Ещё до революции мой дед женил сына на лебёдушке-молодушке. Прошло какое-то время и стал свёкор приставать к молодой невестке. Однажды приказал ей прийти к нему вечером на сеновал. Пошла невестка к свекрови: «Так и так… Велит хозяин к нему на сеновал идти!» Свекровь говорит: «Снимай свой сарафан, да надевай мой. Я твой надену». Надела свекруха сарафан молодухи и отправилась на сеновал. Свекор в темноте: «Цап, цап, - её сарафан!» Натешился вволю, а после шепчет: «Сено продам, аж три рубля тебе дам!» Вот приходит  он домой, а жены нет. «Где ты ходишь, старая карга?!» - забранил появившуюся жену муж. «А где была, там уже нету», - отвечала свекруха. «Но обещали сено продать и аж три рубля дать!» Очень повеселил всех сказ Опалёнихи, став застольным анекдотом.


Привет от Геннадия Смирнова.

Сегодня пришла в гости к Пелагее её сестра Мария. «Генка Смирнов, наш спаситель, после бомбёжек в 1942 году, жив» - обрадовала всех Мария.  «Весточку прислал, - свою фотографию!» Пока фотография шла по рукам, Мария продолжила: «В мореходном, навигационном училище учится наш племянник. Вишь, на обороте пишет: «Дорогим родным от любящего их Геннадия. 1944 год». Ты только подумай, - сколько пацан народу спас, перевёз на левый берег! Попомни, будет Смирнов Геннадий Александрович ещё морским офицером! Вот радость его матери Евдокии!» Сашка, к которому Генка относился как отцу, прослезился от гордости и радости за племянника. "Что твои дети, Лидия? Скоро ли вернутся?» - спрашивала Пелагея. «Пишут, малярией болеют, хину принимают, но там работа есть, фрукты, а здесь холодно. Придёт время, вернутся, оттуда выехать очень проблемно, внука Валерика бы только уберегли. Что их здесь ждёт? Софья ещё не знает, что Иван погиб. Все мои зятья полегли в бою. Чудо, что вы живыми вернулись!» «И не вспоминай, Мария! Что мы пережили в лагере, - не дай бог кому!» - утирала навернувшиеся слёзы Пелагея.

Прощай, герой! Прощай!

Прогремели первые весенние грозы, распустились полевые тюльпаны, нежной листвой оделись клёны и только чёрный Мамаев бугор высился, не зарастая травой, над городом, как напоминание о самом страшном сражении.
Прошёл год, как Ганна в деревушке под Донецком предсказала срок жизни Александру.  У Сашки давило у сердца и болела раненная нога, но он ходил на завод, опираясь на палку. Вот и теперь Сашка добрался трамваем и пешком до завода. Он торопился в цех. Сегодня его ученики будут вести монтаж конструкции самостоятельно. После их монтажа он всё проверил: «Молодцы! Не ошиблись, отработали качественно».  Сашка спустился в раздевалку. Сегодня ему выдали на июнь карточки продовольствия. Сашка полез за ними в карман спецовки и не нашел их. Он стал суетливо шарить во внутренних карманах брюк и рубашки. Карточек не было. «Как же так? Я же их у бахгалтерши сунул в карман спецовки, - все видели». «Что потерял? А, может, кто вытащил?» - спросил у него токарь Матвеич. У Сашки подкосились ноги и он рухнул на пол. «Скорую! Срочно!» - заметались рабочие. Очнулся Александр в больнице. Рядом с ним скорбно сидела Пелагея. Продав полотенца, она принесла ему еды. «Сашенька! Слава богу! Очнулся! Как я испугался за тебя! Крепись, отец! Как-нибудь проживём без карточек, только для Валентины сейчас это плохо». « Поля! Я не знаю, как это случилось! Вот виноват перед тобой, сам теперь вам обуза!» «Молчи! Молчи! Не говори ничего. Ты поправляйся» - остановила его Пелагея. Вошли врачи, узнав, что больной очнулся и выставили Полю из палаты: «Завтра приходите!» - сказали ей. «Сейчас его нельзя беспокоить!» После уколов Сашка забылся в тяжёлом полусне.
Вдруг страх сжал его грудь. Мрак. Огромная волна движется на него. Он отступает, оборачивается к берегу. Там его зовут: «К нам! Иди к нам!» - машут ему рукой издалека Эльза и сын Алекс. Сашка бежит к ним. Счастье распирает его грудь, - они снова вместе, молоды, любимы!
Глаза Эльзы, такие родные, смотрят на него. Вот сын крепко сжимает его в объятьях: «Отец!»
«Как он счастлив!» Его сердце остановилось, не выдержав радости этой встречи.

Нужно жить.

Узнав о смерти Александра, Пелагея шла из больницы через пустыри, не разбирая дороги.
На краю оврага она пала на колени и зашлась криком: «Как я жила? Всё боялась потерять тебя! Как заяц под кустом дрожала от страха и только знала, - с тобой выдержу, всё преодолею. Буду лечить, кормить, варить из ничего похлёбку… И вот, тебя нет, а нас было двое. Одной теперь  выживать, спасать дочерей.  Зачем жить без тебя?! Где взять силы без твоего плеча, без твоего слова, короткого и окончательного… На что, господь, ещё меня готовишь и что мне предначертано!» Вдруг услышала за спиной чей-то голос тихий Пелагея. «Что кричать? Не одна ты ныне мужа потеряла. Детей береги!»
Горький запах полыни и ветер подняли Полю с колен, встряхнув поднятый с земли платок, она побрела к дому.

Шествие пленных немцев по Москве.

В июне 1944 года  немцев, плененных под Витебском, Минском и Бобруйском, провели по улицам Москвы, прилегающим к Красной площади. Они шли по улице Горького в полной тишине. Слышалось только шуршание их ног. Большинство жителей, стоящих по сторонам улицы, переполняло чувство ненависти и отвращения: «Вот эти самозванные завоеватели мира идут побитые и вялые по русской столице. Сколько советских воинов жизнью заплатили за этот марш побеждённого врага?!» Были и такие, что чувствовали леденящий ужас от чуждого запаха этой серой массы нелюдей, шедших сюда, чтобы убивать детей, стариков, женщин на завоеванном пространстве. Как смогла одолеть Россия эту вражескую силу, подмявшую под себя всю Европу?! Однако, были единицы и тех, кто видел в них людей, еле бредущих от голода, позора, страха, с потухшим, остановившимся взглядом. Ведь многие из них действовали по приказу преступной власти отпетых негодяев и вряд ли вернутся теперь в свои семьи. И всё же было одно, на всех, немыслимое в эту минуту, - вдруг услышать немецкую речь! Люди, наверно, разорвали бы идущих. А  в Сталинграде пленных немцев заставили восстанавливать жилые дома заводских районов.
Среди немецких военнопленных возникла антифашистская организация - национальный комитет «Свободная Германия». Смысл новой их жизни виделся ими теперь в борьбе против преступного гитлеровского режима.
В начале 1944 года 75% военнопленных присоединились к движению.

Заговор против фюрера.

Разгром под Сталинградом стал катализатором оппозиционных настроений среди военных Германии. Наиболее прозорливые из них в этот день поняли, что война проиграна, что процесс поражения, начавшийся на морозных просторах России, мог завершиться для рейха полным крахом.
Пытаясь спасти то, что ещё можно было спасти, военные стали серьезно подумывать о возможности вмешательства в события. Начиная с 1943 года, было совершено 6 покушений на фюрера, которые не удались. Чтобы себя обезопасить, Гитлер никогда не соблюдал установленного им же порядка дня, внося новые изменения в последнюю минуту.
20 июля 1944 года подполковник граф фон Штауфенберг, начальник штаба резервной армии был приглашен Кейтелем в Растенбург на совещание. Штауфенберг прибыл в Вольфшанце с портфелем, в котором было взрывное устройство замедленного действия, начиненного экзогенном - английской
 взрывчаткой. Он был полон решимости взорвать свою адскую машину. Взрыватель с часовым механизмом был приведен в действие на 12 часов 40 минут. Когда он вошёл в зал, совещание уже началось. В 12 часов 36 минут Штауфенберг поставил свой портфель к массивной ножке стола так, что он находился в 2х метрах от Гитлера. Сделав это, он незаметно покинул помещение, сказав, что ему срочно необходимо связаться с Берлином. Тем временем, полковник Брандт, докладывая о положении в Галиции, придвинулся к карте и наткнулся на портфель. Он передвинул его так, что между портфелем и Гитлером оказалась массивная ножка стола. В 12 часов 45 минут прогремел мощный взрыв, раскидавший толстые каменные стены барака. Штауфенберг был в двухстах метрах от строения и увидел, как взлетела в воздух крыша, а пламя и дым повалил из выбитых окон. Сомнений  не было:  Гитлер погиб со всеми, кто был на заседании. Однако дело обстояло иначе. Полковник Брандт, двое генералов погибли, участники совещания получили ранения разной степени тяжести, но Гитлера спасла массивная ножка стола, закрывшая его от взрывной волны.
Штауфенберг помчался на аэродром и вылетел в Берлин, где его ждал неприятный сюрприз: вопреки плану, берлинские заговорщики не приступили к действию. Бек и фон Витцлебен хотели удостовериться в смерти Гитлера.
Штауфенберг убеждал их действовать, но время было потеряно. Эта задержка в гораздо большей степени, чем неудача покушения помешала плану путчистов. Уже в 15 часов 30 мин. была восстановлена связь с Растенбургом. Стало известно, что Гитлер лишь слегка ранен. Часть трусливых участников заговора отреклась от своих друзей, отказавшись  выполнять задуманное, а генерал Фромм бросился арестовывать своих соратников.
Только в 19 часов 30 мин. генерал Витцлебен передал по радио телеграмму, предписывающую военным брать в свои руки полноту власти на местах. Был бы этот приказ в 13:00, ситуация была бы спасена, поскольку Геббельс только в 16:00 получил указание объявить по радио, что фюрер жив и здоров. В час ночи Гитлер выступил по радио. Путч захлебнулся. Пошла кровавая волна репрессий ко всем заговорщикам. Куски их тел фюрер повелел развесить на деревьях…

Наступление Красной Армии 1944 года.

10 июня Красная Армия начала наступление на Северном фронте, заняла Выборг и в начале июля перешла финскую границу.
23 июня широкомасштабное наступление на запад началось под командованием К. Рокоссовского сразу на трёх фронтах. 4 июля был освобождён Минск, а 5 июля 1944 года советские войска перешли польскую границу 1939 года. Ещё в конце 1943 года на территории СССР был создан за несколько недель польский корпус под командованием генерала Берлинга и союза польских патриотов. Красная Армия заняла около четверти польской территории и 1 августа вышла к Праге, пригороду Варшавы на правом берегу Вислы, пройдя за пять недель 600 км. Но не всегда сходу было возможно овладеть укрепрайоном противника. Перед штрафбатальоном генерала Горбатова ставилась задача сходу брать Белосток. Разведка донесла генералу, что город нужно обойти северо-западнее, т. к. немецкая оборона была очень сильна. Генерал Захаров требовал наступать, зная, что Сталину нужен результат здесь и сейчас. Однако немцы устроили такой шквал огня, что генерал Горбатов «закопал» армию как и на Курской дуге в оборону, заявив, что подобные приказы - наступать, он выполнять не будет. Донесли Сталину, на что тот ответил: «Горбатого только могила исправит!» Когда немцы в окружении «выдохлись», генерал Горбатов начал успешное наступление на Белосток, быстро взяв город. Генерал всегда намечал план сражения с минимальными потерями своих солдат. В 1955 году Горбатов писал, что грубой ошибкой было наступление на Зееловские высоты, - слишком много жертв.
В июле 1944 года, когда Красная Армия вступила в Западную Украину, ОУН (организация украинских националистов), пытавшаяся безуспешно создать при немцах независимые украинские правительства во Львове и Киеве, добровольно вступившая в подразделения СС дивизии «Галитчина», создала высший совет освобождения Украины от русских и евреев. Лидер ОУН Р. Шухович стал командующим Украинской повстанческой армии (УПА) численностью 20 тыс. человек. Свои зверства УПА чинила над русскими, поляками, белорусами до 1949 года.

Люблинский комитет.

С яростью восприняли не только в Берлине, но и во Франции, Англии создание 21 июля в Люблине Национального комитета освобождения Польши во главе с коммунистом Болеславом Берутом, которому советские власти поручили гражданское управление на занятой Красной Армией части страны. Польское «правительство в изгнании» в Лондоне дало приказ о всеобщем восстании в Варшаве, надеясь на скорое освобождение теперь Варшавы русскими войсками. 1 августа варшавяне выступили против нескольких немецких дивизий и продержались 62 дня. В сентябре советская авиация доставила восставшим оружие, но последние участники восстания сдались 2-го октября. Армия Крайова - ориентированная на правительство в Лондоне, крыло польского Сопротивления - понесла огромные потери. Варшава была полностью разрушена. Чтобы опередить англо-американцев,
  медленно продвигавшихся в Италии, советское Верховное Главнокомандование осенью 1944 года направило значительную часть своих войск на Балканы, в Венгрию и в Австрию. В конце августа 1944 г. Красная Армия заняла Румынию. В октябре 1944 года большая часть Восточной Европы перешла под советский контроль, кроме Венгрии. Черчиль признал включение в сферу влияния СССР Румынии, Болгарии и Венгрии, Сталин отказался от притязаний на Грецию. Нерешенной оставалась проблема Югославии.

Генерал де Голль в Москве.

В декабре 1944 года Сталин, наконец, принял генерала де Голля и Жоржа Бидо, через Азербайджан прилетевших в Москву.
В результате переговоров,  часто напряженных, т.к. французы отказывались признать законность Люблинского комитета, стороны всё же заключили договор о союзе и сотрудничестве на 20 лет. Немного о генерале де Голле. Он закончил военное училище Сен-Сир и ушел на фронт  I-й Мировой войны. Там был трижды ранен, а под Верденом попал в плен. После  окончания войны де Голль вернулся во Францию и закончил Высшую военную школу в Париже. В 1940 году его произвели в чин бригадного генерала. Когда в том же году Гитлер захватил Париж, де Голль сбежал в Лондон, чтобы добиться поддержки у Черчиля. Французское трусливое правительство заключило перемирие с Гитлером, став марионеткой в его руках, и объявило де Голля дезертиром. Францию немецкая нацистская система СД покрыла плотной сетью, с центральным управлением в Париже. Существовало огромное количество вспомогательных служб зондер-команд, наёмных убийц, франкистов, колаборационистов, членов народных партий и т. д.  В Англии де Голль создал центр французского сопротивления и принял на себя командование всеми французскими войсками, которые ушли из Франции. Движение «Свободная Франция» сменила в 1942 году название на «Сражающаяся Франция» и примкнуло к антифашистской коалиции. В 1942 году де Голль организовал эскадрилью «Нормандия-Неман» из 98 пилотов-французов, 46 человек из них погибли в России. Французские летчики до конца войны сражались вместе с русскими. В 1943 году де Голль сформировал временное правительство за границей. 6 июня 1944 года, на исходе ночи, самая большая в истории военно-морская армада кораблей двинулась к берегам Франции и первые подразделения 21-й группы союзных армий под командованием генерала Монтгомери с пляжей Кавальдоса начали битву за Францию. Гитлер отдал приказ немецкой армии: «Ни шагу назад!» Но осенью 1944 года во главе своих войск де Голль вошел в Париж, после освобождения его англо-американскими войсками, и стал премьер-министром Франции до 1948 года.

1944 г. Обстановка в городе.

Сталинград, снова ставший тыловым городом, лежал в развалинах. С огромныи трудностями заведовавшие здравоохранением области и города Н. В. Качалкин и Ф. М. Ямнопольский, заново выстраивали лечебную сеть, санитарию и противоэпидемические лаборатории. Оказывать помощь населению при острой нехватке медицинских кадров было проблемно. Среди руин города, в уцелевших подвалах и наспех приспособленных помещениях устраивали мед.учреждения: в Красноармейском районе больницу разместили в нескольких частных домах, роддом - в помещении зернохранилища. В Кировском районе больницу устроили в здании школы, а ныне Советском районе, - в полуразрушенном здании церкви. В Ворошиловском роддом с женской консультацией были помещены в частном доме по ул. Ардатовской. Однако 10 октября ещё 1943 г. в Бекетовке в здании средней школы начал свою работу медицинский институт.
В конце 1944 года в Сталинграде уже работали 11 больниц. В Бекетовке, Камышине, Фролово были открыты госпитали для военнопленных. Трудов стоило, в лишенных лесных массивов и малонаселённых пунктах вблизи Сталинграда, рассредоточить огромную массу людей, уже отмеченных печатью смерти. Их требовалось накормить, напоить и обогреть. Измотанные, предельно истощенные пленные были усеяны тифозными вшами. Вскоре в пересылочных лагерях вспыхнули жестокие эпидемии сыпняка. В одном лишь лагере Бекетовки весной 1943 года от тифа умерло 40 тыс. человек. Военное командование и медперсонал госпиталей пытались облегчить участь оставшихся.

Татаркины без кормильца.

Потеря мужа в июле 1944 года подкосила Пелагею и перевернуло сознание к окружающему у дочерей. Валентина ушла с головой в работу, просиживая вечерами за чертежами, а Гелка своё горе выплакала подругам. Пелагея падала навзничь на железную кровать, сотрясаясь в рыданиях от отчаяния: «Нет, нет! Я никогда не смирюсь с его смертью!» Память дарила ей видение: Александр сидит в траве на пригорке, вдали виднеется синяя полоса Волги, а за ней необозримый простор до горизонта. Ястребки метаются высоко в небе, в летнем зное, изредка издавая пронзительный свист. Она, Пелагея, сидит рядом с мужем, кусая травинку, положив свою русую голову на его загорелое плечо… Остановить бы время тогда! Нет, не вернуть! Не вернуть! Она встала с койки. Стала искать спички, чтобы разжечь примус, но всё ходила вдоль беленой стены тягостно, как зверь в клетке. Нет! От себя не уйти! Видно долго теперь хлебать этот яд разлуки. За окном раздался грохот телеги, вёзшей Фартуковым сено для коровы. Он словно разбудил Пелагею, она провела ладонями по лицу, отбрасывая мрачные мысли. С улицы постучали в створку окна, по которому, иногда под ветром, била ставня. Пелагея подошла к окну. Глядя ей внимательно в лицо, Татьяна, жена племянника Бориса Смирнова, спросила: «Пустишь?» Поля кивнула головой и пошла открывать ей дверь. Вошла Татьяна с узелком в руках, поставила его на табурет и, увидев заплаканное лицо тётки, сухой ладошкой погладила её мокрую щёку. «Крепись! Сколько уже изводишь себя! Где твои девчонки?» «Гелка ушла с подругой, Валентина ещё не пришла с работы» , - отвечала Пелагея. «А я тебе кастрюлю свежих щей принесла, только сготовила, ещё горячие. Поешь!» - Татьяна показала на узелок, который оставила на табурете. «Спасибо, Таечка! Не забываешь! Добром поддерживаешь, родная!» «Постой!» - остановила Пелагею Татьяна. «Я тебе весть хорошую принесла: мой Борис договорился, тебя берут работницей на швейную фабрику 8-е марта». «Как помогли! Я уже не знала, что дальше делать, продала из дома, что могла» - всплеснула руками Поля. «Осенью Гелка в 9-й класс идёт, - как-то одеть надо и Валюшку подлечить, опять покашливает.» «Ничего, продержишься теперь, Пелагея! А там, гляди, пенсию за Александра получать будешь, Сталин приказ №100 подписал о назначении пенсий!» - совсем ободрила Татьяна тётку. «Дай бог! Так и будет» - кивала Пелагея. «Хочу предложить вам: пока дом достраиваете, ночуйте у нас, не стесняйтесь! С вами, может, засыпать стану легче, а то выйду ночью на порог,- подолгу на Луну и звёзды гляжу». «Будем приходить, не переживай!» - пообещала Татьяна. Вечером удивила Валентину и Пелагею радостная Гелка. Она достала из бумажной папки листок и объявила: «Слушайте все! Сталинградский линейно-технический узел связи с 15 июня 1944 года зачислил в штат узла сезонной рабочей Татаркину Ангелину Александровну с окладом 230 руб». «После стольких дней отчаяния, Бог послал мне помощь!» - крестилась перед иконой Пелагея. «Родина не оставит в беде!» - писали газеты. Рядовой получал 240 руб,, офицер - 1700 руб., партизан - 500 руб., штрафбат - 8 р. 50 коп. Деньги пересылали семьям по аттестату. За сбитый вражеский истребитель платили 1000 руб, за бомбардировщик - 2000 руб., а за транспортный самолёт - 1500 руб. За подбитый танк выплачивали 1000 руб. Фронтовики деньги в руках не держали, - их получали родственники в тылу. В 1944 году, когда советские войска вошли в страны Восточной Европы, стали печатать рядовому составу иностранную валюту в Москве и Краснокамске: леи  - в Румынию, кроны - в Чехословакию, злотые - в Польшу.

Зверские опыты «Аненэрбе».

В 1944 г., по мере продвижения англо-американских войск с запада и советских войск с востока по территориям, оккупированным Германией, обнаруживались чудовищные зверства над людьми в концентрационных лагерях. Гимлер имел страсть к «научным» опытам, он создал общество «Аненэрбе» (наследие предков), которое в 1942 году стало органом СС в составе личного штаба Гимлера.
Опыты представляли собой мучительный метод казни. Так в Дахау изучали реакцию организма на большой высоте, немцы искали возможность поднятия потолка своих самолётов. В камерах низкого давления уподопытных доводили давление до нуля. В 1942-1943 года опыты проводились по воздействию сухого и влажного холода, в основном на русских заключенных, и неудачные опыты по быстрому отогреванию несчастных. Нацистские «учёные» не знали, что проблема быстрого разогрева замёрзших, была решена ещё в 1880 году русским медиком Лепешинским.
В Бухенвальде заключенных использовали в качестве «резервуаров» для вирусов тифа. В Дахау на тысяче польских священников изучалась малярия от укусов комаров. На евреях из польского движения Сопротивления проводились опыты по лечению инфекционной желтухи в Освенциме и Заксенхаузене. В Дахау искусственно вызывали нарывы, заражение крови. Проводились эксперименты по разработке  средств стерелизации, чтобы обеспечить постепенное исчезновение народов. «Доктор» Брак пациентов направлял к определённому окошечку, где им задавали вопросы в течение двух-трёх минут, а с другой стороны их медики облучали их рентгеном с силой 500 рентген, - для мужчин и 300 - для женщин. Но сам «дьявол во плоти» был штурбанфюррер СС доктор Хирт, он создал в Страсбурге коллекцию еврейских черепов и скелетов. Когда американские и французские части приблизились к городу, скелеты велено было Зиверсом -секретарём «Аненэрбе» рассредоточить, но сделать этого не успели и страшные склады с трупами были обнаружены второй французской бронетанковой дивизией, а Хирт, - бесследно исчез!
Сталин торопился, добить «зверя» в его берлоге в Берлине. Он уже знал о сверхмощной бомбе и ракетах, которые вот-вот могут быть опробованы на России и её союзниках.