Компенсатор

С непривычки пальцы путались, не желая попадать по нужным клавишам. Председатель совета безопасности зарычал и, проклиная всё и вся, наконец-то набрал требуемую комбинацию. Огненная голограмма “Ошибка” тут же сменилась долгожданным “Вызов отправлен”. А всего через минуту в кабинет вбежал молодой заместитель.
— Иван, только что обнаружен автор запроса.
— Уф! Наконец-то! — рот зама расплылся в совершенно неуставной улыбке.
— Погоди радоваться. Вот, ознакомься, — и шеф бросил в руки вошедшему пси-патрон.
Заместитель приложил блестящий цилиндрик к виску. Информация передавалась всего несколько секунд, но их хватило, чтобы лицо молодого человека отразило весь спектр чувств от восторга до угрюмого отчаяния. Шеф с каменным лицом смотрел на метаморфозы настроения подчинённого.
— Вот такие дела, Иван…
— Да… Но может обойдёмся без ментосканирования?
— Вряд ли. Вероятность успеха в этом случае ничтожна.
— Тогда…
— Он обречён. Но у нас есть шанс. И этот шанс придётся вытянуть тебе.
— Мне?
— У нас нет времени на детальное моделирование всех аспектов его коммуникативных особенностей и, соответственно, выстраивание нужной схемы общения. Мы наскоро прогнали его пси-матрицу полуторастолетней давности. Она лучше всего сочетается с твоей. Так что миссия ложится на твои плечи. Держись! На тебе судьба вселенной…

***

Едва робкие лучи холодного сибирского солнца коснулись солнечных батарей тента, как одинокая палатка ожила. Внутри завозились, раздался сдавленный кашель и наконец, кряхтя из-под полога показалась седая голова. Старик осторожно вдохнул и зажмурился от удовольствия. Льдисто-хрустальный воздух ранней весны бодрил не хуже самых новомодных стимуляторов. Осторожно выбравшись наружу, Константин Сергеевич Ефремов, бывший председатель комиссии по урегулированию общественных проблем северо-восточного сектора, начал торопливо растирать замёрзшие конечности. Киберпомощник тут же заверещал, испрашивая разрешения на активацию дополнительных элементов обогрева, включение защитного поля, развёртывание спасательной телепортационной платформы… Константин Сергеевич только поморщился и щелкнул пальцами. Киберпомощник, получив команду на отключение, пискнул и замолк.
— Только не надо обижаться! Мы тут уже три недели, а ты каждое утро ноешь. Я же тебе сказал отключить все активные системы. А ты что? Ты каждое утро снова-здорова! Зачем капать мне на мозги? Ну, кому из нас двести лет, а? Правильно! Мне. Так что, дорогой мой цифровой интеллект, слушайся старших молча.
Кибер помощник в ответ лишь мигнул зелёным индикатором.
— Вот и славно! Не нужна мне опека, понимаешь? Не нужна. Устал я уже. Всё! На пенсии.
Поворчав для порядка ещё немного, старик распахнул большой походный кофр, представлявший собой многоцелевой контейнер в два кубометра объемом. Кинув в рот пару плиток пищевого концентрата, Константин Сергеевич осторожно вынул мольберт.
— Утро нынче какое! Просто волшебное! А река-то! Река! Ах… — и старик с умилением прижал к груди колченогую деревянную подставку.

Солнце уже близилось к зениту. Константин Сергеевич, позабыв обо всём, увлечённо наносил мазок за мазком. Мечтавший долгие десятилетия о живописи на лоне природы, наконец-то упивался любимым занятием. И даже вышедший из весенней берлоги медведь вряд ли смог бы оторвать старика от вожделенной живописи. Тем паче, что киберпомощник всегда был настороже. Обычно, получавший в начале дня нагоняй цифровой мозг маленького лагеря замолкал на сутки. Но в этот раз он с полным правом врубил сирену. Старик охнул, схватился за сердце и, поминая нехорошими словами чертову электронику, обернулся.

В десятке метров от палатки полыхал портал наведённого телепорта. Дрогнула радужная голограмма, и через секунду на траву шагнул коренастый молодой человек в строгом сером костюме. Старик степенно выпрямился и кивнул. Гость сделал пару шагов и удивлённо вопросил.
— Что тут происходит? У вас неактивно защитное поле!
— У нас ничего не происходит, потому и поле я отключил. Но для вас, так и быть, активирую, — Константин Сергеевич щелкнул пальцами, — Итак, с кем имею честь?
Гость улыбнулся и бодро отрапортовал:
— Иван. Я заместитель председателя глобального совета безопасности.
— Очень приятно! — озадаченный старик галантно раскланялся, — Что же привело вас в столь дикие места? Надо полагать нечто иное, нежели красоты северного края. Значит, дело лично во мне?
— Прошу прощения, Константин Сергеевич! Мне крайне неприятно беспокоить вас, но дело не терпит отлагательств.
— Ничего страшного. Присаживайтесь! — старик отложил в сторону кисть, вытер заляпанные краской руки и сделал приглашающий жест. Тут же на поляне возник лёгкий походный стол с парой плетеных кресел.
— Так что стряслось?
— Дело в том, что уже шестнадцатые сутки идёт лавинообразный процесс разрушения бета-вселенных.
— Что? Как так? Погодите… А нам это угрожает?
— По заверениям специалистов вероятность этого события более одного процента, а значит угроза реальна. В настоящее время центральный информаторий полностью занят решением этой проблемы. На неё так же переключены все роботы и обслуживающие виртуальность сервера.
— О, боже! Но причины?
— Всё дело в квазиматериализации. Как вы знаете, технология переноса в реальность любых запрошенных человеком объектов основана на сотворении минивселенных. Материя и энергия для этого черпаются в межвселенском пространстве. Мы тратимся только на генерацию полевого запроса и приём требуемого объекта. До недавнего времени учёные не видели никакой угрозы от такой деятельности. А уж рядовые пользователи вообще не задумывались о проблемах расточительного отношения к созданию бета-вселенных, которые возникают за пределами нашего мира при генерации запроса. Теперь, увы, расплачиваемся за легкомысленность.
— Да… — пробормотал старик, — Честно говоря, даже страшно представить, сколько запросов реализовало человечество… Надо же, я и сам совсем недавно узнал о механизме квазиматериализации… Оказывается, при создании вещи, одновременно создаётся и параллельная минивселенная. Нужную вещь перетягиваем к нам, а тот мир остаётся существовать сам по себе. Но ведь размеры тех вселенных невелики. Это не может быть причиной?
— Вы правы, размеры этих вселенных ограничиваются помыслами заказчика вещи. Но влияет ли это на устойчивость… Пока этого никто не знает.
— Дела… — Константин Сергеевич нервно теребил бороду, — Так чем, собственно, я могу помочь?
— Мы обратились к вам потому, что вселенная, созданная по вашему запросу, оказалась единственной избежавшей уничтожения. Нам нужно срочно понять почему. Что было в вашем запросе?
— Мольберт. Такой, как был у меня в детстве.
— Вы создали его, моделируя какой-то определённый период времени и пространства?
— Да, — старик дрожащей рукой пригладил редкую седую шевелюру, — Я воспроизвёл один день из моего детства. Очень хорошо его помню. Я впервые вышел рисовать на улицу. Тогда было необычайно тёплое лето, а в наших краях это редкость. Я рисовал родной переулок, каменные дома, автомобили, брусчатку…
— Постарайтесь вспомнить, было ли что-то необычное в вашем моделировании?
Константин Сергеевич наморщил лоб, силясь понять, что могло быть необычного в его родном городке. Минуты летели, а ответа не было.
— Ничего в голову не приходит. Прокрутил всё, что припоминал при моделировании. Всё было совершенно ординарным…
От услышанного гость сразу сник. Он уронил голову и тихо произнёс:
— Простите, но… тогда придётся проникнуть ваши воспоминания. Извините, иного способа просто нет. Сейчас над нашей вселенной нависла угроза. Хорошо, если мнимая. Но слишком многое говорит, что реальная.
— Я согласен.
— Это не всё, — парень напрягся, словно выходил на ринг, — Простите, но у нас нет никакой возможности сохранить ваши воспоминания.
— Ч-что? — Константин Сергеевич подумал, что ослышался, — Вы сказали, нет никакой возможности?
— Увы. Ментосканирование будет намного глубже, чем при обычном переносе воспоминаний. Нам необходимо извлечь ваше подсознание. А эту процедуру ваш мозг не перенесёт, — Иван замолк на пару секунд, а потом добил, — И провести процедуру обновления мозговой ткани мы не можем. Вам две сотни лет. Для такого возраста потребуется как минимум два месяца. У нас нет даже дней.

Константин Сергеевич сидел как громом поражённый. Он глядел в полные печали глаза парня и отказывался верить в происходящее.
— Нет! Я не готов! — Константин Сергеевич хотел вскочить, но ноги словно одеревенели. Сами собой из глаз хлынули слёзы. Всё вокруг словно растворилось в волне подступающей неизбежности. И серая фигура службиста, и живописный берег, и яркое пятно палатки… Всё в миг стало никчёмным и отвратительным.
— Простите, — донеслось словно из другого мира.
— Простить? Вы меня приговариваете к смерти! Приговариваете ни за что! И просите простить? — старик сквозь рыдания разразился каркающим смехом.
— У вас… У нас нет иного выбора…
— А вдруг вы ошибаетесь? Вероятность всего один процент! А вы хотите меня убить?!
— Вероятность более одного процента. И пожалуйста поймите, нет иного выхода…

Константин Сергеевич захотел бросить что-то резкое и оскорбительное, но увидев, как по каменному лицу собеседника бежит слеза, остановился. Силы покинули его. Старик откинулся назад, несколько раз икнул и уставился в небо. Минуты бежали, а тишину нарушал только вой пронизывающего ветра.

Наконец старик посмотрел на службиста.
— Я понимаю… — Константин Сергеевич вымученно улыбнулся, — Что ж… Я давно хотел сыграть в самую захватывающую лотерею — умереть и родиться новым человеком. Но не думал, что всё произойдёт так быстро.
— Константин Сергеевич, простите ещё раз. Но… Я лично изучил ваше личное дело. Вы регулярно отказывались проводить обновление организма. И даже закреплять сознание в псиматрице с сохранением воспоминаний. Почему? Вы не боялись разрушения тела и утраты личности?
— До сего дня не боялся. И, как оказалось, зря. Но дело тут в другом… — старик обречённо вздохнул.
— В чём же?
Но вместо ответа старик неожиданно спросил:
— Иван, а как долго вы собираетесь работать в совете безопасности?
— Я? Хм… Как-то не думал об этом. Наверное, пока мне это интересно.
— А чем вы ещё занимаетесь? Чем увлекаетесь, что творите?
— Музыку. Я композитор. Конечно, пока мало, кто меня воспринимает всерьёз. Но я над этим работаю.
— Очень хорошо! Ещё вопрос: а как долго вы собираетесь музицировать?
— Что значит “как долго”? — молодой человек непонимающе воззрился на собеседника.
— Вот! Потому, что вы не чиновник. Вы — творец… — Константин Сергеевич грустно уставился в опустевшую чашку, — Знаете, я очень долго искал подобных себе. Искал и не находил.
— Подобных себе?
— Вот этому мольберту всего несколько дней. Я заказал его из своих детских воспоминаний. Два века назад я очень любил рисовать. Надо же… Вот только сейчас ощутил, что прожил два века. И всё это время я работал. Да, именно работал в совершенно непривычном сейчас смысле. Как роботы. Сейчас почти никто не работает. Даже вы. Не спорьте! Для вас служба — дань традиции, и даже, простите меня, блажь. Вы — композитор. Творец! Как и все вокруг. Не удивлюсь, если ваш шеф, например, скульптор.
— Он действительно увлекается лепкой. Но как вы догадались?
— Просто угадал. Это не важно. А важно то, что мне это, увы, недоступно. Я всегда ставил творчество на второе место. Да чего уж там… Скорее, на десятое. Так к чему мне помнить эту жизнь? Мы сделали гигантские открытия в последнее время. Мы вдоль и поперёк изучили вселенную, мы творим иные миры, мы раскрыли секрет жизни и смерти… Как бы ужасно это не прозвучало, но я просто хотел домучиться…

***

Председатель совета безопасности посмотрел на объёмные графики загрузки центрального информатория. Все функции восстанавливались, глобальная сеть вернула режим виртуальной реальности пользователям, роботы загрузили штатные программы… Жизнь, висевшая на волоске, возвращалась в прежнее русло.

Хлопнула дверь, на пороге появился заместитель.
— Ну, что, Иван. Вижу, всё получилось. Доложи о деталях. Только давай без официоза.
— Как скажете, — зам улыбнулся, — Со вселенной разбирались долго. Честно говоря, сначала сильно испугались, что ничего не найдём. Всё было очень и очень стандартно. Но потом уловили в счастливом дне нотку негатива. При её детальном исследовании выяснилось, что в смоделированный день к юному Ефремову подходил сосед — довольно мерзкий тип. Он в явной форме не сделал ничего плохого, но вот взгляд бросил на юного художника очень недобрый. Мы проанализировали этого субъекта. В нём-то собака и была зарыта.
— В нём? Интересно!
— Он оказался не просто брюзгой, бюрократом и противником искусства, он сам был не способен ни к какой творческой деятельности. Совершенно!
— Такое разве в принципе возможно?
— Да, возможно. И, как оказалось, по странной прихоти матушки-природы именно такая натура является преградой для разрушения вселенной. Видимо, обладающие сознанием, но неспособные творить индивидуумы были востребованы на ранних стадиях формирования и нашей вселенной. Голову даю на отсечение, что до конца года по этому вопросу уже защитят не менее сотни диссертаций.
— Вон оно как вышло… Итак, вы перетянули его. И что теперь? Хватит ли его влияния на наш мир? И как он сможет существовать в нём? А как продлевать его жизнь? Восстановленная личность запросто может приобрести новые качества и утратить прежние.
— Я поговорил со спецами. Конечно, это будет ещё обсуждаться и утрясаться…
— Иван, не томи. Что вы там придумали?
— Видите ли, мы не можем отказаться от квазиматериализации. Эта технология уже пропитала наш мир. Но и безрассудно распоряжаться ресурсами межвселенского пространства недопустимо. Информаторий уже просчитал оптимальный вариант. Нам нужен компенсатор. То есть устройство, гарантирующее целостность нашей вселенной при расходовании внешних ресурсов.
— И что же это за устройство?
— Необходимо создать пустую галактику где-то на отшибе нашего мира. Там, где поблизости нет и следа разумной жизни. В неё поместить планету, на которой высадить семена жизни людей, не способных к творчеству.
— Что? Вы рехнулись что ли? Или информаторий не восстановил работоспособность? Вы понимаете, что такая цивилизация не будет существовать?
— Будет. Но для её стабильности всё же необходимо присутствие небольшого процента талантов.
— Какого процента?
— Не более двух процентов от общей численности населения будут нести в себе творческое начало.
— Это вообще никуда не годится! Вы понимаете, что для них это будет не жизнь, а настоящий ад!
— Понимаем. Но у нас нет иного выхода. К тому же, никто не собирается забрасывать творцов в тот жалкий мир навечно. Достаточно одного воплощения.
— После которого?
— Они благополучно окажутся у нас. К счастью, творческая составляющая — это единственное, что переносится с личностью при любых метаморфозах.
— Да… Заварилась каша… Ладно… Видимо, иного выхода и правда нет. Начинайте работу над проектом.
— Уже начали. Вот примерная смета проекта “Земля”...