Девять

Моросил дождь, в лужах отражались фонари и рекламные вывески. Безумные маршрутки сновали туда-сюда так, что не успевало пройти и минуты. Люди на остановке напоминали брокеров на фондовой бирже Уолл-стрит. Малейшее колебание акций, и они скопом мчатся к счастливому терминалу. Часть застывает в ожидании, не решается: стоит ли игра свеч? Ставки высоки, для некоторых — равносильны банкротству физических лиц, новое развлечение для хозяев жизни. Первые ласточки уже угодили в силки. Сидят угрюмые, думают о том, где бы напиться, чтобы проще было сообщить жене, что обещанной норки ей не видать. Да и старую придется продать — дедлайн по возврату долгов поджимает. Ну и чертовщина же эта ваша кредитная история.
 
Невзрачный парень в твидовом пиджаке цвета дешевого кофе и с шерстяным шарфом на шее стоял и наблюдал за этим цирком. В его зубах дымилась сигарета, темно-синие джинсы были заляпаны грязью. Сделав еще пару затяжек, он выдохнул облако сиреневого дыма и выбросил бычок в урну. На его лице, покрытой трехдневной щетиной, отчетливо выделялись следы недавнего флирта с парой-тройкой бутылочек крымских вин. Бледная и уставшая физиономия, красноватые зрачки и взбухшие на висках вены.

Андрею было 26 лет. Последние три года он работал в университете. Читал лекции по философии. Отношения с коллегами у него не заладились с самого начала. Он был необщительным, несколько хамоватым, иногда даже забывал здороваться с деканом или ректорам. На планерках привычно рисовал в блокноте разные рожицы и думал о том, чтобы день поскорее закончился.

Впрочем, студенты его любили. Зачеты и экзамены он принимал спустя рукава. Выучил — молодец, нет — твое дело. И все равно ставил хорошую отметку. У всех ведь разный бэкграунд. Кто-то пришел за знаниями, кто-то — удовлетворить чаяния родителей. Зачем требовать от человека сверх того, что в данный момент он может из себя выдавить? В конце концов, и к Достоевскому люди приходят спустя кучу лет, после окончания школы, а то и института. К Богу — еще позже. Поэтому пытаться насильно выдрессировать породу образованных щеголей, способных отличить философические системы Демокрита и Платона, объяснить категорический императив Канта или ошарашить кого-нибудь пониманием феноменологии духа Гегеля — затея хоть и благородная, но весьма глупая. Это как в любви — насильно мил не будешь, так и в философии — философом не станешь. Хотя об этом в принципе речи не идет. Философские факультеты готовят таких же, как и он — максимум преподавателей. По пальцам можно сосчитать тех, кто окончив университет по данному направлению, «выбился» в философы. Тех, кто привнес что-то новое — пожалуй, нет вообще. Философия закончилась на Франкфуртской школе. Герберт Маркузе - как персидский Саладдин, ушел, оставив после себя лишь жалкие подобия. По крайней мере, так считал Андрей.

Да и важно ли это? Сегодня был его последний рабочий день. Его выгнали за систематическое появление в университете в нетрезвом виде. С алкоголем у него были явные проблемы. Он пил — один.

Друзья Андрея остались на солнечной стороне детства. Брешь в бетонной стене, отделяющей то славное время от серых будней, уже не прогрызть. Как ни старайся. Время штука циничная и неумолимая. Еще вчера они катались на скейтбордах, слушали концертник Nirvana на кассетах, валялись на лугу близ автозаправки, покуривая ментоловые папироски, а сегодня — он остался один посреди огромных каменных джунглей. Хоть волком вой, а руку помощи не подаст никто. Другой город, другое время, другой мир. Смена социально-экономических формаций деформировала сознание, как учили теоретики диалектического материализма. Были товарищи, стали гиены. Переломный момент случился внезапно, и когда  этот джин был выпущен из бутылки — он и сам не знает.

Последний островок счастья — Юля, ушла из его жизни месяц назад. Устала смотреть на этого вечно погруженного в свои мысли эгоиста, как она говорила. Ей хотелось лишь малость — немного заботы, тепла и понимания. Он же давал ей лишь покой, которого для идеальных отношений было явно недостаточно. Она тянула его в кино, театр, выставку. Он не выдерживал и часа. Сбегал. Она заставала его дома с бутылкой вина. Сидел в кресле, закинув ногу за ногу и смотрел на портрет Фуко, который как будто олицетворял пустоту, окутавшую его еще до того, как голова станет черепом. Он был оторван от нее, как листок календаря, к которому по привычке привязаны нынешние старушки советской закваски.   Еще вечером он имел наивысшую ценность, но вот настало утро — и листок, без всякого сожаления, скомкивается и отправляется в урну. Завтра о нем вообще никто и не вспомнит.

Юля так и поступила. В одно прекрасное утро она решила начать жизнь с чистого листа. А старый — да черт бы с ним. Велика потеря. Много ли нужно красивой девушке, чтобы найти парня, который будет ее ценить, как флорист запах голландской фиалки? Пару дней. К тому же у Юли было множество поклонников, которых из-за Андрея она раньше просто не замечала. Считала, что женщина предназначена для одного мужчины и что после того как она его обретет, все станет по-другому. Мир перестанет быть тем, чем был раньше: хитросплетением форм, красок, отношений, склок, материи, музыки и прочего. Два любящих существа способны преобразовывать реальность так, как им захочется. И никакие общественные и природные законы этому не помеха. Ни один философ не сможет до конца постичь магию любви. Особенно такой упертый материалист, как Андрей. Баста! Она  хлопнула дверью и ушла.   

- Молодой человек, купите букетик для своей дамы!

На Андрея смотрела промокшая старушка в капюшоне, державшая в руках несколько букетов гвоздик и тюльпанов. Переминалась с ноги на ногу.

«До чего добрые глаза», - подумал Андрей.

- Да у меня и дамы-то нет, - печально улыбнулся он.

- А вы купите, и она появится, - настаивала цветочница.

Андрей еще раз улыбнулся и пошел дальше.

Он шел по мокрой мостовой. Ботинки скользили по брусчатке. По ливневке потоком струилась дождевая вода. Слева высилось зеркальное здание банка. В стекле отражались фары машин.

Огоньки. Целая плеяда разноцветных огоньков. Как сама жизнь брызжет красками, так и эта иллюминация отражала саму жизнь. Синий — ночной покой, голубой — вера во что-то далекое, абстрактное, может быть, счастье? Есть ли оно? Наверное, есть. Фиолетовый — печаль, черный — страх и неизведанность; желтый — разлука, красный — любовь? Какое  неоднозначное слово. Слово, имеющее полифоническое звучание, как сказал бы Бахтин. Пожалуй, оно сочетает в себе все перечисленные краски. Любопытно, как у него так получается? Диалектика учит, что противоречия копятся до тех пор, пока количество не перерастает в качественные изменения. А здесь все так неопределенно. Есть ли что-то после любви?

С такими мыслями Андрей остановился у входа в окраинный бар. В это время здесь обычно немного народа. Хорошее место для паршивого настроения. Недорогой алкоголь, спокойная музыка, неяркий свет.

Когда парень вошел внутрь, почти все столики были свободны. За баром сидела пара завсегдатаев: рабочие с металлургического завода. Зашли пропустить по стаканчику пива перед тем, как пойти домой. Бармен смотрел новости. Крутили кадры ужасного теракта во Франции. Какие-то отморозки устроили взрывы возле стадиона, концертного зала и стрельбу на улице. Погибло больше 100 человек. В перерывах между новостными сюжетами показывали оголтелые дискуссии местных политиканов. Важный тип в костюме и перламутровом галстуке вещал о национальной безопасности и требовал ужесточить пропускной режим в аэропортах, другой, тучный малый с потной физиономией, спорил, что в России теракты происходят гораздо чаще, чем во всей Европе, - вся публика его презирала и называла «клеветником России». Безумное зрелище. Впрочем, вполне объяснимое. Одной части общества просто необходимо выпустить пар, другой — послушав этих ребят, успокоиться: мол, у нас все под контролем. А третьей части давно на все плевать и она тупо пялится в экран в ожидании хоть какой-то движухи. Медиатриединство, что тут добавить.

- Один стаут, - попросил Андрей.

Бармен неохотно оторвался от экрана. В этот момент ведущая сообщала, что президент России занял первое место в рейтинге влиятельных политиков Forbes. Потом это сообщение транслировалось каждые 15 минут. Вперемешку со сведениями о теракте. Чего хотели этим показать редакторы канала — загадка. Но бармену это явно нравилось. Особенно, когда говорилось, с явным презрением в голосе, что Обама занял третью строчку. Этот чувак за стойкой прямо-таки ликовал. Хлопал в ладоши и вздымал вверх подбородок, будто это на него обратил внимание один из самых серьезных деловых журналов в мире. «Грандиозное событие! Бармен Толик из «Лозанны» занял первую строчку рейтинга! Ангела Меркель на втором, Обама на третьем» - по всей видимости, именно так ему слышалось новостное сообщение. Ну, или он так же сросся с государством, как 89 процентов россиян. В едином экстазе. Готовый умереть под Москвой, если правительство попросит. Слово «Родина» в устах чиновников звучит так ласково, что и умереть не страшно. Разве можно сейчас говорить о миллионах квадратов аварийного жилья, закрытии больниц, недоступности льготных лекарств, состоянии школ, безработице и оттоке работоспособного населения из регионов, а интеллектуальной элиты из страны. Полноте! «Фракция превыше крови», как провозглашали эрудиты в одном известном фильме.

Андрей сел за столик у окна и сделал глоток холодного пива. Ему сразу стало лучше. Он положил на стол пачку сигарет, достал одну и закурил.

Чем хорош был этот окраинный бар, так это тем, что полиция и проверки сюда практически не наведывались. Поэтому владелец крайне снисходительно относился к тому, что иной клиент захочет покурить прямо внутри. Даже пепельницы предусмотрел. Видимо, сам был заядлым курильщиком и отлично понимал, какое это удовольствие: смаковать пиво вместе с сигаретой. Для удобства некурящего контингента был предусмотрен отдельный зал. Впрочем, народа здесь всегда было мало.

Выдыхая очередную порцию дыма, Андрей заметил за столиком в углу девушку. Тем самым столиком, который есть практически в любом баре: место, покрытое мраком, где в самый раз придаваться философским размышлениям или тосковать в одиночестве.

Девушка смотрела на Андрея и поглаживала волосы. Из-за его столика было сложно ее разглядеть. Единственное, что сразу бросалось в глаза, так это ярко-красное платье с вырезом и золотистые волосы. Девушка игриво улыбалась, подергивая краешком туфли на длинном каблуке — как будто приглашая его к себе.

Сначала парень немного растерялся: стоит ли подходить? Но когда она театрально наклонила голову и бросила на него слегка возмущенный взгляд, он встал и побрел к ее столику.

- Привет, - добродушного сказала она.

- Привет, - ответил Андрей, а затем, слегка замявшись, сказал: - Мне показалось, что вы хотели, чтобы я подошел.

Девушка просияла.

- Да ладно! Неужели? Если девушка смотрит на тебя, тебе всегда кажется, что нужно подойти? А если она просто что-то разглядывает на тебе или рядом?

Андрей почувствовал себя неловко.

- Извините, - сказал он и было собирался развернуться, но она его остановила.

- Стой! Все нормально, расслабься, я же просто пошутила. Присаживайся. И давай уже на «ты».

Он сел напротив нее и только теперь сумел ее как следует разглядеть.

Она казалась хрупкой, как лань. Ее золотистые волосы лоснились в тусклом свете светильника, стоящего на столе, из-под них выглядывали большие, немного детские глаза, отливающие цветом морской волны и обрамленные ухоженными бровями; носик слегка вздернут, губы, как лепестки роз, с первого же мига пробудили в нем желание к ним прикоснуться, и он едва сдерживал себя, чтобы не сделать этого; тонкая шея, кожа, излучающая аромат водяной лилии и мандарина, и выпуклые груди, как будто пробивающиеся через ненавистную ткань платья.

- Кристина, - представилась девушка.

В ее голосе было что-то кошачье.

- Андрей, - ответил парень.

- Ты позволишь? - она потянулась за сигаретой.

- Конечно, я и сам курю, - сказал он, протягивая зажигалку.

Она затянулась, выпустила тонкую струйку дыма, и с интересом уставилась на него.

- Ну, рассказывай, что тебя занесло в это место?

Андрей снова растерялся. Что тут рассказывать? История весьма тривиальна. Бродячий философ решил выпить, потому что жизнь — абсурд. Все как-то мигом начало рушиться и терять смысл. Этакий всепоглощающий мрак, покрывший планету, где нет ни щели, чтобы туда проник хотя бы лучик света. Об этом рассказать?

- Да как-то так вышло, что на пути встретилось только это место. Особенно не выбирал.

Она улыбнулась.

- Я не об этом. Почему ты вообще здесь?

- В смысле?

- В прямом. Как ты думаешь, почему ты в данный момент, в данную секунду, сидишь в этом месте, за этим столиком?

Андрей напрягся. Только замороченной девочки, по возрасту — его студентки, - решившей поболтать на заумные темы ему сейчас не хватало. Хотя стоит признаться, чертовски обворожительной девочки.

- Слушай, честно говоря, я сейчас не совсем настроен философствовать. Мне этого на работе хватает, - как можно спокойней сказал Андрей, затем прибавил: - Хватало...

- Ты что философ? - иронично взглянув на него, промолвила Кристина.

- Типа того. Преподавал философию в университете.

- Вот те на! Как интересно, - заметила девушка, затягиваясь сигаретой, - так почему же ты тогда не можешь ответить мне на такой простой вопрос?

Андрей почувствовал, что начинает раздражаться.

- Может, давай поговорим о чем-нибудь другом?

- Например?

- Ну, например, что такая красивая девушка делает здесь.

Андрей понял, что попался. Кристина рассмеялась. Такой заливной и прекрасный девичий смех. Она просто великолепна, когда смеется. В этом приглушенном свете лампы, в этой пелене сигаретного дыма.

- Ты такая красивая, - не удержался он.

Кристина перестала смеяться и взглянула на него серьезно, как будто присматривалась к чему-то. Но через минуту вновь улыбнулась.

- Спасибо, я знаю. Но все равно приятно.

Она отпила немного вина из бокала и продолжила:

- Так значит, ты преподаешь философию?

- Преподавал. Меня сегодня уволили.

- Почему?

- Видимо, я просто неудачник, - пожал плечами Андрей.

Кристина вдруг стала серьезной.

- Прекрати. Не будь, как маленький. Только дети и вечно юные взрослые мечтатели способны верить в это противное «просто». Ничего просто так не бывает. Ты же не ребенок и, надеюсь, не взрослый мечтатель?

- А что плохого в том, чтобы мечтать?

- Ничего, пока ты не перестаешь осознавать реальность.

Реальность — это забытый богом бар, расчетный лист и полбутылки виски дома. Вот, что такое реальность, подумал Андрей.
 
- Я несколько раз пришел на работу, как бы так выразиться, не совсем трезвым, - ответил он.

- О, да ты алкоголик! - воскликнула Кристина.

Андрей смутился.

- Ну, не переживай так, - улыбнулась девушка. - В этом нет ничего страшного.

- Ты считаешь?

- Я — нет. Но все-таки ты не похож на такого уж пропойцу. Скорее, на разочаровавшегося в чем-то парня. Вот скажи мне, как философ философу — давай представим, что мы с тобой такие вот античные персонажи, встретились на какой-нибудь горе, чтобы просто поспорить о чем-то. Так вот. Есть то, что давно умерло, но мы можем это увидеть вживую и прямо сейчас. Например, если животное или человек умер лет десять назад, то мы не сможем сегодня увидеть его живым. Или дерево, сваленное несколько лет назад, - сейчас его нельзя видеть цветущим А это можно! Так что это?

Андрей сделал глоток пива и закурил.

- Положим, звезда.

- Верно, - согласилась Кристина. - Я думаю, что в каждом из нас есть что-то такое, что, как многим кажется, в нас давно умерло, но на самом деле это до сих пор таится где-то в глубине нас. Такая своеобразная звездочка. И нужно всего лишь захотеть ее отыскать.

- На что ты намекаешь?

- Я ни на что не намекаю. Просто хочу сказать, что ты на самом деле не такой, каким хочешь казаться.

- В смысле? Откуда ты знаешь, какой я, мы же с тобой едва знакомы.

Кристина помахала бармену и заказала еще бокал вина.

- Вот я и хочу получше познакомиться. Отыскать в тебе звездочку, которую не смогла отыскать девушка, которая от тебя ушла.

- С чего ты взяла? - поперхнувшись пивом, сказал Андрей.

- Да у тебя на лице написано, - засмеялась Кристина. - Не беспокойся, я бы тоже ушла, если бы не знала о звездочке. Но это сейчас неважно. Расскажи мне о себе.

- Да что тут рассказывать. Родился на юге. Все детство провел в небольшом городке у моря...

- «Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции, у моря», - перебила она.

Он сразу узнал Бродского. «Ну надо же, кто бы мог подумать», - промелькнуло у него в голове.

- Ну, что-то типа того. Я действительно не люблю больших городов, а империй и подавно терпеть не могу.

- Тюрьма народов?

- Не в этом дело. В них много театральности и по-настоящему мало жизни.

Она пожала плечами:

- А как же «Общество спектакля»? Помнишь Ги Дебора? Общество расщепленного зрелища и общество зрелища централизованного. То есть, я хочу сказать, куда не плюнь — хоть в республику, хоть в империю, - обязательно попадешь в этот самый спектакль.

«А она не такая простая, как кажется», подумал он. И радостно произнес:

- Так значит, единственный выход, раз уж ты вспомнила Дебора, самому стать самосозидающей личностью и строить свою собственную реальность. Что ты там говорила о взрослых мечтателях?

Они оба рассмеялись. С каждой минутой она все больше ему нравилась. Они говорили уже час, а ему все не надоедало. Хотя раньше за собой он такого не замечал. Типичный интроверт. Терпеть не мог пустопорожнюю болтовню. Но с ней все было по-другому. Ему нравилась ее манера непринужденного общения, остроумие, интеллект. Неужели он влюбился? Не может, черт возьми, быть. Бармен — вырубай телик, неси виски.

- Мир спасут мечтатели? - спрашивала она.

- Определенно!

- Как думаешь, был ли мечтателем Лорка?

- Все поэты так или иначе мечтатели. Лорка — в большей степени. Мне кажется, он оставался мечтателем даже в самый роковой момент.  Смотря в дуло пистолета франкиста, он продолжал мечтать о любви и свободе.

- А солдат империи его антипод?

- Жалкий антипод. Ничтожество, которое даже не представляет о том, что такое мечтать, как иначе можно выпустить пулю в поэта.

- Думаешь, они на это не способны?

- Помнишь, у Эренбурга, когда он описывал «любовь» нацистских солдат? Когда они отправляли письма с фронта своим девушкам и вкладывали в них свои фотографии на фоне расстрелянных евреев? О чем может мечтать этот человек? И уместно ли вообще здесь говорить о каких-либо мечтах?

- Наверное, нет. Ну, а как же любовь?

- А что любовь?

Андрей вспомнил, как шел в бар и размышлял о красках и любви. Он так и не смог дать ей определение и докопаться — есть ли что-то после нее.

Кристина посмотрела на него пристально и спросила:

- Я имею в виду, что любовь значит для тебя?

Бармен наконец выключил телевизор и сделал музыку громче. Умиротворяющие звуки блюза заполняли помещение. Это был Ли Хукер.

- Честно говоря, для меня это сложный вопрос, - признался Андрей. - Я толком и сам не знаю. Наверное, любовь, это когда ты способен отказаться от любимой девушки, если она заинтересовалась кем-то еще.

Кристина выпучила на него свои глазки.

- Что? Впервые слышу такой циничный ответ.

Андрей сделал глоток виски.

- А почему нет?

- Как это почему? Ты еще спрашиваешь. Как можно отказаться от любимой девушки?

- Вспомни Чернышевского и его «разумный эгоизм» в романе «Что делать?». Мне кажется, что между мужчиной и женщиной должна быть такая любовь, между которой не способен стать никто другой, либо, если этот другой появляется в ее жизни, мужчина должен уступить. Я хочу сказать, что мужчина не должен препятствовать любви женщины. Если не к нему, то, увы, нужно найти в себе силы, усмирить свою гордость, и отойти в сторону.

Кристина все время, что он объяснялся, смотрела на него с широко раскрытыми глазами.

- А как же соперничество? Или времена благородных рыцарей канули в Лету?  - спросила она.

- Вот именно, что канули. Да их и не было никогда. Все эти истории о «Даме сердца», из-за которой бравые ребята с копьями и в доспехах выходили на ристалище — не более чем романтическая выдумка. Ты когда-нибудь задумывалась, почему все они заканчиваются на том моменте, когда противник повержен, а красавица дарит рыцарю венок, поцелуй и свое сердце? То-то и оно. А я тебе расскажу: вся романтика заканчивалась после того, как рыцарь овладевал дамой. Удовлетворил свою похоть. Вот и все. А дальше он ее либо бросал, либо она становилась стряпухой, горничной или брала на себя еще какую-то совсем неприглядную роль. Но ни о какой романтике речи уже не шло. То есть все это соперничество, о котором ты говоришь, есть лишь животная схватка для удовлетворения животных инстинктов. При чем здесь любовь?

- Хм...Пожалуй, я все-таки с тобой не соглашусь, - ответила Кристина.

- Конечно, ты не согласишься. Тебе же, наверное, тоже нравится наблюдать, как два самца бьются за твое сердце. Удовольствие получаешь?

- Давай оставим эту тему?

- Как скажешь.

Еще примерно с полчаса они сидели, не обмолвившись ни словом. Слушали блюз, пили свои напитки и курили. Потом бармен объявил, что заведение скоро закрывается.

- Честно говоря, мне было очень приятно провести вечер в твоей компании, - обратился Андрей к Кристине. - Не возражаешь, если я провожу тебя?

Тут в девушке произошли какие-то внезапные изменения. Она опустила голову и чуть слышно сказала:

- Нет. Ты должен идти.

Андрей оторопел.

- Но почему? - недоумевающим голосом промолвил он. - Я же просто хочу тебя проводить, и больше ничего.

Кристина посмотрела на него зло.

- Ты не понял? Я сказала, что сама доберусь до дома! - крикнула она, но через мгновенье чуть обмякла: - Послушай, Андрей, все хорошо. Мне тоже понравилось разговаривать с тобой. Если хочешь, давай встретимся завтра здесь же, в то же время. Но сейчас — тебе надо идти.

Сказав это, девушка склонилась над своим бокалом.

Андрей, не понимая, что случилось, потоптался еще с минуту на месте, потом, очевидно, осознав, что смысла чего-то ждать больше нет, еще раз попрощался и двинулся к выходу.

- До завтра, - крикнул он.

Кристина улыбнулась.

«До чего странная девушка, - думал Андрей, бредя домой, - но все же она потрясающая».

***

Весь следующий день он ждал встречи. Не мог найти себе места. Скитался по квартире, как бесноватый. То брал в руки книгу, то нервно отбрасывал. Включал телевизор, но не успевало пройти и минуты, как жал на кнопку выключения. Постоянно думал о ней.

Когда начало смеркаться, он решил выйти заранее, чтобы успеть к восьми, в случае, если попадет в пробки. Сел в маршрутку и с тем, чтобы хоть немного отвлечься, включил музыку в плеере.

Выскочив за одну остановку от бара, Андрей забежал в цветочный ларек и купил букет лилий. Взяв цветы, он, не обращая внимание на сдачу, бросился к заветному месту.

- Какой ты пунктуальный, - приветливо отметила Кристина, добавив: - И запыханный.

- Боялся опоздать, - ответил Андрей и протянул девушке цветы.

Поблагодарив, она приняла букет и прислонилась к ним лицом, вдыхая свежий аромат.

- Давненько мне цветы не дарили, - довольно пролепетала она.

- Так я и поверил.

- Я, между прочим, серьезно. Сегодня этот элемент регламента ухаживания за девушкой постепенно исчезает из нашей жизни, - с сожалением произнесла Кристина.

Они заказали кофе, решив, что к алкоголю приступят чуть позже. В баре снова практически не было посетителей. Бармен, как будто никуда и не уходил. Все так же пялился в голубой экран телевизора. Сегодня там рассказывали о встрече президента с лидерами большой восьмерки. Чертовски важная новость.

Андрей смотрел, как Кристина пила кофе. Она была очаровательна. Бездонные глаза, в которых хочется утонуть, волосы, которые хочется гладить, влажные губы, к которым хочется прильнуть раз и навсегда. Если есть в мире магнит, который способен притягивать не только металл, но и человеческое сердце, то для Андрея этим магнитом точно была бы Кристина.

Кто она? Откуда взялась? Где живет? Учится или работает? Он только сейчас понял, что совсем ничего о ней не знает.

- Слушай, а когда ты расскажешь мне о себе? - спросил Андрей, ставя на стол чашку и закуривая сигарету.

Кристина опустила голову. Казалось, она чем-то расстроена. Она молчала.

- Я что-то не то спросил?

- Ничего. Все дело во мне. Я обязательно расскажу тебе о себе. Только попозже.

Затем она снова улыбнулась и с важным видом сказала:

- На самом деле, я граблю банки. И если я расскажу тебе все, то мне придется тебя убить.

Они оба рассмеялись.

Спустя час разговоров они уже давно отставили пустые чашки из-под кофе и допивали бутылку вина.

- Если бы я была твоей студенткой — это было бы здорово. Я бы никогда не прогуливала пары, - говорила она после того, как он рассказал ей о своих лекциях и прочитал небольшой кусочек.

- Увы, я уже не преподаватель. А самый обычный безработный. Сижу здесь с прекрасной девушкой, пью вино и мне безумно хорошо.

Она подвинулась к нему ближе. Они уже не сидели друг напротив друга. Сейчас они касались друг друга плечами. Кристина посмотрела в глаза Андрею.

- Мне тоже с тобой хорошо.

В ее взгляде скрывалась какая-то печаль. Андрей сразу ее не заметил, начал разглядывать только сейчас. Но он не придавал вида.

- Давай потанцуем? - предложил он.

В баре заиграл Луи Армстронг.

Андрей поднялся и протянул руку даме. Она кокетливо взялась за нее, и вот они уже кружатся посреди одинокого заведения, в тусклом, бронзовом свете настольных ламп. Слышны звуки каблуков, топчущихся по деревянному полу и переплетающихся с саксофоном, и хриплый голос чернокожего музыканта родом из Нового Орлеана, Луизианы.  Вокруг все как будто преображается. Ее красное платье сливается с весенними розами, которые цветут для нее, распускается листва, над головой голубое небо, по которому плывут белые облака, а голос Армстронга не устает повторять: «What a wonderful world».

Андрей прижимал ее крепче. Она не сопротивлялась. Он чувствовал тепло ее тела, наслаждался ее запахом, их щеки соприкасались; она закрыла глаза, а он нежно поцеловал ее...

Сегодня она тоже не позволила ему проводить ее. Когда он выходил, бармен остановил его и сказал: «Ну и странный же ты, парень». И покачал головой.
 
- Ты просто никогда не был влюблен, - ответил ему Андрей.

***

На следующий день в городе был праздник. Утром Андрей вышел из дома за сигаретами и неподалеку от магазина наткнулся на траурную церемонию. Люди в черных повязках и платках стояли возле подъезда, ожидая, когда спустят гроб. Священник успокаивал убитую горем женщину. «Вот тебе на, инь-янь: если где-то праздник, всегда найдется место, где будут похороны», - подумал парень и двинулся дальше.

Вечером они все так же сидели в баре. На этот раз возле окна. Пили шампанское и разговаривали о литературе. Кристина призналась, что это ее любимое увлечение. Андрей, не только в силу профессии, но и по зову души (в существование которой он не верил) также был неравнодушен к чтению.

- Если бы была такая возможность, с кем бы из писателей ты хотел бы поговорить?Я бы даже  так выразилась — дружески поболтать. Представь, вот просто так, в баре, за столиком, за кружкой пива. М?

Андрей, немного подумав, ответил:

- Наверное, с Прустом.

- Почему с ним?

- Не знаю. Мне кажется, в живом общении он куда интереснее, нежели в прозе. Помню, когда читал его «В сторону Свана», на протяжении всего романа меня не отпускала гнетущая мысль, когда же все это закончится? Невыносимо нудное произведение. Позже, по-моему, у Ромена Роллана я прочитал, что в детстве Пруст страдал астмой, доставшейся ему от матери, и, дескать, именно этим объясняется витиеватость и длина его предложений. Вот, собственно, я бы у него и спросил об этом.

Кристина покачала головой:

- А мне Пруст нравится. Говорят, что на нем учился писать Керуак.

- Проза битиков слишком тошнотворна.

- Ну, не преувеличивай. Если только у Берроуза с  его голыми мальчиками и индейцами.

Андрей пожал плечами.

- Ну, а с кем бы поговорила ты?

- С Достоевским!

- О боже! О чем можно говорить с этим фригидным стариком? Я вообще не понимаю любви к нему у нашего поколения. Эта религиозность смердит хуже трупа Ленина.

Кристина сделала глоток вина. Откинулась на стуле. Устремила взгляд куда-то вверх и принялась рассуждать:

- Религиозность еще не признак того, что автор неактуален. Достоевский, безусловно, гений. И как литератор, и как психолог русской души. Неужели ты будешь с этим спорить? Смотри, а то мне придется поколотить тебя! Да, он был игрок, проигрывал даже ненаписанные еще произведения. Согласна. Да, он часто уходил в досужие рассуждения о Боге и прочих аспектах веры, я прекрасно помню «Притчу о Лазаре» в исполнении Сони, и «воскрешение» Раскольникова, принявшего христианские истины. Но как же быть с его решительным несогласием с ролью русской бедноты, вспомни Наташу, Настеньку. А «Двойник»?

- О «Двойнике», кстати, хорошо высказался Белинский. Герои только и делают, что копаются в своей душе. Бред, одним словом.

- Ладно, - кивнула Кристина. - Не будь занудой. Достоевский, если ты не в курсе, читал не только Евангелие, но хорошо был знаком и с любимыми тобой Фурье, Сен-Симоном и прочими утопистами.

- По мне, так ближе Тургенев. Которому твой Достоевский хотел начистить рыло лишь за то, что тот, видите ли, отказался назвать царскую Россию своей родиной. Подумать только! Наверное, в нынешних реалиях его бы тоже причислили к «пятой колонне» и пресловутым «клеветникам России».

За окном громыхнуло. Из центра города доносилось эхо праздничного салюта. Андрей и Кристина встали и припали к окну. Вдалеке было видно разноцветное зарево фейерверков. Он приобнял девушку, и приник к ее шелковистым волосам. Так они и стояли до самого закрытия бара. Кристина любовалась салютом, а он любовался ей.

- Сегодня ты тоже не разрешишь мне тебя проводить?

- Нет.

- Я тебя не понимаю.

- Андрей, прошу тебя, не порти, пожалуйста, того, что есть. Я обещаю, скоро все изменится.

Андрей насторожился.

- В каком смысле?

- Не задавай лишних вопросов. Тебе пора. До завтра. Кстати, не забывай, ты обещал мне впредь пить только со мной и вернуться в институт.

***

Андрей жутко бесился после их встреч с Кристиной. Он искренне не понимал, почему не может проводить ее до дома, почему они обязательно должны встречаться только в кафе и почему, наконец, она ничего о себе не рассказывает. Его это злило. Он чувствовал себя беспомощным, потому как не мог добиться от нее ответа, так как боялся перемен в ее настроении. Как только он пытался затронуть одну из названных тем, она тут же закрывалась. «Что же не так с этой девочкой», - не мог понять он. Тем не менее его любовь пересиливала, и он в конце концов успокаивался.

На следующий день он пришел в университет и убедил руководство вновь восстановить его на кафедре. Декан долго припирался, но все же сдался. Андрей заверил его, что больше никогда не явится на работу даже с похмелья и попросил дать ему шанс. Не исполнить желание Кристины, самого дорого существа на этом свете, он не мог. Она стала для него поводырем в этом сложном и ненавистном ему мире, Вергилием, способным безопасно провести через все круги дантового Ада.

Еще несколько дней они провели в баре за разговорами, танцами и объятьями. Он каждый вечер дарил ей цветы, она все больше нравилась ему. Он чувствовал, что не может без нее жить. Девушка, которая понимала его с полуслова. С ней было комфортно. Она умела искусно шутить, спорить, а главное — заставлять его делать поступки, на которые сам себя он сподвигнуть бы никогда не смог. Она развила в нем чувство самоуважения, научила видеть позитивные моменты даже в самых скверных ситуациях, с ней он постоянно ощущал себя мужчиной, а она всегда была женственна.

Единственное разочарование: Кристина была как запретный плод, сорвав который ты навсегда можешь быть низвергнут из этого Рая.  Но после последней встречи Андрей был решительно настроен положить этому конец. Он дал себе слово, что завтра — символично, это будет десятый день их встреч -  придет к ней на свидание и, несмотря на ее сопротивление, выведет на улицу. Посадит в такси и отвезет в каменный сад. Где и сделает предложение.

Накануне он купил обручальное кольцо и костюм. Пожалуй, впервые в жизни он так вырядился. Белоснежная сорочка, элегантный черный галстук, приятный парфюм, лакированные туфли. Когда он выходил из подъезда, старушки даже перестали сплетничать. Молча провожали его взглядом до тех пор, пока он не исчез из виду. Лишь одна из них — он это услышал краем уха — брякнула: «Гляди-ка, какой жених пошел».

Перед тем как войти внутрь бара, он выкурил полпачки сигарет. Сильно нервничал. Наконец, держа в руках роскошный букет красных роз, он ступил на порог.

Внутри не было никого, кроме бармена. Он уже не обращал внимания на Андрея и увлеченно смотрел телевизор.

Андрей осмотрелся. Его как будто что-то кольнуло в сердце. Он вздрогнул. Кристины не было. Ужас и паника охватили его. Постояв с минуту, осознав, что происходит, но так и не сумев понять, он подлетел к барной стойке, схватил бармена за шиворот и начал трясти:

- Где она?!

- Кто? - недоумевал испуганный парень.

- Где девушка?! Кристина! Где Кристина? В красном платье, блондинка. Ну же, говори!

Бармен не без труда высвободился из его рук, расправил рубашку и спокойно сказал:

- Нет здесь никого, неужели не видишь?

Потом, помедлив, добавил:

- И не было никогда. Ты, приятель, видно, с головой не дружишь. Ходишь сюда каждый день, как помешанный. Давай-ка, выметайся, не то полицию вызову.

Андрей стоял и все еще не понимал, что происходит. Букет роз выпал у него из рук. Он едва смог достать из пачки сигарету. Первая сломалась, прикурить удалось лишь вторую. Он медленно направился в сторону столика, за которым последние девять дней они сидели с Кристиной.

Убедившись, что девушки нет, он собрался уходить, как вдруг заметил на краешке стола кусочек бумаги. Он взял ее в руки. Развернул. Это была записка.

Пока он читал, все его тело пробирала дрожь, его голова кружилась, ему казалось, что это происходит не с ним:

«Дорогой Андрей! То время, которое я провела с тобой, было лучшим в моей жизни. Впрочем, а жизни ли? Помнишь, ты постоянно спрашивал, почему я не разрешаю тебе меня проводить, хотел знать, кто я и чем занимаюсь? Я обещала, что вскоре ты все узнаешь. Так вот, если тебе это интересно, я живу в доме номер сто сорок три на улице Зимней. Двадцать пятая квартира. Там ты все узнаешь. Спасибо тебе за это время. Прости и прощай. Твоя Кристина».

- Что за чертовщина! - выругался он.

Его мутило. Сжимая в руке записку, он выбежал на улицу.

Его вырвало.

Отдышавшись немного, он выбежал на дорогу и принялся ловить такси. Когда машина остановилась, он назвал адрес, указанный Кристиной.

***

В квартире было убрано, тихо и мрачно. Такое ощущение, что когда-то здесь жила радость и ютилось счастье. А теперь ничего этого нет. Осталась лишь скорбь. Глаза цвета морской волны, наивные и детские, какими он их запомнил с их первой встречи, сейчас смотрели на него из-за стекла рамочки... с траурной фотографии. За ее грудью скрывалось сердце, которое жаждало любви. Любви, которую она унесла с собой на крыльях ангела.

- Она родилась девятнадцать лет назад. Это наш первый и единственный ребенок. Наша маленькая Крис, - рассказывала Анастасия Ивановна, еще моложавая, красивая женщина, с черным платком на голове. Кристина сильно ее напоминала. Эту женщину он видел в тот день, когда шел за сигаретами и наткнулся на траурную церемонию. Именно ее увещевал священник. -  В детстве она мечтала быть похожей на Мерлин Монро. Девочки склонны подражать звездам. А таким, как Монро, и не стыдно. Смотрела все ее фильмы. Знала наизусть множество реплик. Ее любимой картиной была «В джазе только девушки». Школу она закончила с золотой медалью. Потом поступила на филфак. Уже в юности она прониклась любовью к чтению. Рано начала читать Достоевского. Постоянно спорила с отцом, не переносившим его на дух. Еще одна ее любовь — Луи Армстронг. Джаз она слушала постоянно. Отец специально купил ей старый проигрыватель. Она предпочитала виниловые пластинки. Говорила, что только так можно насладиться красотой джаза. Ее любимые цветы — розы, цвет — красный. Кристина любила гулять за городом, читать книги под сенью деревьев, танцевать под дождем. Она думала, что станет писательницей. Как жаль, что вы не были с ней знакомы...

- Как жаль.., - едва слышно ответил Андрей. Его чувства смешивались, как в громадном миксере. Его тошнило, ему было плохо, он хотел плакать, но кое-как сдерживал себя. Неужели это все правда?

Десять дней назад Кристина возвращалась домой. В темном переулке к ней пристали два наркомана. Сначала отняли сумочку, а потом один из них решил ее изнасиловать. Кристина была смелой и попыталась сопротивляться. Подонка это только раззадорило. Он принялся избивать ее. Множество ударов. Сначала кулаками, а потом и ногами. Она кричала и брыкалась. Но все тщетно. Случайные прохожие вызвали полицию. Однако спасти девушку не удалось. Когда приехала скорая, ее тело уже похолодело...

- Возьмите этот проигрыватель, - вытирая слезы, предложила мама Кристины, - нам он больше не нужен.

Андрей не отказался. Он еще раз принес свои соболезнования и отправился домой. Печальный и подавленный.

Когда он пришел, то сразу поставил в проигрыватель пластинку Луи Армстронга, налил себе виски, сел в кресло и закрыл глаза.

«Я же обещал, что буду пить только с тобой, моя маленькая Кристи».

Голос из проигрывателя пел о распускавшихся листья, розах, синем небе и плывущих по нему белых облаках. Он вспоминал ее волосы, ее запах, и ощущал ее сладостные губы. What a wonderful world...

...По святоотеческому преданию,  после смерти человека в течение почти трёх дней его душа имеет практически полную свободу. Она обладает не только надеждами, привязанностями,  памятью, страхами, стыдом, стремлением завершить какие-то неоконченные дела, но и способна находиться где угодно.  В эти три дня душа зачастую может находиться в тех местах, которые по каким-то причинам были особенно дороги или примечательны для данного человека. На третий день ангелы проводят для нее «экскурсию» по Раю. Но до конца не забирают ее. Придание гласит, что душа все еще обладает свободой перемещения. На девятый же день, по одному из более поздних преданий, помимо астрального и ментального тел, умирает та форма, которая может являться в качестве приведения;  душа возносится к Богу, чтобы восхвалять его...