Танцпол

   Упаси, Господи, я не собираюсь повествовать о нынешнем танцполе, где собираются, "закинувшись всем, от чего только можно балдеть". И звёзд рок-н-ролла я, к счастью, не застала.
   Рок уже, безусловно, завоёвывал аудиторию и креп. Но его всё ещё теснила своими мощными формами эстрада. Это - жанр из недалёкого прошлого.
   Он убедительно в уши молодого поколения сообщал: "люди встречаются, люди влюбляются, женятся".
   И это было действительно так. За некоторыми исключениями.   
   Наш город родился благодаря тому, что в годы Вкликой Отечественной войны в эти степные края была эвакуирована химическая, металлургическая и военная промышленность.
   Химики и металлурги имели свои стадионы, где круглый год царила тусня от многочисленных видов спорта. И Дома Культуры, где рождались первые ВИА.   
   Народ там был на порядок талантливее нынешних представителей рока. Если им нечего было спеть на грамотном русском, они достойно на неважном английском перепевали западный репертуар, содержание которого было туманно и малопонятно.
   Такая публика, какая ныне срывает аншлаги на крупных музыкальных площадках, тогда бренчала на гитарах во дворах, пела блатные песни и на площади, к чести своей, не высовывалась.
   Потом в городе появилась лёгкая промышленность и медицинский институт. Это я к тому, какой контингент в несколько тысяч стекался на площади перед ДК вечерами по выходнм.
   Втолковывать молодым простые и вечные истины как-то не приходилось. Что безбрачие - это неспособность молодого человека взять на себя ответственность за любимую девушку (РЕДКО женщину), было ясно само собой.
   А формальность, снимавшая с мужчины обязанности по отношению к собственной семье - развод - была позором.
   И, если в сторону молодых людей первой категории, толпившихся, как правило, в центре, девчонки ещё как-то поглядывали, без особых надежд, то вторые, словно помеченные, околачивались по краям.
   Там же, скраю, скромненько простаивали девчонки из деревень, ещё недавно кружившие в вальсе под гармошку. И откуда им было знать, какой пробы дрянь приглашает их на танец.   
   Он пригласил Машку "подрыгаться". Она этого не умела, робела, повторяя за ним ритмичные движения. В современном танце он был виртуозен, не отпускал  весь вечер. А потом её, с сияющими от счастья глазами, увязался провожать, зная уже, что живёт она в общежитии, что родители далеко в деревне.
   И в "тёмной аллее" просто прижал её к стволу,заломивши ей за голову руки.
   С каким позором вернулась Машка к своим в деревню описать, чтобы стало ясно нынешним молодым людям, сложно.
   Что четверть века назад было за пределами нормы, стало теперь правилом.
   Мать висла на руках  мужа, чтобы не забил дочь до смерти, дед с бабкой презрительно-молча смотрели из своего угла, а Машка желала одного-чтобы жизнь её тут же и закончилась, чтобы вся деревня не подключилась к её семейству с моральными пытками, злыми окликами и сплетнями.
   Жизнь, если можно это назвать жизнью, превратилась, как в спектакле, в одно повторяющееся действо. И Машка готова уже была обвить вокруг своей шеи косу, отросшую из городского карэ, когда под сердцем у неё зашевелилось дитя.
   Это её спасло. Она даже напевать что-то стала, вздрагивая и смолкая от неизменно следовавших ругательств и упрёков оздобленного семейства.
   Оно, семейство, когда пришла пора, пригласило бабку-повитуху и чинно удалилось из дому.
   На свет появилась голубоглазая девочка-инвалид. И семейство приняло её, как божью кару за то, что соблюдали себя во всю машкину беременность.
   От Машки, её былой цветущей красы не осталось и следа. Поблекшая, с остатками реденьких коротко стриженых волос, она вызывала в деревне коллективное искреннее сочувствие, ввзамен недавней откровенной травли.
   В один из дней отец бухнулся перед ней на колени:
 - Прости нас всех, доченька, коли можешь! Езжай в город. Пытайся строить заново свою жизнь. Наша внучка - наш крест.   
   Она восстановилась в химико-технологическом техникуме, устроилась на работу в химлабораторию на трикотажном объединении, где начался второй виток её жизни, в которой главным стал танцпол.
   Там она жадно выискивала глазами то мерзостное человекообразное существо, которое готова была задушить здесь же. Прилюдно.
   Теперь существует понятие - быть на охоте - в известном смысле. Тогда она была не охоте в смыле прямом.
   И, когда её галантно взял под локоть молодой человек, из тех, которые "не берут на себя ответственность", она вскинулась на него, как на долгожданную добычу.
 - Ну-ну-ну! Девушка! Что это с вами?
   Перед ней стоял вполне приличный молодой человек, хорош собою и с откровенными намерениями.
 - У мерзавцев на меня нюх. Но этот, похоже, на некоторый срок. -  Подумала Маша и согласилась с его намерениями. 
  Чтобы находиться в курсе всех событий, что происходят на крупном промышленном предприятии, нужно ездить служебным автобусом.
   Сегодня после смены обсуждалось вопиющее. Всем коллективом.
 - Слышали? В красилке новый начальник.
 - Как? Валентина уже ушла в декрет? И кто же?
 - Фетисов. Сын директора химзавода.
 - Обббалдеть!
 - Обалдеть можно узнав, что у него уже есть подружка из наших.
 - Да, Машка – деревенщина из химлаборатории.
 - С ума сойти! Правда, что ли?
 - Да, я с матерью его общаюсь. Она уже три месяца рыдает – был в светской компании, забрели на площадь химиков послушать музыку, а она, наша краля, там во всей своей красе!
 - Да ладно! Чего рыдать-то. Ещё тот хлыщ. Полгорода знает о его похождениях, если не весь город.
   Наша дурища поди за принца его приняла.
 - Чем не принц. Белый конь при нём – папаша почти новенькую ГАЗ-33 списал для него.
 - Ой! Ну, прямо в воры Фетисова записали! Он бартер организовал – втюхал ГАЗу краску по металлу из их нового цеха покрытий.
 - Золотая краска, что ль?
 - Зато будем на работе смотреть сериал «Фетисов и Маша», а дома – «Рабыня Эзаура»
 - И неизвестно ещё, какой из них окажется более захватывающим.
 - Бедный Фетисов, изжарится, как на углях, начиная с ушей.
 - А может Машка его прикрутит, наконец.
 - Да ладно! Куда он с ней сунется! Это же элита, верхушка, сливки! Там барышни такого порядка в девках сидят…
 - «Девушкам из высшего общества трудно избежать одиночества…»
   Фетисов обогнал служебный автобус на своей белой «Волге». Маша была рядом, робко прикрывая ладонями колени. Народ в автобусе притих, рассмотрев их, а кто-то подвёл черту:
 - А из высшего общества барышня стряхивала бы сейчас пепел в окно. Наша Машка чище.
   Вот, пожалуй, и всё, что доступно было взглядам сослуживцев. И никаких подробностей в течение четырёх лет. И без перемен, которых ждал многочисленный коллектив, заскучавший без пикантных новостей.
   Потом, правда, было замечено, что Маша завела знакомство с художником Верой. Вере с матерью от деда достался большой дом с садом. Маша зачастила к ним в гости. Сначала  одна, потом с Фетисовым.
   И в одно из посещений  Маша поведала Вере о первой своей трагической истории, о которой на фабрике не знает ни единая душа.
 -  Как ты думаешь, мам, почему она рассказала именно мне?
 -  Здесь два момента. Первый – она понимает, что у неё с Фетисовым нет будущего. Второй – у нас есть   недвижимость.  Когда-нибудь её жизнь в общежитии перестанет быть возможной.
   Развалился союз, остановилась  фабрика, разрушилась  её инфраструктура: детские сады, подсобное хозяйство, общежития. 
   Та же участь чуть позже постигла химзавод. Фетисов оставил  Машу. Он был и остался не могущим взять на себя ответственность за любимую женщину. 
   Ушло из жизни поколение родителей, а с ними  лучший отрезок жизни.
   Маша с дочкой жила у Веры, когда её разыскали бывшие коллеги.- Фетисов умер. В бомжатнике.
Похоронила его Маша .