Крушение сансары. Глава 45

Грифон долго искал книгу, бродя по ночному парку в котором тонул монастырь. К своему удивлению он оказался не единственным бодрствующим в ночи. Напротив, ночь была наполнила удивительной жизнью, совершенно отличающейся от формальной жизни под солнцем.
Бредя в темноте спящего парка, Грифон неожиданно наткнулся на кого-то кто копошиться в зарослях.
- Кто здесь? – с испугом спросил тигр.
- Успокойся, кем бы ты не был. Я повар Хейн
- Что ты здесь делаешь ночью? Спросил Грифон
- Я бы мог спросить тебя то же самое – ответила крыса Хейн, выходя на обозрение под светом луны. – Но я задам другой, профессиональный вопрос. Тебе нравиться та еда, которую ты принимаешь в монастыре?
- Да, конечно! Она больше похожа на еду прекрасного ресторана, чем на еду ограничивающих себя во всем монахов. – вступил в диалог Грифон разглядев известного ему крысу-повара.
- А это потому, что я профессионал. Некоторые растения, собранные ночью имеют острый вкус, а в полдень они же приобретают мягкий вкус. А, учитывая небольшой позволенный перечень продуктов, которые мы здесь можем использовать, мне приходиться учитывать эту особенность
- Я не знал. Признаться по правде ты меня напугал? – сказал тигр
- Если ты погуляешь здесь ещё немного, ты поймешь, что ночная жизнь куда более активна, чем ты предполагаешь – сказал крыса и ушел в темноту для того, что бы продолжить свою работу.
И действительно, крыса оказался прав. Пройдя совсем немного тигр увидел, как в ночном полумраке ночные бабочки гурьбой летят на куст жасмина.
- Что вы делаете здесь ночью? – спросил Грифон у крылатых друзей.
Одна из бабочек оторвалась от стаи и подлетела к любопытному тигру.
- Те цветы, которые нас интересуют, дают нам знать, где они находятся своим запахом только ночью. Разве ты не знал, что некоторые цветы так поступают.
- Некоторые? Кроме жасмина, кто то еще пахнет ночью больше, чем днем? – спросил у бабочки Грифон
- Конечно! – ответила бабочка – посмотри туда и все поймешь
Грифон, не сильно ориентируясь в темноте напряг свое зрение и заметил, как бабочки летят на цветы агавы, фиалки, любки, лилии и еще куда то, куда не было различимо во тьме.
Но в ночном небе летали не только бабочки, но и летучие мыши. Те летели к лепесткам лианы
- Что вас привлекает в лианах – спросил Грифон у одной из мышей.
Та оказалась достаточно учтивой и, усевшись рядом с ним, ответила на вопрос
- Ночью листья лиан приобретают вогнутую форму, благодаря чему пере отражают наши сигналы и тем самым определяют свое положение. Это, как будто мужчина назначивший женщине ночью встречу тихо шепчет в ночи «Ау», а она отвечает «Ау» определяя путь, куда нужно идти возлюбленному.
- Так у вас не как у насекомых, запах не имеет значения? – спросил Грифон
- Почем не имеет. Имеет, но только в другом контексте. Наиболее яркий запах в ночи источают бананы, агавы и баобаба.
Тигру было приятно общаться с летучей мышей, однако он заметил, как в парковом озере начали распускаться бутоны лотоса. Не желая пропустить это прекрасной действо, он вежливо поблагодарил летучую мышь и галопом понесся к водоему. И действительно, это было чудо, когда серое сумеречное озеро безликих зарослей начало превращаться в белое покрывало, источающее сладковатый запах ананасов. Но чудо длилось не долго. Вскоре бутоны опять закрылись и погрузились в серость озера.
Грифон возвышенный увиденным и романтично настроенным побрел дальше в надежде, что найдет ещё много удивительного и так, очарованный запахами и тишиной он случайно пришел к уже знакомому кладбищу. Оно его не пугало, а скорей вдохновляло до тех пор, пока он не увидел движение возле одной из могил и не услышал чьи то голоса.
Это заставило его затаиться и понаблюдать за происходящим.
Первое, что ему удалось разглядеть, это были лопаты, лежавшие около одной из могил. Далее, путем сосредоточения зрения, он увидел, что несколько могил уже было разрыто, а у той, около которой лежала лопата, виднелись чьи то силуэты.
- Ну, сколько можно возиться – услышал тигр до боли знакомый голос из раскапываемой могилы
- Сейчас сам будешь копать – ответил ему такой же знакомый голос
- Я уже копал и достаточно быстро. Сейчас твоя очередь, так, что не возмущайся и пошевелись.
- Да вот, уже готово. Пилите. – сказал голос из могилы и от туда вылетела трубчатая кость какой то конечности. Вслед за ней появился непознаваемый силуэт выползающего копальщика.
- Ну, что? - Спросил какой-то голос из трех.
- Все подтверждается! – Ответил другой. – Все почти, как у деревьев. По отметкам на костях можно определить возраст. Чем больше отметок, тем старше.
- Но как же так? – возразил, кто то из участников раскопок. Ведь между возрастом смерти тех животных, которых мы раскопали и отметками нет никакой закономерности.
- Чудак. Закономерность есть, нет времени. Ты ведешь, что чем больше животное провело активную социальную жизнь, тем больше отметин. Мало того, чем больше профессия была связана с участием в жизни других, так же больше отметин.
- О каких профессиях ты говоришь?
- Да сам посмотри на разрытые нами могилы за последние две недели. Врачи, учителя и священники имеют максимальное количество отметин на костях.
«Надо же они уже две недели здесь копают и никакой реакции руководства монастыря» - подумал Грифон и продолжил слушать
- Значит прослеживается две закономерности. – заключил голос одного из могильщиков – Во первых пометки на костях зависят от времени, а во вторых от активности социальной жизни.
В это время Грифон услышал за спиной громкий рев медведя губача
- Что ты здесь делаешь
Грифон вначале испугался по поводу того, что был уличен в таком неудобном занятии, как подглядывание. Но затем, быстро сориентировавшись, перенаправил внимание громадного животного на расхитителей могил.
- Да вот, думаю, как помешать этим детритофагам
- Чего? – басом поревел медведь
Грифон сообразил, что уважаемому медведю может быть не знаком термин «детритофаги» и тут же исправился
- Я имею в виду вод тех троих, которые раскапывают могилы. – после чего указал на место от куда доносились голоса копальщиков
- Ах негодники. – сказал медведь и, оставив тигра в покое, медленно пошел в сторону хулиганов.
Хулиганы же, в свою очередь, не заметили ни шума, который издавался при беседе тигра и медведя, не приближающейся опасности
- Я еще одну закономерность увидел. Но не в костях, а в этом образовании в мозгу. Оно первое появляется и первое умирает.
- Ну и, что?
- А то, что. На сколько я знаю о тех кого мы раскопали, это образование отвечает за любовь.
- Значит, чем дольше кого-то любят, тем дольше он живет
- Я это предположил
И, неизвестно, сколько бы продолжалась эта беседа анатомов неформалов, если бы их не подцепил на когти почти незаметно подкравшийся медведь.
Трое расхитителей могил сперва онемели, а через пару секунд начали, что то щебетать в свое оправдание. Но Медведь не говоря не слова, а, только, тяжело дыша, понес их в сторону монастыря.
Грифон же, внезапно ощутив неимоверную истому, так же решил последовать восвояси.
По дороге в келью он с удивлением заметил, что цветы лотоса снова распустились, но теперь не белым, а каким то другим цветом. Однако, теперь их лепестки опадали.
Тигр подошел к воде и, выловив один из лепестков, отправился спать.
Проснувшись утром, Грифон увидел, что лепесток, который он поднял ночью действительно был не белого цвета. Но, если в ночи цвет был слабо различим, то теперь, при лучах солнца можно было понять, что это нежный и в то же время насыщенный розовый цвет.
«Зачем же менять свой цвет ночью? Ведь во тьме это никому не нужно.» - подумал Грифон, но затем его посетила другая мысль, как бы выталкивая предыдущую «Какие милые существа живут ночной жизнью. Наверное распространенный страх перед ночной жизнью направлен на то, что бы защитить их». – вслед за этой мыслью пришла иная, выталкивая собой предыдущую «А, что это за знакомые голоса на кладбище? Что-то мне подсказывает, что это мои знакомые гибриды». С последней мыслью тигр, приняв утренний туалет направился за разъяснениями к монаху. Так, если расхитители могил были схвачены, то об этом должно быть известно всем, а тем более монахам.
Но, как часто бывает в жизни, а тем более в жизни Грифона, который пока отрицал жесткое влияние проведения, планы не совпадают с их реализацией.
Аскезы нигде не было. Официально никто не чего не сообщал о расхитителях могил, а приставать с этими вопросами к первому попавшемуся обитателю монастыря было бестактно.
Естественно, сложившееся бездействие напомнило организму Грифона о том, что он практически не спал всю ночь и, потянуло его на тихую лужайку с целью подремать.
Как только он устроился поудобнее в тени раскидистого дерева, образы сна тут же предстали перед его внутренним взором. Сперва было очень темно, а затем, среди этой темноты появились ослепительно белые снежинки. Они были такими же яркими как искры, только это были снежинки. Снежинок становилось все больше и больше и в конечном итоге их стало настолько много, что они слились воедино, оттеснив тем самым тьму.
В этом, абсолютно белом, сверкающем пространстве появилась лань Тайгетта.
Все время своего знакомства с Тайгетой Грифон считал, что нет на свете ничего более белого, чем она. Но на фоне этого света ее белизна казалась серым пятном.
Тайгетта подошла ближе, легла и уложила голову тигра к себе на живот.
Тигр, в свою очередь, ощутил абсолютное блаженство. А лань стала напевать
- Спи мой маленький тигрёнок
- Все окутает туман
- В кружевах твоих пеленок
- Мир откроет добрый план
Откуда не возьмись, в радужном круговороте добрых воспоминаний появляется маленькое тельце ящерицы. Оно совершенно белое, как и все окружающее. Но, затем, это милое тельце становиться заметно больше в размерах, покрывается отвратительными железами и перекрашивается в зеленый цвет. Малого того, Грифон понимает, что это чудовище видно ему и совершенно не определяемо ланью, которая все так же продолжает петь свою колыбельную песню
- Если будешь сладко спать
- Станет яхтою кровать
- Будешь ты по морю плыть
- Будешь очень долго жить
В свою очередь ящерица, проникнув в сон Грифона, махая своим хвостом, отбрасывает от него приближающиеся, славные детские воспоминания, вопрошает:
- Что такое любовь?
В ответ на это Грифон пытается, что то ответить, но его уста издают лишь неразборчивый детский плачь.
Тайгета видя плачущего тигра говорит
- Ну, ну маленький. Успокойся. А я тебе спою и продолжает, что то петь. Но тигр уже не понимает слов песни, а лишь только улавливает мелодию.
Ящерица же продолжает свое дело, задавая тревожные вопросы
- А что такое сублимация? Что это на самом деле? Мы любим фрукт, который никогда не можем попробовать и, в конце концов, находим удовольствие в том фрукте, который нам доступен. Мы кого-то любим, но, не достигая объект своего вожделения, мы находим его качества в других объектах и, тем самым, опускаемся в своих притязаниях. Так, мы опускаемся все ниже и ниже и, так происходит, пока мы не достигаем дна. Дна уготовленного каждому из нас. Затем процесс останавливается.
После этих слов пение прекращается и перед взором Грифона предстают образы всех женщин, которых он любил, или, по крайней мере, ему казалось, что он их любил.
- Кто из них наиболее любима? – задает с пристрастием вопрос ящерица
Грифон не может ничего понять, ведь каждая из них была любима по-своему.
- Когда ты не можешь удовлетворить желаемое в эталонном идеале, ты начинаешь изыскивать иллюзию качеств в своем партнере. И это умоляет боль несовершенства.
«Но ведь и я не совершенен» - мысленно восклицает тигр
- При чем тут ты? Мы сейчас говорим не о тебе, а о твоем восприятии – возмущенно отвечает ящерица на мысль Грифона – Посмотри еще раз на свои возлюбленных и отбрось тот туман иллюзии, которым ты окутал их.
После этих слов тигр видит, как с его возлюбленных, подобно пожелтевшим листьям спадает идеализация, а в итоге он видит не прекрасных женщин, а чудовищ стремящихся разорвать его. И песня лани, на руках которой он находиться становиться совершенно иной
- Ты страстей моих осколок
- Ты отчаянья предел
- Не герой из книжных полок
- Ты лишь горький мой удел
При этом эмоциональный фон Грифона принимает совершенно иной, мрачный оттенок. Краски перестают быть такими белыми и ясными, а тело становиться мокрым.
Пробудившись ото сна, Грифон понимает, что набежала туча и пошел дождь.
Немедленно, по военному, вскочив, он направился к ближайшему ветвистому дереву. Совсем не отойдя от своего сна он присел у его корней, тяжело дыша от внезапной перебежки.
Тут он услышал тяжелое дыхание такого же тигра ка он. Оглянувшись, Грифон увидел, что, как раз под то же дерево спрятался Аскеза. Монах был первым, кто прибыл под это дерево, но, со свойственной ему манерой не подал никакого виду.
- О! А я тебя все утро искал. – радостно сообщил Аскезе Грифон
- Ты меня нашел. – Ответил монах – мы ведь кошачьи не очень-то любим дождь
- Это точно. – сказал Грифон и замолчал не зная как перевести разговор.
- Не знаешь, как спросить о своих друзьях гибридах? – поинтересовался монах
- Не знаю. – откровенно признался Грифон – Да они в общем то мне и не друзья
- Я это понял после твоего предательства. – ответил монах не меняя спокойный тон своей речи
- Что значит предательства? Предать можно только того, кто тебе доверяет. А они никогда мне не доверяли. Что с ними будет? – спросил Грифон
- Да какая теперь разница. – ответил Аскеза и выставив свои лапы под дождь, умыл свою морду ни то от грязи, ни то от неприятного общения с собеседником
В это время монах не был готов к беседе с Грифоном он уже практически собрался покинуть дерево, под которым оказалась случайная встреча с подопечным, как вдруг под него спрятался бегущий от дождя горностай.
- Уважаемые! – обратился он к двум тиграм, испытывая благоговение перед их силой – я не помешал вашему разговору, и вы не будете против, если я укроюсь под этим деревом вместе с вами.
- Не против – сказал Грифон, чувствуя, что этот маленький зверек может разрядить обстановку.
Аскеза же все равно был преисполнен желания покинуть общество Грифона и по этому поводу сказал:
- Я тоже не против. К тому же я попробую перебежками добраться до здания монастыря. У меня еще много дел.
И только Аскеза собрался ринуться в путь, как дождь усилился практически до уровня ливня и, тем самым послабил его желание совершать легкомысленные поступки.
Постояв в молчании, горностай почувствовал нарастание неприятного напряжения и, не выдержав, нарушил тишину
- Я вижу вы оба военные. – заметил маленький зверек
Тигры ничего не ответили.
- И воевали наверное. – продолжил свою речевую активность горностай – конечно, вы не отвечаете, а, что вам отвечать, вы ведь маргиналы.
Тигры все так же хранили молчание, как бы наблюдая друг за другом, кто первый проявит не сдержанность. При этом каждый знал, что горностай очень свирепое и опасное животное и оно может угрожать другим животным, превосходящим его по размерам и по силе. Так же оно могло бы угрожать и им, но размеры и сила тигров была настолько больше этого малыша, что у него не было шансов даже при том, что его вера в победу могла быть выше в несколько раз
А горностай, который был не в силах оказать на присутствующих прямое давление, начал оказывать его словесно.
Теперь монах не мог так просто уйти. Его уход можно было бы расценить как слабость перед этим мелким грызуном
- В каждом обществе существуют определенные ценности. Они формируются из общих вкусов, интересов, привычек, наконец. И вот особи, которые сочетают в себе, в своих врожденных чертах личности общественные ценности, являются наиболее успешными. Но есть и такие животные, которые воплощают в себе минимум таких качеств, но при этом, имеют нечто, чего нет у других. Такие животные находятся на краю общества. Но, их нельзя считать чем-то единым и целым. Одни из них больные и калеки, другие убийцы, третьи гении. Все они гонимы и только это объединяет их, хотя, каждый находиться по разные стороны круга. – сказал горностай и посмотрел на небо, как бы с просьбой, что бы дождь не прекращался. Видимо у этого маленького создания, что то накипело на душе и оно собиралась отодрать эту накипь при вынужденной встрече с большими животными.
- Знаешь? Горностаи очень интересные животные. – обратился Грифон к Аскезе пытаясь взять инициативу разговора в свои руги.
Горностай же поднял голову и, посмотрев на Грифона своими маленькими злобными глазками продолжил
- Но мир не является постоянным. Периодически потребности мира меняются и что бы сохранить свое существование необходимо изменить и ценности. В зависимости от того в какую сторону произошло смещение круга, там и станут маргиналы признанными гениями. Конечно те, которые находились на краю, по другую сторону, вовсе потеряются, но это другой вопрос.
- Милый! – снисходительно и оскорбительно сказал Аскеза – Ты говоришь всем давно известные и понятные истины. Кого и в чем ты пытаешься убедить?
Маленький зверек поежился и проглотив оскорбление продолжил
- Это та преамбула, пока к власти не пришли свиньи. А теперь все тоже самое, но на новый лад.
- Прости. – перебил горностая Грифон. - О чем ты говоришь? Какие свиньи? Нашим миром управляют люди. Или я, что то упустил?
Горностай посмотрел с призрением на Грифона и сказал
 – Формально ты прав. Но ты действительно все упустил. Наверное, в процессе войны ты потерял зрение. Власть принадлежит кому то, не когда он называется властью, а когда его власть становиться ощутимой.
- Так и что же, по твоему, сместилось в необычную сторону? – поинтересовался Аскеза
- Мошенники, как вы знаете, так же краевые личности. Они играют на поле своих, пусть и ничтожных, преимуществ. Они не готовы ждать пока мир, каким-то невероятным образом сместиться в сторону их убогости. Они его смещают искусственно. Так, если хрюканье сделать основным критерием для трудового отбора, то не уподобившись свинье не сможешь получить хлеб насущный. Но, как бы ты не тренировался хрюкать, лучше всего это будет делать свинья, а ты лишь сможешь в той или иной степени приблизиться к ней, как к эталону. Но, даже если кто-то не из свинской породы будет хрюкать лучше, свиньи покажу, что хрюкать это еще не все. Есть копыта, свинская культура и многое другое. Короче, не садись играть в игру с тем, кто эту игру придумал. – прокомментировал свою мысль горностай.
- Но если животные пойму, что это все ерунда… -начал апеллировать Грифон не смотря на знак поданный монахов, говорящий «Не парируй»
- Да ведь это ничего не изменит. Как только, кто-то, что то поймет, появиться новая проблема, требующая решения, и она появиться, как раз в зоне компетенции тех, кто эту проблему придумал и так до бесконечности.
- Так, что, по-твоему подобную ситуацию нельзя изменить. – спросил допытливый Грифон
- Изменить нельзя. – ответил горностай, но затем заметив разочарованные морды тигров, которые были готовы услышать решение, но никак не были готовы к очередной проблеме, продолжил – Но ситуация может измениться сама собой. Она сама меняется, когда приходит реальная проблема. В такой ситуации мошенники ничего не могут, и вектор сменяется в сторону действительно нужных маргиналов. Но все же, когда власть прыгает между маргиналами, которых очень мало, большинству животных это приносит страдание.
К этому моменту дождь почти прекратился, а горностай, который высказал большинство из того, что у него было на душе в этот момент, почтенно поклонился и убежал в неизвестном направлении.
- Это наш? – после некоторого раздумья спросил Грифон
- Вряд ли – ответил Аскеза – наши удерживаются, какой то общепринятой в монастыре оси. Видимо к кому то пришел или новенький.
- И, что ты думаешь по этому поводу? – спросил Грифон у Аскеза
Аскеза уже было хотел уходить, пользуясь тем, что дождь стих, но вопрос смнова не позволял ему этого сделать. Пытаясь не раздувать тематику до многочасовой беседы монах попытался сменить ракурс беседы, не меняя его сути:
- Тебе еще рано рассуждать о социуме. Сейчас ты должен подумать о себе. В тебе, как и в каждой другой личности существуют осевые, общепринятые, воспитанные мысли. Так же, у тебя существуют и краевые мысли. Начиная от тех, что не являются актуальными в данный момент в данной социальной среде и заканчивая теми, которые мы называем асоциальными. Теми, которые не приемлемы ни в обществе, не в твоем сознании. Но, в экстремальных ситуациях, когда условности современной морали уходят на второй план, краевые способности и мысли могут оказаться в полюсе, и тогда ты проявишь себя в полной мере, либо нет, тогда ты будешь отвергнут всеми. Поэтому следи Грифон за своей периферией – заключил Аскеза и не давая Грифону опомниться сбежал из под общего укрытия.
Грифон вернулся домой и уже в сухом, безопасном месте крепко уснул. На этот раз ему не снились странные сны – просто благоговейное забвение, коснулось его тела и мыслей.