То каплю бальзама из Риги...
Д.Д.
Отнюдь недаром, Дагна Дрейка,
нам любо красное вино,
ведь наша певчая семейка
им греется давным давно,
поскольку зимние туманы
над Даугавою-рекой
ворочаются хмуро, пьяно,
как серый бомж на мостовой.
Но я-то помню очи Риги
лет тридцать пять тому назад -
как бы Дануты и Ядвиги
сияющий любовью взгляд.
И дабы встреча не забылась,
я в амнезии стылых зим
багряно-терпкой влаги милость
вздымаю:
не "Чин-чин" - "Сим-сим!"
Я - с Вами вместе, Дагна Дрейка.
А Вы, мне верится, - со мной!
Живи и щебечи, семейка,
где белый шум плывёт от Блейка,
как свет воротника Ван-Дейка,
и где журчит водицей лейка
над грядкою в июльский зной!
2015
* * *
Сентябрь припасает варенье.
кизил багрянеет в тазах.
И горлица стихотворенья
в безоблачных неба глазах
белеет - на взмахе - знакомо
и снова влетает под кров.
Субботнею млеет истомой
теплынь нищеанских дворов.
Курлычет контральто романса
в открытое настежь окно.
А солнечный гривенник шанса
звенит о дворовое дно:
"Верни пятаки побирушке,
себе и вражине прости
охотничью страсть, погремушки
и перья синичьи в горсти!"
Пройдя сентября середину,
главы не сберёг Иоанн.
Но золото, синь, паутину
ещё не завесил туман.
Пируют на лавке ханыги.
А помнишь! - И ты приносил
на пир свой: то строчку из книги,
то каплю бальзама из Риги,
то красный султанский кизил!
На мотив Дагнии Дрейки
(с латышского)
* * *
В фиалках Рига. Молния ветвится
огнём лиловым в островерхих башнях.
Простушка милая, фиалок чаровница
с улыбкой чистой на устах увядших,
хитрюга старая, ты девушкой и феей
проходишь сквозь века. Тебя в разлуке
я снова оживляю, как умею,
и отдаюсь тебе бесстрашно в руки.
И в губы арку Шведскую целую.
Лаская камни, слушая их пенье,
опять в тебя влюбляюсь, молодую,
фиалок фуга, фейерверк цветенья!
* * *
Не льёт. И тишина чиста - до звона.
Просохла площадь, ливень-водолей
утих. И ветер, хмелем напоённый,
весь мусор выдувает из щелей.
И скомканный листок, как лебедь белый,
над мостовой шурша, готов взлететь.
И девочка куском цветного мела
для "классов" на асфальте чертит сеть.
Не суесловь пред тишиной большою.
Всё продано, что можно и нельзя,
давным давно. И, с грошем за душою,
малютка бес смеётся нам в глаза.
Перевёл с латышского
Сергей Шелковый
Свидетельство о публикации №215111900942