Мои экспромты и пародизмы. Живой? Труп?

Родилось сразу же после прочтения миниатюры Зои Севастьяновой http://www.proza.ru/2014/08/19/1056

Итак, как сказал однажды классик,

«... Не знаю, как они будут действовать. Но человека можно напоить. Усыпить. Оглушить. Ну, в общем, с бесчувственного тела. Наконец, с трупа!...»

Он налил мне двадцать пять, нет, наверное, даже все пятьдесят миллилитров, конечно, зная, что именно такое количество спиртного, попадая внутрь глупой девушки, горячит кровь, вместе с пояском на кофточке развязывает язык, придаёт блеск глазам... А от большего количества - кровь стынет, язык не ворочается, глаза стекленеют, тело обездвиживается.  Конечно, нафига ему толстая и некрасивая, у которой глаза стеклянные, тело, как бревно, да ко всему этому натюрморту ещё и язык не ворочается?

Но к его величайшему огорчению мой язык почему-то не развязался, кофточка так и осталась застёгнутой, блеск где-то затерялся, не дойдя до глаз, а кровь не закипела, даже почти  не подогрелась, так, всего чуть-чуть. Тогда он передумал и, всё-таки, решил его, то бишь моё тело, обездвижить, не побоявшись издержек в виде стеклянных глаз и ни на что уже не годного языка.

Не успела я сделать вид, что отвлеклась, как он влил мне в сок не пятьдесят, а все сто миллилитров, даже  больше ста, так, для верности, чтоб "бэз пыли и бэз шуму". Не успел он выйти на минутку, как я с помощью канализации превратила свой стакан в честно выпитый до дна.

На таких радостях он не рассчитал, залпом выпил гораздо больше безопасных пятидесяти миллилитров и ринулся в бой. Не знаю, что попалось мне под руку, кажется, его неправильная бутылка, на которой не было спасительных рисок - пять, десять, пятнадцать, двадцать пять...

Его кровь остыла, тело разом обездвижилось, глаза остекленели, а язык перестал даже ворочаться.

-- Эй, Живой? Труп? В следующий раз пользуйся мензуркой!