Она

1
Она часто не спит по ночам… Волосы у нее белокурые, и такие тонкие, что солнечные лучи просвечивают их насквозь, словно божественную, невесомую паутину. Но стоит потрогать их, как ты поразишься их жёсткости; тому упрямству, с которым они будут сопротивляться твоему желанию их погладить. Когда она остаётся у меня, я обязательно просыпаюсь ночью. Я точно знаю, что она не спит, и вижу её всегда в одной и той же позе: сидящей на кровати со скатившейся простыней, подставив свою ровную спину под свет луны, а когда луны нет – под жёлтый глаз фонарного столба, стоящего у моего окна ещё с сотворения мира.
Тогда я протягиваю руку и глажу её волосы, а она, повернувшись, говорит мне что-нибудь приятное со своим странным акцентом, - немного смешным, но так идущим и к её губам, и к правильному овалу лица, и к этим жёстким, непослушным волосам. Я глажу её волосы, понимая, что совершенно счастлив, что испытывать подобное счастье даже неразумно в этом жестоком мире, и от этой мысли мне становится ещё приятнее, и вскоре я засыпаю, видя, уже во сне, её ровную спину, достойную кисти великих художников.

2
Я встретил её случайно, если, конечно, в этом мире вообще бывают случайности. Я шёл из магазина, а она несла какую-то тяжёлую сумку, и смотрела на меня. Да, да, - именно на меня, в этом не было никакого сомнения! Я подошёл к ней, предложив свою помощь. Она не отказала. Я взял у неё сумку, почувствовав, какими холодными и мокрыми были её руки. Но в тонких запястьях таилась сила, а пальцы, наверняка, умели не только держать тяжести…
Я довёл её до подъезда, и выходившая оттуда женщина одарила меня подозрительным взглядом. Но мне уже было наплевать на это, потому что за то время, что я прошёл с ней от Коммунистов до Рокоссовского, я был уже полностью во власти её волос, гибкой талии и волшебного голоса.
Мы вошли в подъезд. Я попросил разрешения войти, и она отказала. Тогда я прижал её к разрисованной непристойностями стене, и она не сопротивлялась. Какой-то мальчишка пробежал мимо нас, задорно топая по гулкой бетонной лестнице, но я даже не удостоил его взглядом. Я был похож на дорвавшегося до самки бизона, и не хотел знать никаких препятствий.
Она жила на втором этаже и занавески на её окнах были смешными – ярко-желтыми, как в детском саду. Я засмеялся от этой мысли и, не дожидаясь глупого кофе, пошёл в ванну.
Эта ночь не имела времени. Иногда мне казалось, что она длится уже много часов и случайный свет фар казался мне через смешные задёрнутые шторы предрассветной утренней дымкой. Но проходило время, и ночь продолжалась, и я опять набрасывался на её дивное тело, заставляя её, то стонать, то смеяться, что доставляло мне одинаковое блаженство.
Потом мы вспомнили про кофе, который она совершенно не умела готовить. Я пил его безо всякого удовольствия, хотя, может быть, в ту ночь я уже просто не мог испытывать удовольствия, исчерпав их на долгое время вперёд.
Потом мы заснули, и лишь утренний луч вывел меня из царства страсти, в котором, казалось, я пребывал в ту ночь даже во сне.

3
Она приходила ко мне каждый вечер, и, идя с работы, я уже думал о том, единственном, что соединяло нас такой суровой и такой непрочной нитью страсти. Да, это было глупо! Но всякий раз, когда в голову мне приходила подобная мысль, она кружилась в закоулках возбужденного сознания, и терялась там, заброшенная и позабытая как старая фетровая шляпа.
Но я ошибался, думая, что любовь – это единственное, что роднило меня с моей нежданной прелестницей, и вскоре она несказанно удивила меня своим интересом к моей работе. Я сказал ей об этом вскользь, как бы, между прочим, понимая, сколь непопулярной была моя профессия в век трастов, кредитов и инвестиций, но проявленный ею интерес был настолько живым, что мы, едва ли не полночи проговорили о компараторах и преобразователях, впервые позабыв о зове страсти.
Это было невероятно, но она имела вполне сносные представления о современной электронике; могла строить суждения и даже поспорила со мной о способах построения робототехнических систем, умело доказав, что их оптимальная организация лежит не в области искусственного интеллекта, а в оставлении приоритетных команд за человеком.
На мой вопрос, откуда у нее столь экзотичные для нашего времени знания, она несколько неубедительно ответила, что окончила один из столичных вузов по специальности «электроника». После этого она многообещающе направилась в ванну, и я оставил свои сомнения, предавшись предвкушению ещё одной незабываемой ночи.

4
И, все-таки, с тех пор наши отношения изменились, так, что я даже не знал, радоваться этому, или нет. Моя красотка оказалась настолько пытливой ученицей, что вскорости я уже «лазил» по каким-то циклопическим схемам, пытаясь объяснить ей принципы их работы. Это было забавно, и несколько льстило моему самолюбию, особенно когда моя гетера хмурила брови, пытаясь понять протокол работы какого-нибудь сложного устройства, отчего её милое личико не теряло привлекательности, но принимало вид прилежной школьницы, боящейся быть лишенной свидания за неуспеваемость. В такие моменты мне хотелось поцеловать её, - я сдерживался, и от этого мне становилось приятно.
Она слушала, запоминала, делала записи, и у меня всё чаще возникала мысль о странности происходящего. Но мысли лишь тогда побуждают нас к действию, когда ими правит необходимость. Моими же правила обычная любознательность – дочь открытий и сестра времяпрепровождения. Мне нравилась моя жизнь, и я плыл по течению дней, - слепой в своей наивной вере в случайность встреч и предначертание судьбы, но ближайшие события показали, насколько я заблуждался.

5
В ту ночь я, как обычно, заснул, держа её в объятиях, но проснулся уже в другом месте… Глядя по сторонам, и пытаясь привести в порядок мысли, я оглядывал незнакомое мне место, напоминавшее своим скудным убранством комнату в студенческом общежитии. Но, в отличие от тех весёлых, хорошо известных мне с юности мест, это давило на моё сознание с первых минут пробуждения. Ответ оказался прост – в комнате не было ни одного окна. Лившийся с потолка свет, был не резким, но неприятно отдавал желтизной.
Я поднялся и прошёлся по комнате. На прикроватном столике стоял стакан с холодным чаем, на блюдце лежало несколько печений с осыпавшейся пудрой. Рядом, аккуратно сложенная, лежала моя одежда. Циничность этой выходки привела меня в бешенство, и я бросился к двери. Но не успел я ударить в неё кулаком, как та отворилась, и на пороге я увидал её, мою прекрасную незнакомку.
Она улыбнулась, как ни в чём не бывало, зашла в комнату и села стул. Эта улыбка, так нравившаяся мне прежде, теперь лишь усилила моё возмущение, и я уже готов был разразиться бранью, но она опередила меня, начав говорить, после чего мне тоже пришлось сесть, поскольку сказанное ею не укладывалось даже в моей, привычной к авантюрам голове.
Она рассказала мне, что их корабль прибыл к нам, на Землю с далёкой галактики (номер и название я не запомнил), и застрял здесь (она так и сказала!), в этой дыре, вдалеке от временной спирали, позволяющей преодолевать пространства с использованием его дискретности…
Здесь она замялась, добавив, что причина поломки – выход из строя одного из модулей преобразователей энергии, замена которого невозможна из-за несоответствия типа запасного преобразователя и, как следствие, несовпадения протоколов работы обменных портов этих устройств…
- И ты хочешь, чтобы я – существо с примитивной планеты, через которую даже не проходит временная спираль, спроектировал адаптерный модуль для представителей высшей цивилизации?
- Да… сказала она, прервав последовавший за этих смех.
- Я целых два года бродила по городам вашей планеты в надежде отыскать нужного мне человека, и уже почти отчаялась в успехе…
…Здесь нет ничего странного. Восходя к вершинам технического величия, мы растеряли способность творчески мыслить, так что даже самые талантливые из нас не могут и шага ступить, не запросив информацию с хранилища электронных данных, но на этот раз…
- И что же случилось на этот раз?
- Оно дало ужасный ответ: «некорректно сформулированный вопрос». Когда же я пыталась его конкретизировать, то «хранилище» выдавало мне сотни схем адаптеров, ни один из которых не мог решить моей проблемы, поскольку имел иное назначение…
- А как же иначе! Наивные вы люди… Хорошо, я спроектирую вам этот адаптер…
- Правда? Я знала! Я всегда была уверена, что ты сделаешь это! А я не смогу… даже после того, как ты объяснил мне работу почти всех основных блоков этого устройства, - не смогу!
- Ты сама видела, что там нет ничего сложного для того, кто владеет основами схемотехники.
- Да… но мои мысли отказываются работать всякий раз, когда нужно придумать что-то оригинальное, для чего не существует заданного «хранилищем» образца. А ведь я – главный инженер корабля, дипломированный лично Его превосходительством шеф-адмиралом, и меня целых шесть лет учили работать с информацией «хранилища», отыскивая в нём ответы на самые различные вопросы.
Я вздохнул. Горькое чувство утраты любви смешалось с чувством гордости за мою «тёмную планету», представители которой всё ещё могут творить мир, а не только копировать то, что было сделано их талантливыми предками. Хотя… кто знает, может мои, ещё не появившиеся на свет, несчастные дети, уже будут лишены этого божественного дара – творчества. И, наверное, тогда наша планета шагнёт в то самое «светлое будущее», и станет покорять пространства, подобно несчастным Белке и Стрелке, никогда не знавшим радости искры божией…
- Не будем терять времени. Иди, показывай своё чудо техники!