Демократная Эпоха

Вас никогда не одолевала некоторая доля беспомощности? Такая маленькая часть, которая подобно капле краски, попавшей в стакан с водой, заполняет собой всё вокруг. И самой противной разновидностью беспомощности является не отсутствие выходов из проблемной ситуации, а страх выбрать один из них. Но, тем не менее, я вам расскажу о другой беспомощности. Такой, что медленно и незаметно подкрадывается, пока не свяжет по рукам и ногам.
Эта беспомощность началась ещё в школе. С того момента, как я решила поступать на журфак. Особых причин по выбору этого факультета не было, просто я любила книги, а перспектива остаться без работы после окончания филфака меня никак не вдохновляла. В то время беспомощность тихо подбиралась к моим мыслям. Она собирала высохшие ветки надежд на светлое будущее и пыталась поджечь, раздувая пламя негодования. Хотя причин тому не было. Моё время обучения в университете можно считать, наверное, самой демократической, нет, демократичной, демократной, чёрт, ладно… Самой свободной эпохой. Естественно, я, как и всё моё поколение, предполагала под свободой – возможность выбора. Никто не понимал, насколько это было опрометчиво, но все потуги объективного и холодного осмысления происходящего, стирались гордостью за новую систему выборов. Как мне тогда казалось, пока существует государство, будет существовать честная оппозиционная журналистика. Я думала, что любая другая журналистика не может считаться профессией. Однако в честной журналистике редко кто доживает до заслуженной пенсии по выслуге лет. Выслуга лет. Само название предполагает определённую форму служения кому-то, в то время как честный журналист должен быть по-настоящему независим. Никто не станет держать слугу, презирающего своего хозяина.
К чему я это всё? А к тому, что я хотела стать честным журналистом. И даже всеобщее удовлетворение порядком голосования не тушило во мне беспокойства, разожженного беспомощностью. Как сложно.
Так, что это была за система? А систему даже я признавала грамотной. По достижении совершеннолетия каждый гражданин имел право голоса. Мог выбирать главу государства, субъекта, города и так далее. Такая система существовала долгое время. Ограничения были в требованиях, предъявляемых для граждан. Чтобы иметь право выбора, необходимо было знать за кого голосуешь. Чтобы легче представить эту систему, лучше будет рассказать о процедуре выборов. А проходили они так. Никуда не нужно было ходить. Голосовать можно было в любом месте, где есть вебкамера. Требования к изображению были такими: тёмный или чёрный фон, в кадре освещённое лицо избирателя и чёткий голос. В начале голосования гражданину задавали десять вопросов. Первые два из них относились к знанию системы голосования. Три относились к знанию устройства государства, а последние пять к знанию кандидатов. О кандидатах вас спрашивали их политические предпочтения, профессию, программу и так далее. Просто зазубрить десять вопросов было невозможно, так как они регулярно менялись и для допуска к голосованию, необходимо было проштудировать изрядное количество материала. Кроме того, когда избиратель произносит на камеру за кого отдаёт свой голос, он должен предоставить обоснование, вроде: «Я голосую за N, потому что…».
Но даже такая система не могла полностью исключить возможность фальсификации, поэтому подобные видео-голоса были в свободном доступе. У каждого избирателя был доступ к видео-голосам, дабы убедиться в эффективности. Многие были против, но меня такой расклад вещей устраивал, так как навязывал гражданам определённую долю ответственности. Каждый, можно сказать, нёс личную ответственность за своё будущее.
Вернёмся к моей жизни. Я успешно окончила университет и устроилась политическим журналистом на один новостной сайт, показавшийся для меня на тот момент достаточно независимым. Возможно, он был таким из-за небольшого числа читателей, но не в этом суть. Туда же устроился мой друг Казимир. С Казимиром я познакомилась на первом курсе. Стали друзьями в некотором роде. Скорее не друзьями, а людьми, коих что-то объединяет. Нас, к примеру, объединяла честная журналистика. Каждый знал, что другой не продастся ни за какие деньги. Достаточно опрометчиво, но, похоже, дела обстояли именно так. Эта честность выражалась, скажем так, в удивлении за кандидатуру премьер-министра. Создавалось такое ощущение, что гражданам нравилось голосовать против своих интересов. Потому что программа Тодора Гиздева была абсолютно не внятной и, как бы выразиться, «ватной» что ли. То есть ни о чем. То есть киданием пустых фраз, ни к чему не обязывающих. И, тем не менее, он побеждал. Это было странно, ибо никто из моих знакомых за него не голосовал. И вообще… Нет, из моих знакомых это ещё нормально, ибо я журналист и знакомые мои журналисты, но вроде как вообще трудно было найти таких людей. Ибо предполагалось, что избиратели - образованные люди и все дела, но. Впрочем, всё началось не с этого. Началось с того, что мой друг Казимир пропал.
Пропал без вести. Такое случается, да, но обычно случается с кем-нибудь другим. Родственники не знали, где он находится. Не знала и соседка по квартире, никто не знал. Он был не настолько близким другом, но переживаний за его жизнь всё равно хватило.
А недавно прошёл первый тур выборов премьер-министра. Я чувствую, как вы уже потихоньку связываете эти два факта. И правильно, так как я входила в инициативную группу граждан, кто брался проверять объективность прошедших выборов. Моей целью был просмотр двух сотен видео-голосов. И где-то на стопятидесятом видео-голосе я увидела его. Да, вы правильно догадались: моего друга Казимира. Правда, это был не совсем он. Лицо слишком румяное, слишком коротко стрижены волосы, слишком весёлый взгляд и всё было не так, как у Казимира. Но по ноткам уставшего голоса избирателя на видео ошибиться было трудно. Это был Казимир. Сначала он ответил на два вопроса об избирательной системе, после ряд вопросов об устройстве государства и о личности кандидатов. После изо рта Казимира вылетела фраза, которую невозможно было представить. Невозможно было даже вставить эту фразу в одно предложением с Казимиром. Если бы вы знали его, это бы вас действительно удивило. Он сказал: «Я, Тадеуш Зейлиц, 2016-ого года рождения, отдаю свой голос за Тодора Гиздева, потому что его политика поддержания патриотизма в стране обеспечивает здоровое развитие общества».
У меня отвисла челюсть. Я не знала что поделать. Это, буквально, перевернуло мою жизнь. Что с Казимиром? Где он? Почему он совершил такой поступок? Я начала заниматься тем единственным, что объединяет журналиста и экскаватор. Копать.
Для начала необходимо было обнаружить похожие случаи, ибо система не позволяла отследить, где было записано видео. У меня не было возможности связаться с ним. Пролистав горы интернет форумов, я нашла несколько похожих случаев, когда удивительным образом голосовали люди похожие на мёртвых родственников или знакомых. Но всё это было скорее совпадением, чем закономерностью.
Выйти на связь с этими людьми не удалось, и я решила начать своё собственное журналистское расследование. Всегда мечтала о своём собственном журналистском расследовании. Потому что круто звучит. Для начала я решила разузнать практически всё о Тодоре Гиздеве. Не сказать, что до этого я знала мало, но теперь была необходима информация несколько другого характера. Мне нужны были информаторы. Для начала, необходимо узнать каким образом ему удалось в очередной раз выиграть выборы. Не сказала бы, что до этого у меня не было заинтересованности по такому вопросу. Но до этого я боялась разочароваться в отсутствии щепетильной информации по этому поводу. Теперь такая присутствовала, ибо все Тадеуши Зейлицы, которых я нашла, выглядели по-другому. Такого человека просто не было.
Даже если ты журналист – одиночка, тебе всё равно рано или поздно потребуется помощь. И помощь эта может исходить из разных мест. В моём случае это были информаторы. В моё время от людей, способных достать любую информацию за деньги отбоя не было. Я нашла такого человека, и он оказался обычным разводилой. Он добыл информацию. Забрал деньги. Всё верно. Но после, на объявление откликнулся ещё один информатор и объяснил, какая я дура. Вся информация, что была добыта «именно для меня» лежала в свободном доступе. Ну, как в свободном. Для этого, лишь, нужно обладать умением пользоваться подсетями на уровне второклассника. Но впрочем, не будем распространяться, какой жестокий мир и как каждый хочет нагреться на брате своём, а перейдём к информации.
Что там было? Там приведена информация, куда тратило правительство Тодора Гиздева денежные средства. И в списке имелся ряд интересных пунктов. Все они были направлены на изучение деятельности мозга, а в частности на способы поддержания мозга в работоспособном состоянии. В отчёте, приложенном к списку, приводился ряд формул. Я не химик и не биолог, но из редких фраз, что были написаны на человеческом языке, была информация о способах воздействия на эмоции.
Всё стало ясно. Правительство воздействует на граждан с помощью каких-то особых химических препаратов. Или ультразвука. Или доисторического 25-ого кадра. Хотя последнее было слишком бредовым предположением.
В документах значилась Государственная Лаборатория им. Мичовича. Деньги поступали именно в эту организацию. Это была моя первая подобная, как бы так назвать… Операция что ли. Журналистская вылазка. Или… в общем я направилась в эту лабораторию. Естественно, робот-вахтёр не пропустил меня за неимением пропуска. Пришлось лезть через окно. Удивительным тогда был факт, что столь важное правительственное здание никто не охраняет. Я бродила по тёмным коридорам. Заплутала. А после была темнота, следом за которой пришла беспомощность.
Очнулась я в тёмном помещении. Абсолютно тёмном. Я попыталась идти, но ноги не чувствовали пола. Я попыталась нащупать руками стены, но с руками была та же проблема. После зажёгся свет. От яркой вспышки загоревшихся прожекторов мне пришлось резко закрыть глаза и наклонить голову вниз. Открыв глаза, я не смогла узнать себя. Тела больше не было. Вместо него торчали десятки проводов, трубок и плат. Но знаете, мне не было страшно. Страшно было, когда я подняла глаза и увидела сотни таких же голов. Это был огромный освещённый ангар, на полу которого расстелился улей из проводов и трубок. Я захотела кричать. Я не смогла кричать. У меня не было такой возможности. Дальше пришли они.
Люди в белых халатах принесли два баллона. Очевидно, в них был воздух. Подсоединили к трубке, ведущей в мою шею. Дальше я в безумстве начала задавать нелепые вопросы: «Кто вы такие? Какое право вы имеете меня здесь держать? Что вам нужно?» Я знала ответ на них. И чувствую вы тоже стали догадываться.
Один из людей в белых халатах поглядел мне прямо в глаза, с интересом потрогал большими пальцами щёки и начал:
- Вы должны произнести фразу для следующих выборов: «Я, Азария Ефтич, 2017 года рождения, голосую за Тодора Гиздева, потому что его политика невмешательства в личное пространство деятелей науки, способствует прогрессу».
Я хотела плюнуть ему в лицо, но слюны было не достаточно и вылетело лишь несколько капель влаги. А человек в белом халате продолжал, пока другие копошились с трубками, ведущими к моей голове:
- Вы достаточно интересный избиратель. С вами даже хотел поговорить сам Тодор Гиздев. Он удивлён вашим острым умом. Он хотел сообщить, что ваш друг Казимир также был здесь. Но недавно он был отключен. Точнее заморожен до следующих выборов. Сейчас, как вы знаете, будет второй тур выборов. Его голос у нас есть, также нам не помешал бы и ваш. Как и несколько тысяч других. Обычно мы не церемонимся с избирателями и просто включаем видеокамеры и показываем необходимый текст, а болевые ощущения и порции эндорфинов прямиком в мозг, (в зависимости от того, как ведёт себя избиратель) помогают принять ему верное решение. Но вам оказана вот такая честь. К сожалению, эта честь заканчивается, т.к. у меня нет больше времени. Меня ждут другие избиратели.
И они ушли, оставив меня наедине со включённой камерой. Свет во всём ангаре погас, оставив лишь маленький прожектор, что светит ровно на меня. Фон – тёмный. Лицо равномерно освещено. Текст висит перед глазами. Рано или поздно мне придётся его прочитать и проголосовать за Тодора Гиздева. Я буду вынуждена, т.к. мой мозг больше не поддастся воле. Пока что они не вызывали у меня болевых ощущений. Ждут. Но беспомощность это не ощущение, не эмоция и не чувство. Беспомощность это состояние. И в данный момент я живое, (а может не совсем), воплощение этого состояния. Беспомощность смотрит моими глазами, говорит моими губами, пожирает мои мысли. Единственное что я могу сейчас делать – говорить всю эту историю на камеру, в надежде, что произойдёт чудо, и кто-то узнает, чего стоит их свобода. И насколько эта свобода, также как и я, окутана стойким состоянием беспомощности.