Про Симу и греков

Сима устала и решила отдохнуть. С друзьями. На Кипре.

Друзья – два мужа и две жены, ровно две семейные пары, получается – решили поселиться в общей большой квартире. А Симе чего там мешаться? Она одна. Вот и забронировала себе апартаменты, которые относятся к отелю, но располагаются поодаль. Как бы ты сама себе хозяйка.

Дядечка на рецепции выдал ей ключ – обычный, не электронный, с брелоком в виде большого деревянного бочонка. Как в старые времена. На дне бочонка номер Симыной квартиры написан. Не собственной, конечно, а временной, киприотской. После вручения ключа и всяких бумажных формальностей, отельный грек вышел с ней на улицу и стал руками и лицом показывать, куда Симе следует идти. Он даже себе ртом помогал, по-гречески: хурды-бурды, каля-маля. Ну, что-то в этом роде. Сима, хоть в греческом и не очень – ни в древнем, ни в современном – но тоже не дура. Поняла, что посылает он её через дорогу. Туда, где среди старых  эвкалиптов белеет трёхэтажное здание.

Новый дом  Симы был похож на мотель из заграничных детективов: длинный корпус, на каждом ярусе сплошной общий балкон и двери, двери, двери. Волоча за собой неподъемный чемодан, Сима добралась до третьего этажа, где и должны быть, судя по номеру на бочонке, её апартаменты. Нужная дверь нашлась в самом конце длиннющей балконной колбасы. Сима облегченно выдохнула: добралась.

Ключ вошёл в замок, но поворачиваться отказался. Тык-пык, ноль. Сима налегла. Стала энергичнее двигать ключом в замочной скважине и, для ускорения процесса, толкать дверь. Сначала плечом, а потом уже и всем туловищем. Замок щёлкнул. Победа! Дверь приоткрылась, сама. В появившемся просвете возникла кудрявая тёмная голова, где-то на уровне Симыного живота. Это был мальчик лет шести. Затем дверь отворилась шире, и вслед за мальчиком изнутри появились две девочки, потом ещё девочка и мальчик. Когда дверь открылась полностью, за спинами детей обнаружилась крупная дама с медно-рыжими волосами и большим носом. Сима смотрела на тётю, тётя смотрела на Симу. Все молчали.

Сима почуяла, что ей не рады. По лицу дамы поняла. Дети смотрели на Симу с любопытством, рыжая женщина – с вопросом в черных глазах. Примерно с таким: чё надо? Сима улыбнулась, так широко и дружелюбно, как только могла: я пришла с миром. А потом добавила: «Хай! Итс май флэт нау!» В том смысле, что здрасьте, я к вам пришла навеки поселиться. И попыталась протиснуть внутрь помещения себя и чемодан.

– Хурды-бурды, – сказала тётя и одним властным движением руки задвинула сразу всех детей за свою спину.
– Я всё понимаю, – придавая душевности своему голосу, проговорила Сима, – вы здесь жили, вам тут нравилось, но теперь здесь буду жить я! – и опять предприняла попытку войти.
– Хурды! Бурды! – повысила тон гречанка, и заслонила собой дверной проём.
 
Выдающуюся грудь она на всякий случай выпятила ещё сильнее, как бы намекая: враг не пройдёт!

– Вай а ю со энгри? Чего вы сердитесь? Мадам, я понимаю ваши материнские чувства. Вы не хотите, чтобы ваши дети оказались выброшенными на улицу. Но мне-то что делать? Я здесь по закону,  – и потрясла в воздухе своим ключом. – Итс май флэт нау!
– Каляка-маляка! – грязно выругалась представительница древней цивилизации и пошла на Симу всем своим мощным организмом.
– Женщина, я с вами по-человечески, в рамках интернациональной дружбы! А вы?! – обиделась Сима и, выставив перед собой чемодан, попёрла на врага.
– Бурды-хурды!  – устрашающе выкрикнула рыжая и оттеснила Симу с завоёванных было позиций.
– Как вам не стыдно! При детях! – укоризненно покачивая головой сказала Сима, и попыталась, как Троянского коня, протиснуть между гречанкой и балконными перилами свой чемодан. – Вы понимаете? Итс май флэт нау! Моя квартира! И я буду в ней жить!
– Бурды, – согласно кивнула тётка.

Сима обрадовалась: подтвердилась её теория о том, что побеждает разум и всегда можно договориться. Но толстая греческая смоковница была женщиной себе на уме! Улыбаясь Симе в самое лицо, она резко выдернула ключ из её руки. Сима опешила от такого вероломства. Пока она приходила в себя, рыжая перевернула бочонок-брелок, посмотрела на него, сказала «гм» и, схватив одной рукой Симу, другой – чемодан, поволокла их к лестнице.   

Сима решила живой не даваться. Она цеплялась свободной рукой за перила, приседала, упиралась ногами в шершавый плиточный  пол. При этом она, разумеется, голосила на пределе своих природных возможностей.

– Хэлп! Хэлп! Русские не сдаются! Было ваше, стало наше! Итс май флэт нау!  Мадам, да вы просто кобыла какая-то! – тут Сима, неожиданно для себя, громко заржала по-лошадиному. От безысходности.

Греческий агрессор был на секунду дезориентирован таким коварным ходом, но после секундной остановки перемещение Симы и чемодана в сторону лестницы продолжилось. Мощная Афродита без труда сволокла свой груз вниз и потащила обоих – багаж и Симу – через эвкалиптовую рощу. Наконец, она остановилась. «Устала, циклопша», – решила Сима и приготовилась к побегу. Неожиданно гречанка сама ослабила хватку и выпустила Симыну руку из своей железной клешни. Потом она сделала жест, каким обычно экскурсоводы приглашают осмотреть достопримечательность.

Они стояли перед белым зданием – точно таким же, как и то, из которого Симу только что депортировали насильственным способом. Тётка показала на табличку с римской цифрой II, прикреплённую к углу дома, а затем ткнула в Симын нос бочонком от ключа и указала на такую же цифру, стоящую там под номером апартаментов.

– Каля-маля, – сказала она тоном учительницы математики, подняла два пальца, а после кивнула на ключ и на здание.
- Второй корпус, что ль? – притрушенно спросила Сима. – А чё этот в отеле мне нормально объяснить не мог? Итс май флэт нау?

Рыжая циклопша кивнула, покровительственно похлопала Симу по плечу и с гордо поднятой греческой головой медленно пошла по дорожке между высоких эвкалиптов.