Спецхимики. Ракетам - пуск! или Виктор И

                Ракетам – пуск
                или
                ВИКТОР И,
д.т.н., профессор, лауреат Государственной премии, заслуженный химик РФ.
               
    - Девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один, ноль. Пуск!

    …Оператор ЦУП вдавливает красную кнопку. С чудовищным грохотом, в клубах дыма и в океане пламени ракета-носитель медленно поднимается с пускового стапеля и уходит в небо.

    …Сержант ракетного расчета нажимает на кнопку, многотонный «Тополь-М» выходит из пускового контейнера и с жутким грохотом все быстрее устремляется к невидимой цели. 

  …Командир установки залпового огня «Град» нажимает на кнопку, и сорок ракетных снарядов почти одновременно ревущими огненными стрелами прочерчивают небо.

    Читатель не раз видел такие сцены по ТВ, но вряд ли задумывался: что происходит с ракетой, когда нажимают на пусковую кнопку? Но если он сочтет нужным перелистать газеты середины XX-го века или просто порыться в Интернете, то может удивиться. Оказывается, прежде, чем «Аполлоны», «Шаттлы»,  «Востоки» или «Союзы» стали уверенно выходить на орбиту, множество ракет-носителей взорвалось на пусковых стапелях, как говорят специалисты, произошел их демонтаж при пуске. О наших неудачах мы в те годы не распространялись, но обязательно сообщали, что очередная ракета США «Титан» опять взорвалась при пуске. 
    Вряд ли кто сосчитает, сколько ракет взорвались из-за сбоя системы зажигания при пуске. Они взрывались на стендах при разработке, взрывались при освоении серийного производства, взрывались при учебных пусках. Ракеты рвались, и при этом нередко гибли люди.
 
     В ходе разработки все возможные неполадки устраняются, обеспечивается заданная надежность вооружения и боеприпасов в четыре или пять «девяток». После принятия ракет на вооружение военные уверенно используют их по прямому назначению и не опасаются неприятностей. Кроме огневых стендовых испытаний ракет спецхимики создали расчетные методы, которые позволяют сократить «пробные» пуски всего до нескольких.
 
      Сейчас, за давностью лет, можно без опасений юридических репрессий назвать человека, который обеспечил надежный пуск практически всех ракет, имеющихся в арсеналах Советской армии. Повторяю, - в Советской армии, ибо это я знал сам, а что делается в армии Российской – я знаю только из СМИ, то-есть, не знаю практически ничего.
 
     …В сердце древнейшей русской прародины, на берегах Оки десятки тысяч лет селились предки русского народа вятичи, точнее, вящичи, вящие люди. Сейчас их потомки, такие же русские люди, живут вперемешку с пришедшими сюда позднее угро-финнами, - мордвой-эрзя и мордвой-мокша. Живут, как добрые соседи, и когда в мордовские праздники подвыпившие богатыри эрзя начинают схватки с тоже подогретыми богатырями из мокшей, - русские разнимают их. Потом все вместе обильно «обмывают» наступивший мир. А в русские праздники потомки вятичей идут в священную мордовскую рощу, украшают березы разноцветными лентами и вместе с эрзями и мокшами устраивают развеселые русалии, с которыми уже тысячу лет безуспешно борется православная церковь.
 
    На этой земле через полтора года после Победы родился Виктор И. Его отец Иван до рождения сына испытал то, что может сломать судьбу не столь сильного духом человека. Он воевал на Курской дуге, и его семья получила «похоронку», - извещение о том, что Иван погиб смертью храбрых. Но он не погиб, а попал в плен, перенес два года фашистских лагерей. Однако невзгоды не сломили его. После освобождения ему пришлось пройти весьма пристрастные допросы в особом отделе и в трибунале. Но и тут он оказался «твердым орешком» для прокуроров и особистов, и сумел доказать, что он ни в коем случае не сдался врагу в плен, а попал в него тяжело раненным, что он не прислуживал фашистам а стойко переносил тяжкие испытания и сохранил верность родине.
 
    Редчайший случай: после бесконечных допросов Иван вернулся на родину без неприятных «пятен» в анкете, честным солдатом. Такой человек мог воспитать сына только таким же стойким, упорным и честным, как сам. Позже Виктор И. вспоминал, как мужики в селе собирались по вечерам у дома его отца, лесничего, подолгу сидели на бревнах, нещадно смолили ядреный самосад, говорили о жизни и поминали власть и всех ее представителей не самыми деликатными словами.
 
    После школы Виктор И. стал студентом, закончил кафедру ХТГС, - химия и технология гетерогенных систем, - в Казанском КХТИ им С.М.Кирова и попал на работу в крупный НИИ.
 
     В бандитские ельцинские годы, когда рухнуло все, во что мы верили и ради чего работали на своей вредной и опасной работе по 12 часов, многие и многие бывшие советские люди сломались, спились, покончили самоубийством, поддались болезням. Помню, в нашем НИИ на доске объявлений у проходной буквально каждый день появлялись новые некрологи с траурной фотографией. Люди вымирали пачками. Инфаркт, рак, инсульт. Рак, инсульт, инфаркт.
 
    К моему глубокому изумлению, среди бывших советских людей, самых образованных, самых читающих, самых прогрессивных, самых культурных, самых человечных и самых гуманных в мире, вдруг оказалось невероятное множество подонков, которые стали бандитами, грабителями, беспринципными делягами. Они рвали с кровью не ими созданное богатство, лихорадочно хапали  первоначальный капитал, выходили в «новые русские», а особо наглые – в олигархи. Позже наши правители заявили, что все они нажили свои капиталы исключительно честным путем.
 
    В эти страшные годы Виктор И. остался верен своей чести. Он сам говорил мне, что удержался от всех соблазнов и разочарований именно благодаря твердому отцовскому воспитанию и тем «антисоветским» разговорам сельских мужиков по вечерам на бревнах. Он привык с крестьянским недоверием относиться к родной власти и ее представителям на местах. У него еще в детстве выработался крепкий социальный иммунитет, который помог ему устоять в годы всенародного материального и духовного обнищания, всеобщего развала и повсеместной разрухи.
 
    К этому времени Виктор И. уже командовал самостоятельной лабораторией, которая имела на своем счету немало серьезных достижений. Ее разработки обеспечили успешное функционирование сверхскоростной торпеды, уверенные пуски многих типов ракет-носителей и космических объектов, включая «Молнию-1». Именно эта лаборатория создала уникальные воспламенительные устройства для всех трех ступеней первой советской баллистической твердотопливной межконтинентальной ракеты 8к98. Эта ракета, детище ОКБ-1 С.П.Королева, по тактико-техническим характеристикам не уступала американскому «Минитмену» и даже во многом превосходила его, но это достигалось дорогой ценой.

    Мы заметно отставали от США по уровню технологии. Американцы использовали высококачественные конструкционные материалы, это позволяло им применять смелые технические решения. Весь трехступенчатый «Минитмен» вместе с атомной головной частью весил 30 тонн. А у нашей 8к98 один лишь заряд твердого топлива для первой ступени весил ровно столько же! Чтобы вывести такую чудовищную махину на баллистическую траекторию, спецхимикам пришлось разрабатывать топливо куда мощнее американского. Мы сумели намного опередить американцев по показателям ракетного топлива.
 
    А разработчикам воспламенителей головная организация ОКБ-1 выставила буквально невыполнимые требования по снижению веса воспламенителей, - чтобы хоть как-то компенсировать излишний вес ракеты. Советские спецхимики, среди которых был молодой инженер Виктор И., справились со своей задачей.
    Советская ракетная техника не уступала американской, и в этом огромная заслуга спецхимиков. Виктору И. тоже постоянно приходилось искать и реализовывать новые, оригинальные конструкции воспламенителей, о которых не могли даже мечтать его заокеанские «коллеги». Он в прямом смысле слова шел в первой шеренге первопроходцев мирового ракетостроения.
 
   Его кандидатская диссертация по уровню исследований намного опережала все известное в этой области. Если реализовать то, что Виктор И. предлагал, то ракетостроение сделало бы заметный прорыв вперед. Но молодому талантливому ученому не повезло, как и всему СССР.  К власти пришел Горбачев, и в угоду Западу, ради Нобелевской премии мира этот честолюбивый, но обиженный на голову правитель принялся сворачивать оборонные разработки. А потом Ельцин вообще развалил всю «оборонку». Резко сократилось финансирование, сотрудникам месяцами не платили зарплату, люди стали разбегаться в поисках лучшей доли.
 
     Основной задачей для всех нас в те жуткие годы стало сохранение своих коллективов. Начальники отделов и самостоятельных лабораторий метались по всей стране в поисках источников финансирования. Но все головные предприятия стремительно нищали, даже самые могучие. Помню, мы с Виктором И. приехали в прославленную фирму «Энергия», которую создал сам С.П.Королев. Заместитель генерального директора «Энергии» заинтересовался нашими предложениями, но когда речь зашла о деньгах, он с горькой усмешкой сказал:
    - Какие деньги? Мы сами лежим на боку. Вот запустили на орбиту ребят полгода назад, а спустить их не можем – нет денег. Мы им сказали, что они будут ставить новый рекорд по длительности полета.
 
     В таких немыслимых, невозможных условиях Виктор И. не только смог сохранить достижения лаборатории, но и продолжал заниматься исследованиями. Долгие десятилетия существовало четкое разделение теории горения и теории воспламенения. Никто даже не пытался найти что-то общее в закономерностях стационарного горения и нестационарного процесса воспламенения.

    Виктор И. сумел объединить теорию этих принципиально различных процессов. Он создал новое крупное научно-техническое направление в области горения и воспламенения, направление пирохимии. Наши зарубежные «коллеги» не додумались до того, чтобы регулировать нестационарный процесс воспламенения химическими методами, например, катализаторами. А Виктор И. сделал это.
 
   В самые страшные для оборонной науки и техники годы, когда напрямую стоял вопрос о самом существовании оборонной промышленности в суверенной России, он защитил докторскую диссертацию, а через несколько лет получил ученое звание профессора. Вообще, его продвижение по научной лестнице шло довольно медленно, ибо он всего добивался сам, без протекций и связей, а это в нашей стране очень трудное дело, если не невозможное. Даже Государственную премию за давно выполненную работу он получил уже в весьма зрелом возрасте.
 
    Не могу еще раз не отметить крепкий социальный иммунитет Виктора И.. Он совершенно спокойно, по крайней мере внешне, относится к нашим бурным и непредсказуемым государственным передрягам. И он прекрасно понял, что при восхождении  по служебной лестнице ученый перестает быть ученым и превращается в администратора, часто посредственного. Ему не раз предлагали занять должность заместителя директора крупного НИИ, - должность почетную, мало обременительную и высокодоходную, - но он предпочел остаться скромным начальником отдела,поскольку настоящая наука делается в научных отделах.
 
   И в жизни он – очень скромный, всегда спокойный и выдержанный человек. Он очень любил читать исторические книги и собрал неплохую библиотечку. Причем, читал он, в основном, в своем рабочем кабинете после работы. Он произвел на свет двух сыновей, множество внуков, и забота о внуках лежала на дедушке и бабушке. И вот дедушка иногда задерживался после работы и наслаждался чтением любимых книг в покое и одиночестве. Читал он очень внимательно, не торопясь, и запоминал прочитанное, пожалуй, на всю жизнь.
 
    При общении с Виктором И. в кошмарное ельцинское десятилетие я постоянно вспоминал описания жизни наших ученых в первые годы Советской власти. Их научные разработки никто не финансировал, они месяцами не получали зарплату или получали нищенское пособие. Они ходили в сюртуках с протертыми на локтях рукавами и заштопанных брюках. Их лаборатории стояли без освещения, без воды, без отопления. Чтобы сотрудники не замерзли, не разбежались, они топили самодельные «буржуйки» своими научными рукописями. Они продавали свои бесценные личные научные библиотеки и покупали черный хлеб для сотрудников. Они совершили великий подвиг, сохранили могучий плацдарм для развития будущей советской науки.
 
    Такой же подвиг вместе со многими настоящими учеными совершил Виктор И. Он сохранил свой научный коллектив, мало того, он заменил часть ушедших сотрудников молодыми талантливыми ребятами. И это в то время, когда многие директора НИИ и заводов почти все скудное бюджетное финансирование предприятий направляли на личное благополучие. Это в то время, когда кое-кто из знакомых мне директоров и высоких министерских чиновников привозил из заграничной командировки личный «Форд» или «Мерседес», приобретенные на казенные деньги. А их обнищавшие сотрудники бастовали, чтобы получить хотя бы часть зарплаты из полугодовой задолженности, хотя за полгода эта зарплата превратилась в порошок.
 
    Вот в это время блеска рвачей и нищеты народа Виктор И. годами ходил в одном и том же костюме, и скромный фонд заработной платы лаборатории, а потом отдела, делил по-братски между своими сотрудниками.
 
    Трудно сказать, каких высот достиг бы Виктор И., если бы наши правители не разграбили наследие СССР и не утопили Россию на двадцать лет в непроглядном мраке разрухи и безнравственности. Можно сказать, что Россия потеряла немало великолепных разработок, ведь даже в эти страшные годы Виктор Иванович сумел подготовить и защитить докторскую диссертацию. И это, как говорили в СССР, «без отрыва от производства», без отрыва от выполнения уцелевших заказов и бесконечных забот по сохранению своего творческого коллектива.

    Потом, через четверть века наши правители спохватились, поняли, что надо возрождать оборонный комплекс России. Оборонные предприятия стали получать бюджетное финансирование, которое увеличивалось каждый год. Сейчас это финансирование достигло запредельных величин, ибо высокие чиновники быстро догадались, что здесь можно совершенно безнаказанно крупно поживиться на «распиле» огромных средств. Отдел Виктора И. стал получать богатые заказы на разработку новых «изделий».
 
    И тут проявилась новая беда. За четверть века тотального развала и откровенной нищеты немало сотрудников разбежалось в коммерческие фирмы, многие опытные сотрудники оказались  в мире ином, еще больше потеряли здоровье и ушли на нищенскую пенсию. Сложилась парадоксальная ситуация, чисто россиянская: финансирование научных разработок есть и весьма немалое, но работать некому. Можно принимать на работу молодых специалистов, но молодежь новой России в абсолютном большинстве оказалась совершенно безграмотной, хотя имеет дипломы о высшем образовании.
 
      За долгие годы горбачевско-ельцинской разрухи и всеобщего развала школьные учителя разучились давать знания ученикам. Этот процесс неизбежно приведет к серьезным осложнениям, а то и к  национальной катастрофе, ибо он продолжается и поныне с заметным ускорением. Это видно из системы оценки знаний школьников по Единому Государственному Экзамену, ЕГЭ. Сейчас уровень знаний школьников так низок, что высокие чиновные начальники школьного образования вынуждены снизить минимальный балл из 100 возможных при сдаче ЕГЭ по русскому языку до 24, а по математике – до 20. Это немыслимый позор для страны, которая считает себя великой, ибо 20 баллов по математике из 100 – это в привычной пятибалльной системе означает единицу! Как мы говорили: кол. А 24 балла по русскому – чуть больше единицы и сильно не дотягивают до старой доброй двойки! В мое время это называлось двойкой с минусом.
 
    Можно поздравить наших чиновников от народного образования с выполнением заказа Запада: выпускники российских школ умеют, слава Богу, расписываться в ведомости на зарплату, а более глубоких знаний, по мнению тех же чинуш от образования, им и не надо. С такой Россией Западу можно совершенно не считаться. И чиновники называют такую почти абсолютную безграмотность образованием.
 
    Российские ВУЗы тоже, в погоне за прибылью, вместо инженеров и высококвалифицированных технических специалистов давно штампуют из абитуриентов с единицей по математике и двойкой с минусом по русскому языку таких же безграмотных «бакалавров» и «магистров». Я сам по совместительству много лет преподавал в высшей школе и до сих пор прихожу в ужас, когда вспоминаю «контингент» абитуриентов и студентов в первые десятилетия XXI века. Каким специалистом может стать студент, если он не знает, сколько микрон в миллиметре, сколько метров в погонном метре или, того хуже, не может вспомнить формулу воды? Какую цену имеет молодой «специалист»-химик, если он смотрит на формулу серной кислоты и неуверенно предполагает:
 
    - Это сода?
 
    Виктор И. – человек упорный и твердый в своих намерениях. Он не теряет надежды сделать из такой молодежи настоящих научных сотрудников. Это большой и тяжелый труд, но других молодых помощников у него все равно нет. И он добьется этого. Он всегда добивался той цели, которую ставил перед собой.
 
    А сейчас ему приходится самому работать по двенадцать часов в сутки почти без выходных, пока не набрали опыта полуграмотные российские «бакалавры» и «магистры». Огромные заказы ведь кому-то надо выполнять.